Кирилл Лавров - Наталья Старосельская

А последним спектаклем Кирилла Лаврова стал «Квартет» — незатейливая пьеса известного драматурга и сценариста Рональда Харвуда о четырех бывших оперных звездах, кумирах публики, коротающих свой век в доме для престарелых. Этот спектакль был поставлен Николаем Пинигиным к 80-летию Лаврова. Вместе с ним «Квартет» сыграли Алиса Фрейндлих, Зинаида Шарко и Олег Басилашвили.

Типичная пьеса «на звезд», лишенная глубины и каких бы то ни было психологических тонких мотивировок, «Квартет» в исполнении блистательных мастеров Большого драматического задевал глубоко, сильно.

«Четыре знаменитости играют четырех знаменитостей, — эмоционально писала критик Наталья Зимянина. — …Надо было видеть этот аншлаг! Сколько несли букетов! Сколько народу весь спектакль, замерев, простояло по стенкам! Каждый первый выход артиста сопровождался овацией. Сначала появился Лавров. Ну не накатит ли слеза, когда после двух его шагов по сцене зал разразился аплодисментами! И не об этом ли мечтает каждый артист?.. И не об этом ли вспоминают герои „Квартета“, вкусившие громкой славы на оперных подмостках?.. Двойное дно болезненно зыбко: где сцена? где явь? Бинокли в гардеробах расхватали. Разглядывали вчерашних Пилата и Воланда; разглядывали Зинаиду Шарко и Алису Фрейндлих — так ли хороши, как прежде? Впивались в каждую деталь: в тонкую лодыжку качающего ногой Лаврова (Реджи), в родинку на лице Басилашвили (Уилл), в девчачьи розочки-оборочки Шарко (Сиси), в старомодные каблуки и жемчуг Фрейндлих (Джин)… Нет, не по-мещански; просто зрители глазами ласкали актеров, щедро выкладывающихся так, как, может быть, мы уже и не заслуживаем».

Это написано о первом сыгранном в Москве спектакле. С тех пор раз в несколько месяцев «Квартет» приезжал в столицу (и по сей день приезжает — только вместо Лаврова роль Реджи играет Валерий Ивченко) и постоянно собирал полный зрительный зал. И каждый раз выкладывались наши звезды так, «как, может быть, мы уже и не заслуживаем». И в этом сказывалась великая школа БДТ, школа Георгия Александровича Товстоногова: играть — как в последний раз, «на разрыв аорты»…

Да и сама история, положенная в основу «Квартета», оказывалась волнующей и острой едва ли не в первую очередь для самих артистов, в силу возраста ощущающих, что лучшие, поистине звездные часы на сцене остались позади. Вряд ли будет у них когда-нибудь такой репертуар, как при Товстоногове; вряд ли когда-нибудь еще доведется так глубоко, так досконально разбирать текст, проникать в характеры персонажей и их взаимоотношения.

К счастью, сами они не были одиноки и бездомны, оставались востребованными, но все же… все же… все же… Самый трезвый и разумный из всей великолепной четверки, интеллектуал, благородный, сдержанный и спокойный, глубоко страдающий в душе от неразделенного чувства к Джин, Реджи-Лавров в самом начале спектакля зачитывает своим друзьям одну из выписанных откуда-то сентенций: «Каждое произведение искусства доказывает, что побеждает не отчаяние, а человек». И это действительно так, потому что, когда звучит в финале знаменитый квартет из «Риголетто» Верди (оперы, в которой некогда все они и прославились!), и мы, слыша чьи-то прекрасные голоса, видим именно эти лица, — словно их прошлая жизнь, словно их великие роли оживают в памяти, заставляя сердца биться тревожнее и быстрее.

Хотя не все, конечно. Критик Марина Давыдова, в пух и прах разнеся спектакль, словно спохватилась в конце рецензии: «Это не талант артистов иссяк. Это закатилась эпоха великих режиссеров, умевших умирать в великих артистах. Эпоха грандиозных актерских ансамблей, объединенных единой творческой волей. Местами пошловатая, а чаще скучноватая антрепризная дребедень, выдающая себя за настоящее искусство, — вот нынче главное пристанище крупных актерских талантов. Им некуда податься. Не на что опереться. Только печально светить в стремительном и свободном падении».

Когда читаешь эти слова, как-то особенно разделяешь мысль Кирилла Юрьевича Лаврова о критических барышнях, которым важнее всего самоутвердиться любой ценой. Кто же станет спорить с тем, что «закатилась эпоха великих режиссеров»!.. Но Николай Пинигин сумел «умереть в великих артистах», дав им счастливую возможность явить себя крупно и сильно. А «грандиозный актерский ансамбль» — вот он, перед нами, незачем искать его следы в далеком прошлом!

К слову вспомнилось, что когда-то давным-давно знаменитый футболист, а затем тренер киевского «Динамо» Валерий Лобановский, поклонявшийся Г. А. Товстоногову, привозил время от времени команду на спектакли БДТ для того, чтобы они, наблюдая за артистами, поняли, что такое настоящий ансамбль. Это было чрезвычайно важно для умного тренера, добивавшегося от футболистов ансамблевости в игре…

Что же касается стенаний о том, что «им некуда податься, не на что опереться», объяснить их можно только тем, что в жалостливо-осуждающем пафосе М. Давыдова на время забыла: это артисты труппы Большого драматического театра им. Г. А. Товстоногова, опирающиеся на привитые им Георгием Александровичем жесткие законы русского психологического театра и на серьезное, разумное и обдуманное руководство этим театром Кирилла Лаврова, а не наспех сколоченная антреприза.

В одном из интервью Лавров сказал: «Очень многие реплики из нашего спектакля вполне могли произнести мы. Это нам очень близко… Мне очень приятно, что… это пьеса, которая заставляет задуматься о том, что каждого человека ждет впереди. Это неизбежно, это естественно». А в другом интервью добавлял: «Это заурядная проблема конца жизни под названием „старость“. Ну конечно, на Западе условия для стариков лучше. Но все равно — дух и запах богадельни присутствуют везде, даже там, где стариков кормят, как в ресторане! Старость — сама по себе трагична, вне тех проблем, которые существуют вокруг пожилых людей в обществе».

Разумеется, никому не придет в голову сравнивать «Квартет» Р. Харвуда с теми спектаклями, которые Кирилл Лавров играл в Большом драматическом в последние годы — ни с «Борисом Годуновым», ни с «Перед заходом солнца», ни с «Под вязами», ни с «Макбетом», ни с «Последними», ни с «Солнечной ночью». Там — был серьезный, глубокий литературный материал. Здесь — просто человеческая тема, которая обладает для артистов порой невымышленной важностью и значимостью. Давайте вспомним, что и Георгий Александрович Товстоногов, никогда не обращавший внимания на «бульварный» репертуар, поставил для Алисы Фрейндлих и Владислава Стржельчика пьесу Нила Саймона «Последний пылко влюбленный», где выдающееся мастерство артистов побеждало неглубокую философию и пошловатость пьесы, а зрители с восторгом смотрели на своих любимых артистов, чей талант неожиданно заиграл новыми гранями в этом непритязательном драматургическом сочинении.

«Надо работать для театра, — сказал Кирилл Юрьевич в интервью после спектакля „Квартет“. — Вот мы такие смешные, старые люди, которые пытаются до сих пор проводить этот принцип в жизнь. Мы работаем для театра. Если это театру нужно, если это необходимо, мы вынуждены — даже если, предположим, мне не нравится моя роль, я должен ее играть. Кроме того, мы, когда подбирали режиссеров после ухода Георгия Александровича, всегда старались, чтобы это, по своей творческой манере, были люди одной с нами группы крови. Товстоногову всегда претил открытый формализм, режиссерское самовыражение, когда все делается только для того, чтобы сказать: „Посмотрите, как я поставил. Так никто до меня не ставил!“ А актеры являются для него только пешками, которые, так же как свет, музыка или что-то другое, просто очередной компонент спектакля. У нас никогда этого не было. У нас всегда все главным образом строилось на актерах».

Он продолжал защищать Николая Пинигина, которого считал человеком талантливым, умеющим работать с артистами, растворяясь в них. И он продолжал защищать репертуар Большого драматического театра, в котором наряду с серьезными, глубокими постановками должно было, на его взгляд, взгляд человека, очень точно умеющего слышать «шум времени», быть непременно что-то «просто человеческое», способное взволновать и приобщить к судьбам простых людей. Даже если эти люди и звезды в прошлом, а сегодня — просто обитатели дома для престарелых… Тем более что непритязательный материал пьесы сумел обогатить давно известные нам таланты новыми красками — той нежной сентиментальностью, что просвечивает в герое Олега Басилашвили, тем неприкрытым фарсом, что ощущается в игре Кирилла Лаврова, той холодноватой, остраненной гротесковостью, которая ощущается в героине Алисы Фрейндлих, той трогательностью и даже какой-то жалобностью, которая чувствуется у Зинаиды Шарко.

Очень точно написала о спектакле Елена Горфункель: «Эта пьеса написана для четырех актеров-звезд, лучших из тех, что есть в театре, где бы он ни находился. Эта пьеса — о старости, о ее горьких уроках и мужестве, необходимом, чтобы встретить ее достойно. Эта пьеса, наконец, для поклонников театрального искусства, находящих особенное удовольствие в том, чтобы вновь и вновь лицезреть своих избранников. Но квартет, который составлен в Академическом Большом драматическом театре имени Г. Товстоногова, превосходит все ожидания… Все народные, все суперзвезды. У всех только что отгремели, отзвучали, прошелестели солидные юбилейные даты. Все не менее полувека украшали… ленинградскую сцену. За ними — целая эпоха, в нее каждый внес бесценный личный вклад. Когда в финале персонажи… выходят, чтобы исполнить хит своей молодости… каждый на сцене и многие в зале вспоминали нечто более конкретное — возможно, Тамару из „Пяти вечеров“ Александра Володина, Таню из „Тани“ Алексея Арбузова, князя Серпуховского из „Истории лошади“ и, например, Молчалина из „Горя от ума“. Словом, роли, названные здесь и неназванные (ибо для всех места не хватило бы на газетном пространстве), прославленные именно этими великими актерами театра».