Кодекс самурая - Макс Алексеевич Глебов

можете не беспокоиться — генерал Зашихин свои звезды в петлицах не зря носит, да и «Илы» вас, если что, прикроют.

— Добро. Год назад бы нам такие условия… Разрешите выполнять!

Буквально через минуту меня вызвал на связь Жуков.

— Генерал-полковник, вижу, с прикрытием переправы вы справляетесь, но авиаразведка докладывает, что зашевелились немецкие танковые резервы. Где обещанный вами удар по немецким узлам управления войсками?

— Ракетчики заканчивают подготовку, товарищ маршал. В течение часа проведем доразведку целей и приступим к их уничтожению.

— Долго копаетесь!

— Ускорим.

— Только не в ущерб результату.

— Есть не в ущерб, — четко ответил я и решил, что пришло время задать главный вопрос, — Товарищ маршал, разрешите использовать новые дальние бомбардировщики для нанесения удара крылатыми ракетами по стратегическим штабам противника?

— Вам что, генерал-полковник, дополнительное разрешение требуется? Я же только что сам вас о сроках спрашивал.

— Там речь шла о пусках ракет с земли на дальность до пятисот километров, товарищ маршал, то есть на оперативную глубину. А я прошу вашего разрешения на нанесение удара по немецким штабам в Берлине.

Глава 11

— Господин президент, это письмо от генерала Нагулина, — Гопкинс протянул Рузвельту небольшой конверт. — Адресовано вам лично. Он передал его нашему представителю при штабе Чан Кайши перед отлетом в Москву.

— Письмо точно не вскрывали?

— Наши специалисты не обнаружили никаких признаков подобных попыток.

Рузвельт медленно кивнул и аккуратно вскрыл конверт специальным ножом с резной ручкой из слоновой кости. На сложенном вчетверо листе бумаги было не так много текста, но президент перечитал его дважды, прежде чем поднял глаза на своего советника.

«Уважаемый господин президент,

Несмотря на определенные успехи, достигнутые в Китае, я с сожалением вынужден констатировать, что на пути к нашей общей победе возникло очень серьезное препятствие, а точнее, активно действующий фактор, доверять информацию о котором бумаге я не готов. Скажу лишь, что неудача вооруженных сил США на Гуадалканале и разгром британского конвоя, направлявшегося на Мальту, являются прямыми следствиями действий этого фактора. Я провел необходимую работу для выяснения природы выступившей против нас силы и убежден, что противостоять ей мы сможем лишь объединив усилия наших стран. На данный момент я владею всей полнотой информации по возникшей проблеме, однако в силу ряда обстоятельств я считаю возможным передать эти сведения Вам и товарищу Сталину только одновременно, при нашей общей встрече, поскольку данная информация является жизненно важной для обоих наших государств и всего мира в целом. Мой статус и служебное положение не позволяют мне организовать встречу на высшем уровне между руководителями Соединенных Штатов, Советского союза и, возможно, если Вы сочтете нужным, Великобритании и Китая. Поэтому я вынужден обратиться к Вам с просьбой выступить инициатором такой встречи и предусмотреть в ее протоколе мой аналитический доклад главам государств. Отдельно хочу обратить Ваше внимание на то, что возникшие негативные обстоятельства требуют от нас максимально быстрых действий, в силу чего прошу Вас отнестись к моей просьбе с пониманием и принять меры к скорейшей организации указанной встречи.

Искренне ваш,

Генерал-полковник Нагулин».

— Ознакомьтесь, Гарри, — президент протянул письмо Гопкинсу. — Как я понимаю, произошло что-то по-настоящему нехорошее, если мистер Нагулин пошел на такой шаг.

— Вы были совершенно правы, господин президент, считая, что Нагулин ведет свою игру, — задумчиво произнес Гопкинс, прочитав письмо.

— Думаю, для вас это тоже было очевидно, Гарри, — улыбнулся в ответ Рузвельт.

— Не стану этого отрицать, но, честно говоря, я не думал, что он может зайти так далеко. По советским меркам это письмо тянет на расстрел. Скрыть от руководства страны важнейшую информацию и огласить ее только на встрече с президентом другого государства, пусть и дружественного… Не скажу, что это предательство, но все же как-то…

— Вот и меня посещают такие же мысли, — президент внимательно посмотрел на Гопкинса. — Знаете, Гарри, я полагаю, что это будет не просто важная информация. Он собирается сообщить нам нечто такое, что сделает невозможным даже саму постановку вопроса о предательстве, и, видимо, сам Нагулин это тоже понимает. Только, боюсь, эта информация нам сильно не понравится.

— Мне подготовить проект письма Сталину?

— Этим я займусь сам, а вы подумайте над возможным местом проведения конференции, и над тем, нужно ли нам привлекать Черчилля. Чан Кайши на этой встрече точно будет лишним, а вот британец… Впрочем, у нас есть еще немного времени, чтобы взвесить все «за» и «против».

* * *

Четверка модернизированных Пе-8 закончила набор высоты. От земли нас теперь отделяло одиннадцать километров. В принципе, так высоко можно было и не забираться. На фюзеляжах самолетов надежно закрепились дроны-разведчики, и немецких радиолокаторов мы могли не опасаться. Конечно, от обнаружения сканерами спутников это бы бомбардировщики не защитило, но сейчас на орбите находились только сателлиты Летры, так что с этой стороны проблемы нам не грозили. Вот только подполковник Пусэп и его люди о дронах не знали и предпочли забраться повыше, чтобы избежать зенитного огня и перехвата немецкими истребителями.

Двухмоторные «Илы» сопровождали нас только до окончания набора высоты. Дальше в их присутствии особого смысла не было. Прикрывать нас на всем маршруте они не могли, да и некого нам было опасаться на одиннадцати тысячах — догнать турбореактивные бомбардировщики немцы все равно были не в состоянии. Разве что их новейший Me-262 случайно оказался бы где-то рядом, но все эти буквально штучные машины сейчас находились в западной части Рейха, над которой регулярно появлялись английские тяжелые бомбардировщики, а вот атаки на Берлин с востока немцы совершенно точно не ждали.

Я специально выбрал для удара дневное время. Англичане предпочитали бомбить немецкие города в темное время суток, так что днем немцы до некоторой степени расслаблялись. Стоило учитывать и то, что именно днем в здании Рейхсканцелярии на Вильгельмштрассе 77 проводились заседания штаба, на которых часто присутствовал Геринг.

Сегодняшний день выдался крайне богатым на совещания. События на Днепре произвели в руководстве Рейха эффект тычка палкой в муравейник, и в Рейхсканцелярию слетелась вся верхушка нацистского режима. Геббельс, Гиммлер, Борман и целая толпа генералов и фельдмаршалов. В общем, исключительно сладкий набор целей.

Честно говоря, я очень боялся, что Жуков не рискнет принимать решение об ударе по Берлину самостоятельно и попытается согласовать эту акцию с Москвой. По поводу того, что Сталину нужна смерть Геринга и его ближайших соратников меня терзали серьезные сомнения. Верховный главнокомандующий уже явно почувствовал на губах сладкий вкус победы, и любое изменение расклада, способное привести к какому-то иному финалу этой