Призрачный маяк - Камилла Лэкберг

Вдали показалась семья лебедей. Родители плыли впереди, за ними — их детки. Потомство было серым и страшненьким, но Андерс знал, что из него вырастут прекрасные лебеди. Интересно, они с Вивиан превратились в лебедей — или так и остались гадкими утятами?

Развернувшись, Андерс пошел назад в гору. Каково бы ни было его решение, надо поторопиться с его принятием.

— Нам все известно о Мадлен. — Патрик вошел в комнату без спроса и без приглашения сел в кресло напротив Лейлы.

— Простите?

— Мы знаем о Мадлен, — спокойно повторил Патрик. Йоста сел рядом, но боялся поднять глаза.

— Вот как… И? — скривилась Лейла.

— Вы утверждали, что сотрудничали с нами и рассказали все, что знаете. Но это неправда. Мы хотели бы услышать объяснение, — Патрик говорил четко и громко, и это оказало должный эффект.

— Я не думала… — сглотнула Лейла, — что это важно.

— Я вам не верю. И это нам решать, что важно, а что нет. — Патрик сделал паузу и добавил: — Что вы можете рассказать о Мадлен?

Лейла какое-то время молчала. Потом резко встала и подошла к книжной полке. Из-за ряда с книжками достала ключ, которым отперла верхний ящик письменного стола.

— Вот, — процедила она, протягивая им панку.

— Что это? — спросил Патрик.

— Это дело Мадлен. Она одна из тех женщин, помочь которым общество не в состоянии.

— Что вы имеете в виду?

Патрик открыл папку.

— Что ей нужна помощь, которая выходит за рамки закона.

Лейла решительно смотрела на них. Ни следа былой нервозности.

— Некоторые из наших подопечных испробовали все законные способы спасения от мужчин, которым плевать на законы. Мы не можем помочь им легальным путем и поэтому помогаем им сбежать. За границу.

— В каких отношениях состояли Матс и Мадлен?

— Я тогда этого не знала, но потом мне стало известно, что у них был роман. Мы очень долго пытались помочь Мадлен и ее детям. За это время они с Матсом успели влюбиться друг в друга, что, разумеется, запрещено. Но, как я уже сказала, я была не в курсе, — всплеснула руками Лейла. — Когда я узнала, то была очень разочарована. Матте прекрасно было известно о том, как важно было для меня доказать, что мужчины тоже могут работать в женском приюте. Он знал, что «Фристад» находится под пристальным контролем и одна ошибка может привести к закрытию организации. Я расценила его поступок как предательство.

— Что произошло дальше? — спросил Йоста.

— Все было хуже и хуже. Муж Мадлен находил ее и детей везде. Полиция не помогала. Ситуация вышла из-под контроля. Мы поняли, что спасти жизнь Мадлен и ее детям можно только одним способом — переправить их за границу. Им пришлось оставить страну, семью, друзей — все…

— Когда вы приняли решение?

— Мадлен пришла ко мне вскоре после того, как Матте избили, и умоляла о помощи. Тогда мы уже были близки к этому решению.

— Что думал Матс?

— Его никто не спрашивал. Мы все устроили, пока он лежал в больнице. Когда его выписали, Мадлен уже уехала.

— Это вы тогда узнали об их отношениях? — спросил Йоста, листая папку.

— Да. Матте был безутешен. Он умолял рассказать, куда они поехали. Но я не могла — и не хотела. Это бы подвергло жизнь Мадлен и детей опасности.

— И вы не заподозрили связь между избиением и романом? — Патрик показал на имя на одном из документов в папке.

Лейла ответила не сразу.

— Конечно, заподозрила. Но Матте утверждал обратное. Что мне было делать?

— Мы хотим с ней поговорить.

— Это невозможно, — покачала головой Лейла. — Слишком опасно.

— Мы предпримем все необходимые меры предосторожности. Но нам надо с ней поговорить.

— Я же сказала, что это невозможно.

— Я понимаю, что вы хотите защитить Мадлен. Мы тоже не хотим подвергать ее опасности. Я надеялся, что мы сможем договориться — так, чтобы, — Патрик показал на папку, — все это осталось между нами. Если же нет, мы вынуждены будем сообщить куда следует.

Лейла напряглась. Выбора у нее не было. Одним звонком Йоста с Патриком могли перекрыть «Фристаду» кислород.

— Я попробую. Но это может занять время.

— Неважно. Позвоните, когда все выясните.

— Хорошо. Но я требую от вас осторожности. От этого зависит жизнь многих людей, не только Мадлен и детей.

— Мы понимаем, — ответил Патрик.

Попрощавшись, они поехали обратно в деревню.

— Добро пожаловать!

Эрлинг ждал их уже в дверях, на лице его сияла улыбка. Он был так рад, что его друг Бертиль Мелльберг с женой Ритой пришли поздравить его с помолвкой. Мелльберг был одним из его лучших друзей. Они разделяли прагматический взгляд на жизнь, и вообще Бертиль был толковый мужик.

Эрлинг радостно затряс руку Мелльберга и расцеловал Риту в обе щеки — на всякий случай. Кто их знает, что у них там принято в южных странах. Вивиан тоже вышла в прихожую поздороваться и помочь гостям раздеться. Ей вручили букет цветов и бутылку вина, и она рассыпалась в благодарностях, как того требуют правила приличия.

— Входите, — пригласил Эрлинг, сгорая от желания показать гостям дом, которым чрезвычайно гордился. Ему пришлось немало попотеть, чтобы сохранить дом после развода, но он того стоил.

— Как тут у тебя красиво, — отметила Рита с восхищением.

— Да, ты неплохо устроился, — Мелльберг хлопнул друга по спине.

— Не жалуюсь, — улыбнулся Эрлинг, протягивая гостям бокалы.

— А что на ужин? — поинтересовался Мелльберг, хотя еще свежи были воспоминания о ланче в «Бадисе», состоявшем из одних семян и орехов. Если Вивиан приготовила что-то подобное, придется по дороге домой заехать за хотдогом.

— Не волнуйся, Бертиль, — Вивиан подмигнула Рите. — Сегодня я сделала исключение и приготовила особенные блюда. Специально для тебя. Но не могу гарантировать, что туда не проникла пара овощей.

— Это я как-нибудь переживу, — расхохотался Бертиль.

— Присядем? — предложил Эрлинг, провожая Риту в столовую.

У его бывшей жены был хороший вкус. Дом она оформила очень красиво. Но ведь он за все заплатил. Так что можно сказать, что вся эта красота — его рук дело.

Закуски проскочили мгновенно, и Эрлинг просиял, увидев, что главное блюдо — лазанья. Только перед десертом и после толчков в бок от Эрлинга Вивиан начала демонстративно махать левой рукой.

— Это то, что я думаю? — воскликнула Рита.

Мелльберг прищурился, чтобы разглядеть, что так обрадовало Риту, и заметил что-то сверкающее на пальце у Вивиан.

— Вы что, обручились? — спросил он, хватая Вивиан за руку, чтобы рассмотреть кольцо получше. — Эрлинг, старина, это ты раскошелился?

— Красота дорогого стоит. Но Вивиан этого достойна.

— Какое красивое, — улыбнулась Рита. — Поздравляем!

— Да, это нужно отметить. У тебя нет ничего покрепче? — спросил Мелльберг, красноречиво поглядывая на бокал «Бейлис», который ему налил хозяин.

— Может, виски найдется.

Эрлинг пошел к бару. Вернувшись, поставил на стол две бутылки виски и четыре бокала.

— Вот это настоящая драгоценность, — он показал на бутылку — «Макаллан» двадцатипятилетней выдержки. Стоит целое состояние.

Налив виски в два бокала, он поставил один перед собой, а другой — перед Вивиан. Потом осторожно закупорил бутылку и отнес в шкаф.

Мелльберг недоуменно проводил его взглядом.

— А мы? — вырвалось у него. На лице у Риты был написан тот же вопрос.

Эрлинг вернулся к столу и как ни в чем не бывало открыл вторую бутылку — «красный» «Джонни Уокер», который, как прекрасно было известно Мелльбергу, стоил 249 крон в местном магазине.

— Не стоит вам пить дорогой виски. Все равно не оцените разницу.

С улыбкой он протянул бокалы Мелльбергу с Ритой. Молча они перевели взгляд со своих бокалов на бокалы Эрлинга и Вивиан, содержимое которых имело совсем другой оттенок. Вивиан хотелось провалиться под землю.

— Выпьем! Выпьем за нас, любимая! — поднял бокал Эрлинг. Опешившие Мелльберг с Ритой последовали его примеру.

Вскоре они заторопились домой. «Вот жадина, — думал Бертиль в такси. — Так-то он ценит нашу дружбу».

Когда они сошли с поезда, на перроне было пусто. Никто их не ждал. Никто не знал, что они приедут. У родителей будет шок, когда те их увидят, но Мадлен не стала предупреждать. Опасно уже и то, что они напрашиваются на ночь. Конечно, ей не хотелось подвергать родителей риску, но больше им пойти было некуда. Ей нужно было поговорить кое с кем и раздобыть деньги, чтобы вернуть долг Метте. Мадлен ненавидела быть в долгу, но у нее не было ни копейки, а нужно было купить билеты на поезд в Швецию. О том, что ее ждет по возвращении, она старалась не думать. Одновременно она испытывала странное спокойствие, потому что знала, что заперта в ловушке и больше бежать было некуда.