"Фантастика 2024-126". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Анин Александр

Инквизитор, хотя старался внешне казаться равнодушным, готов был ругаться от злости. Он начал расстегивать сложный ворот своего одеяния, чем поразил братьев.

Оба серафима удивленно смотрели на раздевающегося инквизитора, не улавливая никакой логики в происходящем.

Когда белая мантия была расстегнута, под ней обнаружилась рубашка из плотной ткани, плотно прилегающая к телу и полностью закрывающая его. Под рубашкой оказался еще одна, совсем тонкая, но с высоким, сложно застегнутым воротом. Когда была снята и она, серафимам открылся торс инквизитора, покрытый вязью серебристых иероглифом и рун.

Эти знаки были плохо знакомы Рэмолу, но Демонтин узнал их мгновенно. Хватило одного взгляда для того, чтобы ученого прошиб холодный пот.

В его памяти в миг воскресли бесконечные годы пыток в тайном аббатстве. Этими самыми знаками черные монахи покрывали его тело, чтобы проверить, насколько силен просыпающийся внутри демон: чем громче орал от боли Истэка, тем сильнее должна была быть его сущность.

Демонтин, содрогнувшись от воспоминаний, которые и по сей день снились ему в кошмарах, посмотрел на юношу уже иначе. Для него тут же стали понятны и разговоры о демонах, и странное, неестественно спокойное поведение юноши, и его бесчувственные глаза. Был бы Истэка поэтом, он назвал бы эти глаза безднами боли… но он не был поэтом, потому совсем по-человечески просто пожелал юноше скорой смерти.

— Этого достаточно? — Арланд вопросительно посмотрел на Демонтина.

— Вполне, — кивнул ученый.

— Я получил специализацию лекаря и демонолога не просто так: практики у меня было достаточно, — объяснил юноша. — Поверьте, я знаю, что делаю, и смогу вылечить вашего брата так же, как когда-то лечил себя после ритуалов в инквизиции. Они делали со мной то же самое, — он кивнул на руку серафима.

Истэка не ответил, но по его взгляду инквизитор догадался, что больше его не будут отвлекать вопросами. Он сел на кровать возле больного серафима и, когда тот кивнул, сдунул ему в лицо со своей ладони желтоватый порошок.

После того, как Рэмол вдохнул крошечные частицы, его губы растянулись в блаженной улыбке. Он что-то пробормотал про небо, которого так давно не видел, и в следующую секунду крепко уснул.

Протерев руку серафима марлей, промоченной в специальном растворе, инквизитор обмакнул кисть в чернила и приступил к работе.

Арланд наносил знаки на руку и плечо в тех местах, где сеть ран была наиболее редкой. Он аккуратно выписывал каждую черту рун и иероглифов. Все они сплетались в одну хаотичную вязь из непонятных никому, кроме самого экзорциста, символов.

Под серебряной кистью кожа серафима начинала еще больше краснеть, места линий распухали и бугрились прямо на глазах. Но, несмотря на это, когда первое кольцо вязи на руке было замкнуто, самые маленькие из ран, распространенных по телу смертельной болезнью, стали сами собой закрываться, как при естественной регенерации серафимов.

Истэка не верил своим глазам.

— Несколько дней, и рука будет здорова. После просто смойте чернила, чтобы равновесие сил восстановилось, — сказал инквизитор, закрывая банку с чернилами. На его лбу блестел пот, но кроме этого не было ничего такого, что говорило бы о каком-то напряжении.

— Ты можешь остаться здесь до тех пор, пока Рэмол полностью не выздоровеет? — спросил Демонтин. После увиденного всякие сомнения в способностях молодого недочеловека у ученого исчезли.

— Нет, я не могу остаться, я уеду сегодня же. Мне нельзя задерживаться ни на одну лишнюю минуту, — покачал головой Арланд, вставая с кровати. Он стал поспешно одеваться.

— Не поедешь же ты в ночь. Побудь хотя бы до завтра. Ты хотел узнать что-то, так вот — узнаешь. Оставайся, и я расскажу тебе, что ты хочешь, — с фальшивой гостеприимностью в голосе сказал Истэка.

Он никогда не умел общаться с людьми, этим всегда занимались Раф или Рэмол. Таков был сложный характер ученого: он не выносил вежливости и формальностей, когда они не шли из самого сердца. Быть же вежливым с непонравившимся ему инквизитором Истэка не хотел, но был обязан хоть чем-то отплатить за помощь, он не мог позволить себе остаться в долгу. В итоге и получился этот тон, мерзкий и слащавый, противный самому серафиму до дрожи в крыльях.

— Я не могу остаться, — повторил инквизитор, которому после такого теплого приема гостеприимство этого дома даром было не нужно. — Немного сведений о девушке, которая побывала здесь несколько дней назад, и я немедленно уеду.

— Ты ведь приезжал не только за этим, — заметил ученый.

— Да, это так.

— Чего же ты хотел? — спросил Демонтин, выходя из комнаты и тихо закрывая дверь за инквизитором.

— Это уже неважно. Я не получу этого здесь.

Они спустились на первый этаж и встали в коридоре. Арланд собирался пройти к выходу, но серафим как бы случайно преградил ему путь и чуть расправил крылья, чтобы полностью закрыть проход.

— Ты ведь понимаешь, что я не могу тебя так вот отпустить?

— Можете. Дайте пройти, — нахмурился инквизитор, делая шаг вперед. Но Истэка и не подумал отойти, потому, оказавшись вплотную к серафиму, юноша вынужден был сделать шаг обратно. — Что вам от меня нужно!? — возмущенно спросил он, выходя из себя.

— Дядя! — из кухни в коридор выглянула Раф. — Гость будет ужинать, мне накрывать на него?

— Будет, — ответил Истэка, не обратив внимание на протестующий взгляд инквизитора. Демонтин, как ни в чем не бывало, вновь обратил свое внимание на гостя. — Я не могу отпустить тебя, не объяснив всего, что нужно. В конце концов, ты мой сородич, и я должен позаботиться о том, чтобы монахи не содрали с тебя шкуру прежде, чем ты научишься сдерживать свои силы.

— Сначала вы меня гнали, а теперь хотите обучить? Я не понимаю вас!

— От тебя этого и не требуется. Твоя главная задача сейчас, это слушать и отвечать, когда понадобится. Ты выполнил свою часть сделки, теперь не мешай мне выполнять свою. Я, как ты сам и хотел, объясню тебе твое происхождение и твои возможности. Но это позже. Сейчас выбери себе какую-нибудь свободную комнату и оставь там вещи, потом спустись сюда и поужинай вместе с нами.

— Я же сказал: мне ничего от вас не нужно!…

— Но это не значит, что нам ничего не нужно от тебя, — перебил его Истэка. — Сначала ты навязал свою помощь, теперь я отплачу тем же. Так что оставайся до утра, нам есть, о чем поговорить.

— Хорошо. Как вижу, выбора у меня нет, — юноша с раздражением посмотрел на серафима. — Но утром я уеду.

— Договорились, — кивнул ученый. — Я жду тебя к столу через пять минут.

Инквизитор, как ему и было велено, забрал свои вещи с улицы и отправился на второй этаж, где выбрал себе одну из комнат. Она им отличалась от прочих наличием балкона, из которого в помещение проникал приятный запах леса.

Оставив сумку возле кровати, Арланд решил переодеться. Костюм, который он был вынужден носить из-за профессии, был ужасно жарким и неудобным. Его старая одежда нравилась ему куда больше и, к тому же, не так сильно пугала окружающих.

Переодевшись, инквизитор спустился вниз, где буквально по запаху нашел кухню.

За столом уже сидел Истэка, напротив него, теснясь в уголочке, сидела ланк. Ее подавленный и испуганный вид вызвал в инквизиторе то ли жалось, то ли отвращение — он сам не мог решить.

Раф, девушка, встретившая его, по-хозяйски суетилась, доставляя на стол то миску с салатом, то какой-нибудь прибор, то салфетку.

Сев на лавке вместе с ланком, Арланд принялся осматривать кухню. Она ничем особо не впечатлила его, но порадовала чистотой и аккуратностью: все находилось на своем месте. Это делало честь девушке.

Когда ужин стоял на столе (это было вареное мясо с жареными овощами), все приступили к еде.

Есть в такой компании было неприятно инквизитору, но он старался не обращать внимания на свою неприязнь. Приятного в этих нелюдях мало, но голод есть голод. А Арланд был очень голоден, так как не ел со вчерашнего вечера.