Фиктивная помолвка - Мэри Бэлоу

Поспав пять часов, приняв ванну и побрившись, Маркус почувствовал себя бодрее, хотя все еще ощущал легкое головокружение от сознания, что у него есть сын. Всего три дня назад он даже не подозревал, что Ливи ждет ребенка, а теперь у него есть сын, и он сам снова в Раштоне, снова смотрит на знакомый парк, а его жена и сын в соседней комнате и, наверное, еще спят, потому что он распорядился, чтобы его позвали, как только они проснутся. «Интересно, Оливия уже выбрала имя для ребенка? Как она назовет его? Джонатан? Перед рождением Софии мы выбрали такое имя для мальчика. Но это было давным-давно», – размышлял граф. Он все еще не мог поверить, что ему почти сорок один, а Ливи тридцать семь, что после пятнадцатилетней разлуки они короткое время прошлым летом были вместе, а теперь у них новорожденный – сын, родившийся сегодня утром! Отсутствующим взглядом граф смотрел на приближавшийся к дому экипаж, пока наконец не осознал, что это дорожная карета, принадлежащая лорду Фрэнсису Сат-тону. «Значит, они получили мое письмо и примчались с такой же бешеной скоростью, как и я», – с радостью подумал граф и быстро пошел к двери. Граф встретил молодоженов во дворе. Фрэнсис выпрыгнул из экипажа, не дожидаясь, пока опустят ступеньки.

– Вот и она, – коротко усмехнулся Фрэнсис и, когда София, поспешившая в его объятия, была благополучно опущена на землю, шагнул к ее отцу. – Если бы я позволил ей бежать, а не ехать в карете, она понеслась бы бегом. Правда, Софи?

– Папа, это правда? – воскликнула молодая женщина, порозовев от возбуждения. – Никак не могу поверить, хотя Фрэнсис сказал, что сомнений быть не может, если судить по твоей короткой записке и словам, ясным как день. У мамы будет ребенок? Это правда? А где она?

– Правда, София. – Крепко обняв дочь, Маркус почувствовал, что у него потекли слезы. – У тебя брат, он родился сегодня утром. Я был с твоей мамой.

– У меня брат. – София замерла в отцовских объятиях. – У меня есть брат? – Она высвободилась из его рук и, развернувшись, бросилась к мужу. – Фрэнсис, у меня есть брат!

– Я услышал тебя сразу, Софи, – ответил он, принимая жену в объятия, – но, должен признаться, такую новость можно выслушать и еще пару раз. Только не нужно так кричать, любовь моя.

– У меня есть брат, – еще раз повторила София и, ослабив смертельную хватку на его шее, улыбнулась сначала мужу, а потом отцу. – А мама? Как она себя чувствует? Где она? Я хочу ее видеть. И я хочу видеть ребенка!

– Поздравляю, сэр. – Фрэнсис протянул графу правую руку. – Если у меня были только братья, мучившие меня, то теперь есть еще и шурин. Но он по крайней мере младше.

– Как его зовут? – София, взяв под руки отца и мужа, тащила их за собой вверх по лестнице, ведущей к дому. – Не могу дождаться увидеть его и маму.

– Думаю, у него еще нет имени, – ответил граф. – А что касается того, чтобы увидеть их, то они, вероятно, еще спят, и я не хотел бы, чтобы их будили. Твоей маме пришлось тяжело. Я распоряжусь, чтобы в малую гостиную подали прохладительные напитки. Идите наверх, освежитесь, а я тем временем пойду узнаю, проснулись ли они, и через десять минут приду к вам, если они уже не спят, – во всяком случае, если проснулась твоя мама. Согласна?

– Ничего подобного, – ответила София. – Но мне слишком хорошо знаком этот тон, чтобы пытаться возражать. И я знаю, что Фрэнсис станет на твою сторону, если я буду настаивать на том, чтобы немедленно увидеть маму. Папа, он превратился в настоящего тирана, от прежней Софии осталась только тень.

– Это самая колоссальная ложь в твоей жизни, Софи. – Фрэнсис, крепко взяв жену за руку, повел ее вверх по ступенькам. – Если ты тень себя прежней, я не хотел бы встретиться с оригиналом. Никогда не считал молодых амазонок уж очень привлекательными. Ты все получишь через десять минут.

Ребенок, у которого были отцовские темные волосы, спал возле матери, подложив под пухлую щечку сжатый кулачок, а Оливия не спала. Она чувствовала себя вялой после нескольких часов сна и, потянувшись, с удовольствием ощупала свой плоский живот. «Интересно, когда он придет? – Оливия могла послать за Маркусом, но ей хотелось, чтобы он пришел без приглашения, потому что сам захотел прийти. – Он придет посмотреть на своего сына, на своего наследника, – подумала она. – Посмотреть на малыша». Нет, у Оливки и в мыслях не было обижаться на мужа. Прошедшей ночью Марк сказал ей удивительные слова, сказал именно то, что она так мечтала услышать летом, и ей хотелось услышать это еще раз. Возможно, он говорил все это, просто чтобы успокоить ее во время родов, но Оливия все-таки поверила. Ей очень хотелось, чтобы муж пришел. Она повернула голову к двери, и, словно по ее желанию, дверь отворилась. Маркус, в свежей одежде, чисто выбритый, с мягкими, только что вымытыми волосами, вошел в спальню и осторожно прикрыл за собой дверь.

– Матильда, будь добра, оставь нас, – попросила Оливия горничную.

– Ливи. – Наклонившись над сыном, он поцеловал жену в щеку, и она отметила, что его взгляд был обращен только на нее, не на ребенка. – Ты спала? Чувствуешь себя лучше?

– Я чувствую себя замечательно. Никогда в жизни я не чувствовала себя лучше.

– Лгунья, – улыбнулся ей муж и взглянул вниз на их сына.

– Разве он не прекрасен? – Прочтя нежность в его взгляде, Оливия едва не расплакалась.

– Ливи, – с улыбкой ответил он, – нам придется придумать новое слово. Я не могу подобрать ни одного подходящего. Как ты назвала его?

– Мы назвали его Джонатан. Конечно, если ты не передумал с тех пор, как мы последний раз мечтали иметь сына.

– Джонатан, – повторил он, ласково коснувшись косточкой пальца нежной щечки своего сына.

– Прошедшей ночью я слушала тебя, хотя не очень-то могла отвечать. Я все слышала, Марк.

– Отлично. Значит, мне не нужно повторять.

– Вот как? А если бы я не слышала? Ты говорил так не просто потому, что я мучилась и меня нужно было успокоить?

– Мне начать прямо сейчас? С того, что я люблю тебя? Если хочешь, я буду говорить об этом целый час. – Осторожно, чтобы не потревожить ребенка, он присел на край кровати лицом к Оливии.

– Марк. – Она положила руку ему на локоть, и он накрыл ее своей рукой. – Я была ужасно не права, понимаешь? Только вещи могут, оказаться испорченными при восстановлении, но не отношения. Как ты считаешь, мы могли бы восстановить наши отношения? Они снова могли бы быть такими же прочными, как и прежде? Мы снова могли бы быть счастливы, правда?

– Только если бы мы оба были настроены на это.

– А я не была. Не хотела считаться с тем, что ты человек, Марк. Я хотела видеть а тебе идеал и только. И этим лишила свою жизнь всего, что могло придать ей смысл, – разумеется, кроме Софии. Я совершила страшную вещь – лишила себя, и тебя тоже, редчайшего счастья в жизни. Ты ведь тоже все эти годы не знал счастья? – Ливи, не терзай себя угрызениями совести. Чувство вины может разрушить будущее, как было разрушено прошлое. Я это знаю. Много лет я жил с чувством вины, пока кто-то не убедил меня, что отпущение грехов должно сопровождаться прощением самого себя. Прошлым летом ты сказала, что простила меня. Это правда, Ливи?