Дыши нами, пока есть время - Иоланта Палла
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он притворился курьером. Один из жильцов впустил его в подъезд, а там дело техники. Жалобный взгляд соседке по лестничной клетке, и вот он Алексей, перебирается с одного балкона на другой, а после и нагло вскрывает мое окно. Подобных талантов у него оказалось много. Не зря папа называл его преступником.
— Прибыли. — Леша останавливается в темном переулке и глушит мотор.
От того, что мы сидим в кромешной темноте, я начинаю нервничать.
— Что ты задумал?
— Сейчас тихо идешь за мной. Все узнаешь.
Снова его голос пробирает до приятного томления. Не знаю, почему, но не возражаю, хотя место очень подозрительное. Я ни разу не была в этой части города. Сразу хватаю его за руку, когда мы идем по тропинке. Снег скрипит под ботинками, и я со страхом озираюсь по сторонам.
— Убью тебя, Богданов.
— И я тебя, Рапунцель.
Улыбается и пропускает меня в перед. Мы пробираемся через какое-то ограждение, подходим к двухэтажному зданию, и Леша принимается возиться с дверью.
— Только не говори, что ты сейчас вскрываешь замок?
Чуть ли не выдыхаю, и как раз в этот момент раздается щелчок. Богданов поворачивается ко мне и улыбается. Сердце начинает стучать быстро-быстро от адреналина, который прыскает в кровь, но сообразить я не успеваю, потому что дикарь тащит меня за собой. Как только дверь закрывается, мы оказываемся в темноте. Слышу шумное дыхание и холодею от ужаса.
— Какого черта мы делаем, Богданов?
— Не беспокойся, принцесска. Все просто. — Оставляет на губах невесомый поцелуй. — Мы нарушаем правила.
Глава 36. Мой Космос
Светлана
То, что происходит потом, вызывает во мне противоречивые чувства. Леша ведет меня вперед по темноте в какое-то помещение, где резко загорается свет, и я ахаю, потому что мы находимся на катке. Я смотрю по сторонам и не понимаю, зачем он меня сюда привел, только когда вижу дорожку из свечек, до меня доходит, что скупой на эмоции Богданов решил включить романтика.
И это очень приятно.
— Кататься умеешь? — Спрашивает шепотом на ушко и прижимает меня к себе, шумно втягивая воздух.
— Нет. Коньки, Богданов, это не мое. Даже пробовать не стану. — Говорю вполне серьезно, потому что всегда избегала травмоопасных занятий. — Если бы это был бассейн…
— То, что ты любишь искупаться, я заметил. — Фыркает и отстраняется от меня, перемещая пальцы на мои. — Пойдем.
— Я серьезно. Кататься не буду. — Пытаюсь убедить его в том, что затея неудачная, и я не буду позориться неумением передвигать ноги и грациозно вилять персиком, скользя при этом по льду.
— У тебя нет выбора, принцесска. — Хмыкает и бросает на меня знакомый взгляд. — Либо сама, либо я тебе помогу.
— Так не честно. — Хнычу, пока он заводит меня в комнатку, где на лавочке лежат вещи, а рядом расположены коньки.
— Все честно. Примеряй.
— А ты?
— Хочешь, чтобы мы не дошли до катка?
— Хм-м-м…
Развожу руки в стороны, понимая, что он от меня не отстанет. Приходится натягивать на себя теплый свитер и коньки. Подняться даже не пытаюсь. Сижу на лавочке, пока Леша не возвращается, и вот тут начинается сплошная пытка. Он доводит меня до льда, на который я должна ступить. Только загвоздка в том, что я идти нормально не могу, а что уж говорить о плавном скольжении. Богданова не волнует мое мнение. Он без лишних вопросов тянет меня за собой, и мне остается лишь с завистью наблюдать за ловкими движениями.
— Когда ты успел? — Спрашиваю, пока Леша пытается научить меня стоять ровно и держать равновесие. — Научиться этому?
— С Вольным часто сбегали, ну и… Нашли закрытую дверь. Что может быть интереснее?
— То есть, для вас это нормально?
Леша тяжело вздыхает и внимательно смотрит на меня. За все время у нас не возникало разговоров о детском доме. Больше про клуб, гараж, общагу и Маруську, но той части его жизни почему-то избегали. Оба.
— Рапунцель, когда тебе приходится выживать, научишься не только вскрывать замки и окна.
Жду усмешки с его стороны или еще какого-то знака, что сейчас беседа перетечет в другое русло, но Богданов лишь зубами скрипит.
— А ты… — Пытаюсь повторить движение, которое он мне показывал, чтобы не смотреть ему в глаза. — Ты помнишь своих родителей?
— Нет.
— И не знаешь, кто они?
— Нет.
Замолкаю, переваривая информацию. В голове столько вопросов, что не знаю, с какого именно начать свой допрос. Пока Богданов откровенно отвечает, нужно пользоваться моментом, иначе потом он снова закроется и будет переводить тему, кусаясь при этом словесно.
— Никогда не хотел узнать их имена? Может, даже найти?
— Зачем?
Леша хмурится, а я пожимаю плечами, не отрывая от него взгляда. Не представляю, насколько нужно быть жестоким, чтобы отказаться от своего ребенка, особенно когда я вижу, что потеряли эти люди. Он ведь… такой… чудесный!
— В глаза посмотреть. Спросить, почему они так поступили.
— Меня не интересуют оправдания, принцесска.
— Но, может, они были вынуждены обстоятельствами.
Богданов прищуривается, отводя взгляд в сторону. Видно, что эта тема его очень сильно напрягает, и я уже начинаю жалеть, что лезу к нему с такими вопросами.
— Никакие обстоятельства не отменят того, что меня бросили, Рапунцель. Можно сколько угодно утешать себя такой мыслью, но, — усмехается, притягивая меня к себе, — нет у меня родителей. Есть сестра, есть друг и подруга, есть девушка, а на остальным по барабану. Я не знаю причину и не хочу ее знать. — Леша толкает меня вперед и улыбается. — Давай, принцесска покажи класс.
— А это здание? Оно закрыто? — Спрашиваю, а сама делаю шаг вперед, ощущая, как сердце екает от страха упасть, ведь Леша лишь слегка касается моих пальцев своими.
— Почему? Работает по расписанию. Сегодня выходной, поэтому… — Он с невинным видом разводит руки в стороны, а я посматриваю по сторонам с опаской. — Сторожилы сегодня нет.
— Нас не поймают?
— Если быстро убегать, то, — Богданов усмехается, а я замираю с открытым ртом, — нет.
— Это не смешно. Мы проникли на чужую территорию.
— Никто от этого ничего не потеряет, принцесска, тем более ты любишь тайно фоткаться около развалин. Запечатлить? — Он сводит вместе большие и указательные пальцы рук, прикрывая один глаз и смотря на меня в этот «кадр». — Кстати, бахилы есть?
Я даже воздухом давлюсь от того, что он припомнил эту деталь. Бахилы стали неотъемлемой частью моей жизни. В сумке всегда
