Кукла из вечной тьмы - Артур Гедеон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Спросите этих людей, Андрей Петрович, хотят они назад под капельницы, – продолжала Елизавета Михайловна, – считать дни и часы, мучиться и выпрашивать морфий, чтобы хоть немного унять боль перед неминуемым. Вернитесь и спросите.
– И все же в этом есть что-то противоестественное, – констатировал Крымов. – Невероятное, фантастическое, но противоестественное тоже. Мы словно соревнуемся с Богом.
– Да ваш телохранитель – философ и моралист, Елизавета Михайловна, – отчасти скептически констатировал Кирилл Евгеньевич Панкратов. – Надо же! Где вы нашли такого уникума?
Крымова резанула эта реакция аптечного короля, но он смолчал. Андрей понимал, что олигарх догадывается, с кем проводит ночи соблазнительная Елизавета Михайловна и что она счастлива этим объятиям, и просто по-мужски ревновал. Слушая легкую перепалку, близнецы Белоглазовы заговорщицки переглянулись, но детективу сейчас было не до того.
– Ни с кем мы не соревнуемся, Андрей, – немного раздраженно ответила командирша, – мы с тобой уже говорили об этом. Просто мы широко шагаем вперед, обгоняя прогресс, а не плетемся у него в хвосте.
– Золотые слова, – согласился профессор медицины Павел Алексеевич Каратаев, вдвойне помолодевший, потому что сбрил куст дедовской бороды. – Вы-то, Андрей Петрович, еще не были стариком и не познали всего того, что познают старики. И не вкусили счастья вдруг вернуться в мир молодости.
– Вы правы – не познал и не вкусил, – согласился Крымов.
– Поэтому и слово ваше легковесно, уж простите старика, – рассмеялся профессор.
Все засмеялись этой хитрой и бравурной шутке.
– Не пора ли нам в дорогу, Елизавета Михайловна? – спросил Панкратов. – Не могу дождаться, когда же мы окажемся в «Долгожителе». Увы, там умер мой отец. Всё и всех стал забывать. Упал, сломал шейку бедра и совсем скис. Так и ушел – почти в беспамятстве. Пора спасти других стариков. Тем более что за многих из них так просили их дети и внуки.
– Пора, – переглянувшись с Белоглазовыми, кивнула их предводительница. – Едем.
Они двинулись по аллее к воротам.
– Как же вы избежали побоев от Каланчи? – так, между прочим, негромко поинтересовался у профессора Крымов. – Он ведь был настроен очень кровожадно.
– Я выпрыгнул в окно, – рассмеялся профессор. – Еще одна привилегия молодости! – И сильно понизил голос: – Но какой штучкой оказалась эта проказница Люсинда, скажу я вам! У-у! – еще пуще рассмеялся он. – Пальчики оближешь! Я взял ее к себе пожить. Такое вытворяет!..
– Фантастика, – покачал головой Крымов. – Надеюсь, вы с ней не сопьетесь. И еще – следите за банковскими картами. И чтобы вас Каланча не отыскал.
– Буду следить, буду, – весело кивнул профессор.
– А я, знаете, воистину счастлив, – громко сказал аптечный король Панкратов, когда они вышли за ворота и направились к своим машинам. – И горд, что в этом гениальном открытии стал одним из главных звеньев. Ведь это в мои аптеки, разбросанные по стране, уже скоро покатят сотни грузовиков с лекарством от всех болезней, а заодно и от старости.
– Браво! – похвалил его Анастас Белоглазов. – Речь, достойная Цицерона! Внесем же наши имена в историю, впишем их в нее золотыми буквами! Алмазными! Два серебряных чемоданчика с амброзией в нашей машине – тому порукой.
Они ехали в трех автомобилях. В серебристом «БМВ» Кирилла Евгеньевича Панкратова разместились сам аптечный король, директор новоиспеченной фирмы «Луч надежды» Елизавета Михайловна Сорокина и ее телохранитель Андрей Петрович Крымов. Первые двое на правах хозяев вальяжно расположились на заднем сиденье лимузина. Телохранитель Крымов скромно сел рядом с водителем. Андрей все больше молчал, потому что ему все меньше нравилось происходящее. Может быть, он и впрямь не понимал чего-то? Был эгоистом? Не хотел понять чужую боль и горе? Или же он просто верил в тот закон, который был написан силами куда более могущественными, чем сила и воля обычного человека с его гордыней, тщеславием, желанием самоутвердиться и ни в коем случае не отпускать благоприобретенного? Как то: здоровье, молодость, деньги, возможности? И уничтожить все, что встанет у него на пути? Не так ли жил человек на протяжении всей истории своего существования? Живет теперь и собирается жить дальше?
А ведь он, Крымов, даже не сообщил о том водовороте, в котором оказался, своему «небесному куратору», как он в шутку называл его, Антону Антоновичу Долгополову. Притяжение Лизы мешало сделать это. Старик ведь наговорит ему такого, от чего тотчас поплохеет. Начнешь сомневаться, дергаться. Ну его, дотошного старика! Пока что. А там будет видно.
– Как ваша матушка, Кирилл Евгеньевич? – спросила Елизавета Михайловна.
– Старушка-мама? – усмехнулся богач-аптекарь.
– Почему вы смеетесь?
– Да нет, не смеюсь.
– Смеетесь-смеетесь, – кивнула Елизавета Михайловна. И с улыбкой посмотрела на компаньона. – Ну же, говорите.
– Составляет список спектаклей, которые собирается посмотреть в ближайшее время.
– Ого!
– Вот именно: ого! А также опер, оперетт, концертов и так далее. Она теперь, скорее, на мою сестру больше похожа. Внешне. На младшую. Да, и билет в бассейн заказала – годовой. И на аэробику записалась.
– Ого, – еще более весомо произнесла Лиза. – Впечатляет.
– Но это еще не все.
– А что еще? Какие проблемы?
– Она просит вторую ампулу.
– Почему?
– Она уверена, что помолодеет еще на двадцать лет. У нее далеко идущие планы.
– Например?
– Могу только предположить, что она захочет найти для меня папу.
Крымов рассмеялся – не сдержался. Шофер остался непроницаем. Но рассмеялась и Лиза, а за ней и сам Панкратов. Хотя реакция чужого телохранителя ему не понравилась.
– Вот это поворот, – кивнула молодая дама.
– А вы об этом не думали, Елизавета Михайловна? Что людям, вкусившим от вашего источника, захочется большего? Много большего.
– Представьте, думала.
– И что же?
– Пока ничего. Как можно предугадать такое будущее? – спросила Елизавета Михайловна. – В начале двадцатого века братья Райт изобрели свой знаменитый планер, который летал в метре над землей, а еще через тридцать лет немецкие бомбардировщики разносили Гернику. Это называется его величество прогресс.
– Вот и я о том же, Елизавета Михайловна. Что вы думаете о прогрессе вашего бальзама? О перспективах?
– Нашего бальзама, – уточнила Лиза. – Теперь уже нашего, Кирилл Евгеньевич.
Кивнул и аптечный король.
– Да-да, нашего. Еще какого нашего.
Она потянулась и накрыла его руку своей рукой.
– Ну а сами вы, Кирилл Евгеньевич?
– Что я сам?
– Вы понимаете, о чем я говорю.
– Очень
