Конан "Классическая сага" - Роберт Говард

А если где и появлялись циничные иронические усмешки, так они касались давнего королевского приятеля Амальрика, в обширное имение которого уплывали и без того уже достаточно оскудевшие богатства королевской казны, но на волне всеобщей популярности Тараска этому не придавалось большого значения. И если умные люди понимали и подозревали, что настоящим, невидимым правителем Немедии является Амальрик, они опасались высказывать вслух эти еретические мысли.

Король и его приближенные выступили в поход против западного соседа во главе пятидесяти тысяч воинов - тяжеловооруженных рыцарей с развевающимися над шлемами перьями, копейщиков в стальных касках и кольчужных полупанцирях, и наемников в кожаных куртках. Они перешли границу, с ходу взяв приграничный замок, сожгли три горных селения и тут, в долине реки Валки, пройдя всего десять миль в глубь чужой территории, лицом к лицу встретились с армией Конана, короля Аквилонии, - сорокапятитысячным войском, собранным из лучников, воинов с алебардами и цвета аквилонской военной силы - рыцарей. Не прибыли ещё только воины из области Поинтан под командованием генерала Просперо, так как путь их лежал от самой дальней юго-западной границы королевства. Задержка была вызвана тем, что Тараск ударил без предупреждения.

Обе армии стояли друг напротив друга на широкой, окруженной крутыми скалами долине, по которой вился сквозь чащу густого кустарника и заросли плакучей ивы неглубокий поток. Маркитантки обеих армий поспешили набрать воды и теперь стояли на противоположных берегах, разделенные водной поверхностью, перебрасываясь камнями и оскорблениями. Последние лучи заходящего солнца ярко освещали золотистый флаг Немедии с алым драконом, что развевался по ветру над установленным на возвышенности, поблизости от восточного края долины шатром короля Тараска. А тени западных скал багряным покрывалом лежали на лагере короля Конана и его шатре, отмеченном штандартом с золотым львом.

Сгустившийся мрак осветили огни походных костров, а ветер стал носить сигналы рожков, позвякивание железа и резкие окрики конных караулов по обоим берегам заросшего ивами потока.

В предрассветных сумерках король Конан вдруг беспокойно зашевелился на своем ложе, которое было не чем иным, как кучей шкур и шелка на деревянной подставке, и с хриплым криком проснулся, подскочив и схватившись за свой меч. Обеспокоенный его вскриком, в шатер вбежал командующий Паллантид, заставший своего короля сидящим на ложе и напряженно сжимающим рукоять меча. По белому, как мел, лицу Конана струился липкий холодный пот.

- Что случилось, Ваше Величество? - обеспокоено произнес Паллантид.

- Как дела в лагере? - спросил Конан. - Стража не спит?

- Пять сотен всадников патрулируют ручей, Ваше Величество, - ответил генерал. - Немедийцы не решились напасть ночью. Как и мы, ждут рассвета.

- А, черт! - буркнул Конан. - Я проснулся от предчувствия, что из темноты ко мне подкрадывается смерть.

Он внимательно посмотрел на массивный золотой светильник, мягким светом горящий посредине шатра и освещающий шелковые портьеры и богатые ковры. Здесь никого не было - ни один раб, ни одна собака не спали у его ног. Но глаза Конана горели тем же самым огнём, каким привыкли пылать перед лицом наивысшей опасности, а меч подрагивал в руке. Паллантид с беспокойством наблюдал за ним, в то время как Конан продолжал прислушиваться.

- Тихо! - зашипел он. - Слышишь? Кто это крадется?

- Семь рыцарей стерегут шатер, Ваше Величество, - произнес Паллантид. - Никто не сможет пройти сюда незамеченным.

- Да нет, не снаружи, - хрипло возразил король. - Мне показалось, что я слышал шаги рядом с собой!

Паллантид быстро и удивленно огляделся.

Стены шатра сливались с тенями в одно целое, но если бы здесь находился ещё кто-нибудь кроме него и короля, он бы это заметил... Он вновь покачал головой.

- Никого здесь нет, мой господин. Ты спишь в самом центре своей армии!

- Я уже встречался со смертью, поражающей короля среди тысяч его воинов, - упорствовал Конан. - Ту, что ступает на невидимых лапах и не является глазу...

- Может быть, вам это просто приснилось, Ваше Величество? - произнес немного сбитый с толку Паллантид.

- Похоже, что действительно приснилось, - согласился король. - Но сон тот был дьявольским. Я будто вновь прошел по тем же длинным и страшным дорогам, которые преодолел, прежде чем стал властелином.

Он замолчал, но Паллантид продолжал безмолвно смотреть на него. Для генерала, как и для большинства его подданных, король оставался загадкой. Паллантиду было известно, что за свою долгую, богатую испытаниями жизнь Конан преодолел множество необычных путей, прежде чем каприз судьбы усадил его на трон Аквилонии.

- Я снова видел поле, на котором родился, - продолжал тот, задумчиво оперев подбородок на свой мощный кулак. - Снова видел, как, одетый в звериные шкуры, кидаю копье в какое-то животное. Снова был наемным солдатом, атаманом разбойников, корсаром у берегов земли Куш, пиратом с острова Барах, проводником горных троп. Я вновь был каждым из них, и каждый из них мне приснился. Все, кем я был когда-то, прошли мимо меня долгой нескончаемой вереницей, и ноги их издавали в дорожной пыли тихий печальный шорох.

А потом в моем сне явился жуткий тёмный силуэт, голос которого стал издеваться надо мной. И под конец я увидел себя, лежащего на вот этом самом ложе в своем шатре, и склонившуюся над собой тёмную фигуру в широкой накидке, с лицом, скрытым капюшоном. Я лежал и не мог пошевелиться, а когда капюшон сполз вниз, под ним оказался улыбающийся мне своими гнилыми зубами страшный, оскаленный череп. Вот здесь я и проснулся.

- Да, это кошмарный сон, - согласился Паллантид. - Но, Ваше Величество, это просто сон и не более того!

Конан покачал головой, скорее с согласием, чем с отрицанием. Он был сыном дикого и суеверного народа, и инстинкты его предков заметно проступали из-под налета цивилизованности.

- Я много видел страшных снов, - произнес он. - Но большинство из них действительно ничего не значили. А этот, черт возьми, был совершенно иным! И кроме того, со дня гибели от чёрной заразы короля Нимеда меня мучают неприятные предчувствия. Почему мор отступил, как только король умер?

- Говорят, он был грешен...

- Глупости, как всегда! - буркнул Конан. - Если бы мор косил всех, кто в свое время грешил, в стране не осталось бы в живых никого, кроме ликов святых на иконах! Почему же боги, о справедливости которых мне так много твердят жрецы, сначала прибрали сотен пять холопов, купцов и дворянства, а уж потом занялись королем, если проще было напустить заразу прямо на него? Или боги это делали вслепую, как рыбак в тумане? Господи! Да если бы я наносил удары своим мечом с такой же меткостью и точностью, Аквилония давно имела бы нового правителя!