Эолин - Карин Рита Гастрейх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По телу Эолин пробежала дрожь. Она не хотела владеть этим мечом, чтобы он не убил Акмаэля, находясь в ее руках.
— Мои навыки не достойны такого оружия.
Хелия снова метнула клинок, придав полету элегантную дугу и направив его почти на двадцать шагов. Явно довольная, она уперла руки в бока и приподняла бровь, глядя на Эолин.
— Ну, тогда нам просто нужно потренироваться, не так ли?
Несмотря на настойчивость Хелии, Эолин ни секунды не думала о том, чтобы расширить свои скудные познания в оружии. Отвращение Гемены к войне давно отвратило ее от этого пути. Если ей суждено было вернуть Мойсехену женскую магию, то она хотела сделать это на своих условиях и со своими дарами.
Тем не менее, Кел'Бару позвал ее.
С разрешения Эрнана она стала брать меч в длительные прогулки. Она бродила глубоко в древнем лесу с лезвием, привязанным к ее спине, впитывая богатую магию этих зеленых коридоров, пока не находила чистый и мирный ручей, у которого можно было отдохнуть. Там она обнажала клинок и опускала его рядом с собой на твердый ствол бука, дуба или ивы.
Солнце просачивалось сквозь листья. Деревья шептались на ветру. Кел’Бару пел песни другого мира.
На западных берегах Галии из земли вырывается огонь и горящими реками течет к морю. Именно в этом союзе земли, огня и воды галийские волшебники черпают свою силу.
Гемена рассказывала Эолин эти истории много лет назад перед очагом в их домике.
Было время, когда галийские волшебники посещали Мойсехен. Они были товарищами наших магов и любили наших маг, многих брали в супруги. Но возвышение Кедехена положило конец этой дружбе. Галианцы не были довольны войной и последовавшими за ней гонениями.
Мягкое гудение Кел’Бару отражало плавную мелодию ручья. Он рассказал ей о своем рождении много поколений назад, о битвах, в которых он участвовал, и о воинах, которых он убил. Чем больше времени Эолин проводила с Кел’Бару, тем больше ее привлекал его убедительный голос.
— Мне бы хотелось познакомиться с твоим бывшим хозяином, — пробормотала она однажды. — Должно быть, он был благородным волшебником, потому что ты — благородное оружие.
Кел’Бару просиял от этого комплимента, поймав отражение солнца в своем серебряном лезвии.
— Разве ты не обижаешься на моего брата хотя бы немного за то, что он убил его?
При этом свечение Кел'Бару померкло. Меч погрузился в глубокую тишину, тяжелую тишину центра земли, печальную тишину, которую могли достичь только металлы. Когда он, наконец, заговорил, его голос был подавлен:
Сапок не был моим хозяином.
Удивленная таким ответом, Эолин протянула свои тонкие пальцы к лезвию, холодному на ощупь, несмотря на полуденное солнце.
— Прости, Кел’Бару, — прошептала она. — Мне кажется, я кое-что понимаю в твоем горе. Я тоже потеряла многих, кто был мне дорог, среди них воин и маг.
— А я, кажется, потерял любимую женщину из-за куска кованого металла.
Вздрогнув от мужского голоса, Эолин вышла из транса.
Тамир стоял над ней, его темные глаза были полны веселья, его шелковистые черные волосы свободно падали на широкие плечи. Она даже не услышала его приближения.
— О боги, как я рада тебя видеть! — вскочив на ноги, Эолин бросилась в его объятия. Богатая пряность его аромата наполнила ее чувства. — Что с Ришоной и Адианой? Что насчет остальной части Круга?
— Мы покинули лагерь в ту ночь, когда ты уехала. Сегодня со мной приехали Ришона и Адиана. Остальные движутся по назначенным им маршрутам и скоро присоединятся к нам.
— Есть какие-нибудь новости о короле?
— Твое появление на Бел-Этне вызвало большой резонанс. Жители Мойсехена говорят, что это предзнаменование. Маги Церемонда обезумели от ярости. Чистки возобновились.
— Чистки? — Эолин в тревоге отпрянула. — Но чистить уже некого!
— Берут, кого могут, девушек с необычной внешностью, энергичных женщин, вдов, разбогатевших после смерти мужей. Больше не имеет значения, реальна ли магия.
— А король ничего не делает?
— Чего ты от него ожидаешь?
Проницательный взгляд Тамира встревожил Эолин. Гемена сказала ей, что сырнте могут слышать мысли, и время странно искажалось от их магии. Теперь она осознала все последствия этого. Сколько ее мыслей он услышал за эти последние месяцы? Что он знал о ее прошлом и что видел о ее будущем?
— Большие волнения распространяются по Мойсехену, — сказал он. — Твой народ устал от Короля-Мага. Появление маги придало им храбрости. Настал момент для восстания твоего брата. Теперь, когда ты на его стороне, мало что может его остановить.
— Когда я была ребенком, мне говорили бежать и прятаться от солдат, — ответила Эолин. — Теперь мне говорят, что я должна бежать им навстречу.
Тамир взял ее ладони и поднес их к своим губам.
— Эрнан и Хелия — искусные воины, но ты нужна им, если они хотят добиться успеха в этой кампании.
— И ты здесь, чтобы убедить меня?
— Нет. Это решение только за тобой.
Глаза Эолин сузились, и она отвернулась.
— Ты все время знал, что Эрнан был моим братом, да?
Тамир помедлил, прежде чем признаться:
— Я узнал в тебе сестру Эрнана, как только впервые увидел тебя.
Эолин едва могла поверить своим ушам. Неужели все мужчины на дар женской ласки отвечали ложью и обманом?
— Когда ты собирался мне сказать?
Он изучал ее хмурым взглядом.
— Неблагоразумно раскрывать все, что я вижу. Если я причинил страдания, скрывая от тебя существование вашего брата, я приношу извинения. Это не было моим намерением. Окно, в котором ты должна была столкнуться с этой истиной, еще не открылось.
Гнев подступил к ее щекам.
— А окно, в котором я узнаю правду о тебе? Когда оно откроется?
Тамир медленно вдохнул и отвернулся.
— Я думаю, ты знаешь ответ на вопрос, который задаешь.
— Да, на самом деле знаю. Кори рассказал мне о твоем месте среди твоих людей. Но я надеялась услышать это от тебя.
Выражение его лица стало жестче.
— Ты многое скрывала от меня.
— Какой интерес у принца-сырнте в провинциальных конфликтах Мойсехена?
— Я здесь, чтобы отомстить за смерть моей старшей сестры Тамары.
Эолин сдержала свой гнев. Об этом Кори не упоминал.
— У тебя есть еще сестра?
— Была. Тамара была женой Феродена, третьего сына Уриена.
— Был брак между королевскими домами Мойсехена и Сырнте? Я никогда не слышала о таком.
— Это не было широко известно. Фероден думал, что его никогда не вызовут носить Корону Вортингена. Он путешествовал далеко за пределы Мойсехена и, в конце
