Врата «Грейвз» - Деннис Берджес

– Он называл это субгностической одержимостью.

– То есть одержимостью, о которой сам объект ничего не знает, – что-то в этом роде?

– Это означало буквальное обладание их телами, – сказал я. Наконец я засунул руку в карман, достал вырванную страницу из альбома его отца и протянул ее ему.

– Поразительно! – воскликнул он, когда я закончил. – И через двенадцать лет эти самые его гипнотические пациенты, а также несколько других все еще сотрудничают друг с другом? Вы думаете, это имеет отношение к деньгам Гассмана? Все дело в психике, Чарльз. Между ними должна быть некая психическая связь. Я в этом уверен. – Он замолчал и посмотрел на меня. – Что вы намереваетесь предпринять, Чарльз? Что дальше?

– Не знаю. Зависит от того, что мы узнаем о Стэнтоне. Если он – центр заговора, как я начинаю думать нужно найти доказательства, которые отправят Стэнтона в тюрьму. Потом, полагаю, все мы будем в безопасности если только нет какой-нибудь другой угрозы, о которой мы пока ничего не знаем.

– Думаете, в этом участвует кто-то еще, помимо Роберта Стэнтона и тех, кто сидит в «Мортон Грейвз»? £ спросил он.

– Надеюсь, что все, помимо него, в данный момент находятся в лечебнице. Уверен далее, что по крайней мере один из тамошних пациентов, кроме Лизы, в этом замешан: это человек по имени Томми Моррелл. Похоже, позавчера Адриана стала свидетелем его встречи с Мэри Хопсон. Но пока они в «Мортон Грейвз», за ними можно последить. Возможно, найдется способ удерживать их там постоянно. Я не могу не признаться вам, сэр Артур: я рад, что в этом деле нет никаких призраков. И без этого подобралась малоприятная компания.

– Тут вы правы, Чарльз. Но должен сказать, что никогда еще не встречал враждебно настроенных духов. Если., бы все это оказалось спиритическим контактом с доктором Гассманом, мы бы не подвергались опасности, – с уверенностью сказал он, открывая ящик стола.

Он выписал на мое имя чек на сто фунтов, чтобы «покрыть текущие расходы», как он выразился.

– Давайте встретимся сегодня вчетвером. Я хочу обсудить все с Адрианой – и с Фредди. Нам предстоит принять несколько серьезных решений, Чарльз. Четыре головы лучше, чем две. На южной стороне Ричмонд-парка неподалеку от ворот Робин-Гуд-гейт есть паб. Как он называется?

– Тот, что на Кингстон-вейл рядом с колледжем?

– Именно. Приведите туда Фредди и Адриану в три часа на встречу со мной. Я хочу сам осмотреть окрестности и сориентироваться в тех местах, что вы описали, – и сделать это до встречи с вами.

Когда я вернулся, Адриана ждала меня в номере, сидя в нашем единственном удобном кресле в читая газету.

– И как сэр Артур, Чарли? Он был разочарован тем, что вы так и не увидели привидение?

– Думаю, да, но он полон решимости ввязаться в это дело. А как Фредди? – спросил я.

Она пожала плечами, подошла к окну и выглянула на улицу.

– Я видала его и в лучшем настроении. Прежде всего, он был в ужасе от моего лица. Он хочет, чтобы я вернулась домой, ему не нравится моя прическа, и он хочет обсуждать то, что я пока не готова обсуждать, – Повернувшись ко мне, она помедлила секунду и сказала: – Он уверен, что у нас будет роман.

Я вспомнил наш с Фредди разговор в больничной палате.

– А что вы об этом думаете?

Она немного подумала и сказала усталым голосом:

– Не знаю. Но кажется, Фредди в какой-то степени успокоился. Он говорит, что вы мне подходите. Я думаю, он переживает, что со временем я захочу прервать наш брак, но я уверила его в обратном.

У меня не было прав возражать, и я сменил тему:

– Вы рассказали ему о Мэри Хопсон?

– Конечно. Это же угрожает и ему. Кроме того, главный инспектор Уиллис уже заходил к Фредди – искал меня. Фредди и сам все понял до моего прихода.

– Вопрос в том, – сказал я, – что понял Уиллис.

– Фредди не разобрал. Кажется, главный инспектор не верит в то, что я путешествую одна и что со мной нельзя связаться. Кажется, он также не верит в то, что Фредди не получал никаких известий от вас. Уиллис поставил себя в неловкое положение. Нельзя называть лжецом члена парламента, особенно если тот богат и отличился на войне. Но тем не менее он почти дошел до этого.

– Что, по мнению Фредди, нам делать?

– Он полагает, надо немного выждать и решить, что делать, если вообще что-то делать. А что сэр Артур? Вы не… – Она посмотрела на меня широко открытыми глазами.

– Не сказал сэру Артуру? – прервал я. – Мне не пришлось говорить ему – он сам мне все рассказал. А я рассказал ему о деньгах в чемодане. Он хочет попозже встретиться с нами и с Фредди.

– Да, не скажешь, что никто ничего не знает, – вздрогнув, сказала Адриана. Потом подошла ко мне и прижалась к моей груди, чтобы я смог обнять ее. Мы долго стояли молча, пока она тихо плакала. Потом она залезла мне в карман, вытащила платок и вытерла глаза. Она отклонилась от меня, посмотрела мне в лицо и слегка улыбнулась. – Нам надо еще кое-что обдумать, Чарли. Полагаю, вам следует оставить сионистскую тему.

– Что вы имеете в виду? – спросил я, отпуская ее. Она подошла к кровати и устроилась на краешке.

– Я спросила у Фредди о еврейских поселениях в Палестине, которые до войны финансировал барон Ротшильд. Он спросил, почему меня это интересует, и я сказала, что мы решили, что Гассман мог быть связан с сионистским движением, потому что собирался в Иерусалим перед смертью. Фредди спросил, с чего мы это взяли, и я рассказала ему о строчке из его дневника – о die Reise nach Jerusalem. Он спросил, не знаете ли вы такую детскую игру.

– Какую еще детскую игру, Адриана? – Мне казалось, что они с Фредди полностью сбились с темы.

– «Die Reise nach Jerusalem» – так называется немецкая детская игра. Фредди говорит, что это то же самое, что и «музыкальные стулья». Он удивился, что вы не знали, вы ведь всю жизнь говорите по-немецки, а он изучал язык только в детстве в школе здесь, в Англии.

– Когда я был ребенком, единственный знакомый мне человек, который говорил по-немецки, был мой отец. Я никогда не играл с немецкими детьми и не знаю, в какие игры они играют, – сказал я.

Адриана вытащила один из дневников и принялась пролистывать в поисках последней записи.

– В общем, Фредди говорит, что в дневнике употреблена не та синтаксическая конструкция, какую вы ожидали, потому что она предполагает не глагол, а существительное, как вы и сказали, – игра.

– Музыкальные стулья? Это когда дети ходят по кругу? – Я взял дневник и перечитал запись. – Не понимаю, что мог иметь в виду Гассман. Он уж явно не планировал играть в детские игры.

Адриана задумчиво кивнула:

– Верно. Возможно, в планировании путешествия больше смысла, как вы и предполагали. Но все равно Фредди сказал, что вы должны знать об этой игре.

Я сел на другой край кровати и посмотрел на нее:

– Хотите знать, о чем я думаю?

– Я не хочу говорить о нас с вами. От разговоров же ничего не улучшится, да? – Она смотрела на меня с каким-то испуганным выражением.

– Я думал о деньгах, – сказал я с извинением, качая головой.

– Ах, о деньгах, – задумчиво сказала она. – Да, Чарли, это действительно приличная сумма.

Я думал не об этих деньгах. Я думал о тех, что остались.

– Остались от чего? От денег Таунби? – спросила Адриана.

– У нас есть имена четырех человек, которые определенно связаны с тайной Гассмана и Таунби. Это Хелен Уикем, Мэри Хопсон; Роберт Стэнтон и Лиза Анатоль. Сумма, которую несла Мэри Хопсон, как раз составляет четверть пропавшего. Что, если это была ее доля? Что, если каждый из них получил равную часть после того как Таунби ликвидировал состояние? Почему это произошло, я не могу себе представить. Но это бы объяснило, отчего эта компания держится вместе. Деньги могут служить прочными узами.

– Да, тогда у каждого должна быть доля. Но мне кажется, Чарли, что пропавшие деньги должны беспокоить нас в последнюю очередь.

– Но у Уикем нет ее доли, – упорствовал я.

– Очевидно. Что, по-вашему, случилось с ее долей, если она у нее была? Может, именно поэтому они так хотели добраться до нее – чтобы узнать, где деньги? Это может иметь отношение к нашей проблеме.

– Но они ведь не узнали! Готов поспорить. А теперь подумайте насчет Мэри Хопсон. Она вышла из мастерской с деньгами. Держу пари, если у Хелен была доля, они выясняли, где она. – Потом я вспомнил: – Она жила в Сент-Маргаретс. Где это?

– К северу от Хэма, – ответила Адриана.

– А если у Стэнтона имеется доля, она в его мастерской, возможно в сейфе, – добавил я.

– И у Лизы могли быть деньги. Может, вы и правы, но разве мы должны об этом думать, Чарли?

Насколько нам известно, Стэнтон на свободе. Возможно, он готовится бежать, равно как и Хопсон. Нам надо об этом подумать. Полагаю, стоит отправиться туда, где мы сможем за ним последить. Нам все равно там встречаться с сэром Артуром. Пора звонить Фредди.

Я вышел, чтобы позвонить, но в доме Уоллесов трубку не взяли. Мы могли честно сказать Конан Дойлу, что пытались, но безуспешно.