Воин Арете - Джин Вулф

Ио сказала, что у меня все записано в дневнике.

На этом острове, по словам Гиперида, отличные гавани, однако перед нами сейчас всего лишь рыбацкая деревушка. Мы не хотим заходить в более крупный порт, потому что никому не известно, на чьей стороне здешние эллины. А деревушка настолько мала, что нас на корабле в два раза больше, чем ее жителей. Да и беднякам этим совершенно наплевать на Персидскую империю, как и ей, впрочем, на них. Гиперид, Ио и я собираемся сегодня ночевать в деревне, в самом большом из ее домов. Хорошо выспаться, да еще под крышей!

Сегодня, наверное, было бы не слишком уютно спать под открытым небом, даже у костра и в защищенном от ветра месте.

В настоящий момент мы жарим дроздов, которые очень вкусны. Кроксин – хозяин этого большого дома – наловил дроздов сетью несколько дней назад; а теперь его жена ощипала птиц, и мы их жарим, надев на свежесрезанные прутья.

Кроксина интересует почти так же много вещей, как и Полоса, однако вопросы он задает главным образом взглядом. Когда у него совсем не хватает терпения, он спрашивает Ио. Но отвечает ему обычно Гиперид. Кроксин спросил, например, что привело нас во Фракию в самый разгар зимы, и Гиперид сказал, что мы прибыли исключительно для того, чтобы помочь сыну царя Котиса укрепиться на троне Апсинфии.

Кроксин о Котисе слыхал, но считал, что тот уже умер. (Во всем этом очень трудно разобраться, потому что сына Котиса зовут тоже Котис – в честь отца.) Гиперид сказал, что сейчас, когда Империя рушится, святой обязанностью Афин является насаждение основных законов правления на островах Эгейского моря и побережья Пелопоннеса. Его речи заставили меня думать, что теперь я, должно быть, более чем когда-либо нужен Великому Царю.

– А еще во дворце была большая драка, – вставила Ио, – в которой участвовали мой хозяин и Гиперид.

Кроксин с женой очень хотели послушать об этом, как, впрочем, и я.

Гиперид с удовольствием стал рассказывать. Я приведу здесь только самую суть его рассказа, опустив все подробности.

– После того, как царя Котиса убили его же приближенные-аристократы, брат его матери, Тамирис, попытался захватить трон. Он давно и успешно продвигался к намеченной цели и был первым советником своего племянника, царя Котиса. Советник он, видимо, был хороший, да только сам захотел стать царем. Мы бороздили воды Геллеспонта, – рассказывал Гиперид, – высматривая корабли Великого Царя, но как только о происках Тамириса стало известно Ксантиппу, он сразу же послал нас в Апсинфию. Фракийцы боятся спартанцев, так что ни одного спартанца мы с собой не взяли, а я просто купил в Сесте для Асета алый плащ. Когда мы добрались до берегов Фракии, он выдал себя за стратега из Спарты, а нас за своих помощников и союзников. Нам удалось весьма быстро переманить на нашу сторону всех высокородных фракийцев, поддерживавших Павсания, а мне удалось выяснить, что же, собственно, происходит во дворце, хотя в то время это было еще очень и очень неясно.

Поскольку Тамирис окопался во дворце, а остальные фракийцы просто боялись нас, я решил, что ничего страшного, если я разок прогуляюсь по Кобрису. На случай нападения грабителей я захватил с собою меч – у нас в Афинах ходить по городу с мечом просто так не разрешается – но в Кобрисе все было вроде бы спокойно. Я даже доспехов не надел. Надо было, конечно, взять с собой Латро и чернокожего, ведь они мои телохранители, но мне это и в голову не пришло.

И разумеется, меня застали врасплох. Я зашел к одному своему приятелю, мы болтали о всякой чепухе, а также о делах, и тут в дом к нему явились двое тамошних аристократов с совершенно синими от татуировки физиономиями.

Клянусь Каменным столбом, не хотелось бы мне снова их увидеть! У каждого было человек по шесть оруженосцев, вооруженных до зубов. "Царь Тамирис желает с тобой побеседовать, – сказали они мне. – Мы пришли, чтобы проводить тебя во дворец".

Я хорошо знаю, каковы эти варвары, и понимал, что из дворца мне не выйти, пока я не уплачу выкуп, так что пообещал прийти завтра и притворился пьяным. Но провести их не смог. "Нам приказано доставить тебя", – заявили они, повалили меня, связали руки за спиной и повели прочь.

И вот Латро, узнав об этом, явился во дворец, чтобы вытащить меня оттуда. Тамирис велел привести меня и сказал, что сейчас заставит Латро убить меня. Разумеется, это была лишь уловка, нацеленная на то, чтобы стравить нас, однако мне эти речи не понравились. Латро тоже.

У Тамириса был ручной кабан. Считается, что именно в обличье кабана часто предстает их колдун Залмокс, так что, должно быть, это было священное животное. Думаю, ты, Кроксин, вряд ли когда-либо бывал в Речной стране, то есть в Египте, но поверь мне: вот где кабанов полно! Ну а у нас, в Афинах, как ты, наверно, знаешь, очень много сов; это священные птицы нашей богини, так что ее жрецы их подкармливают.

Ну это я просто к слову. Итак, Латро сказал: "Какой у тебя там отличный поросеночек!" и решил на него посмотреть. Тамирис, должно быть, заподозрил неладное, и все пошло кувырком. Прибыло еще с десяток сподвижников Тамириса – как будто десять фракийцев могли нас удержать! Двоих-троих мы убили в мгновение ока, а над остальными уже одерживали верх, когда Латро заметил, что кабан готов напасть на нас. "Беги!" – крикнул он мне, и мы побежали. Я такого гигантского кабана в жизни не видел! И он гонялся за этими фракийцами по всему залу, в точности как мы – за кораблями Великого Царя во время битвы при Саламине!

– И как раз в этот момент появился Асет? – спросила Ио.

Гиперид кивнул:

– Верно. Асет тоже узнал, что со мной приключилось, и возглавил отряд из фракийцев, ставших нашими союзниками. Если бы он этого не сделал, фракийцы, видимо, все же рано или поздно убили бы нас с Латро. Это была на удивление жаркая схватка; никакого боевого построения, все дрались "щитом к щиту" – что-то вроде описанных Гомером рукопашных битв древности. Давно я так не веселился, со времен битвы при Марафоне, пожалуй.

Кроксин, слушавший его открыв рот, спросил у Ио:

– А что стало с Тамирисом? Ему голову отрубили?

– Да, между прочим, именно это с ним и произошло, – ответил ему Гиперид. – Отрубили ему голову, надели на копье и выставили у дворцовых ворот на всеобщее обозрение. Однако прежде я сам убил его собственной рукой.

Ио подтолкнула меня, словно желая сказать: "Я-то знаю, что это ты убил его, господин мой!"

– Я потом говорил с Эгесистратом о том кабане. Он говорит, что зверь так и остался жив, – сказал я.

Гиперид покачал головой:

– Да меня сотни людей спрашивали, что с ним стало, но я не знаю!

Жена Кроксина прошептала:

– А ты не думаешь, что это и был сам Залмокс? Мы-то эллины, но здесь у нас многие почитают Залмокса. – Она поежилась. – Не думаю, чтобы дяде маленького царевича захотелось попытаться свергнуть законного царя, если бы трон не был ему обещан кем-то из богов.