Легенда о Вращающемся Замке - Анатолий Бочаров

Дэрри и сам вырос в портовом городе, стоявшем правда на берегу южного Винного, не северного Ветреного, моря, и потому немедленно почувствовал себя здесь так, будто наконец после долгого странствия вернулся домой. Оживленная суета беспокойных купеческих кварталов была всяко привычней ему, чем чопорная строгость Верхнего Города в эринландской столице, и потому Гледерик сразу повеселел и пошел быстрее, стараясь шагать нога в ногу со спутниками. Теперь он уже не тонул в мрачных мыслях, а с интересом осматривался по сторонам.

Ильмерград в ту пору был одним из главных центров всей торговли севера. Располагаясь в удобной, защищенной высокими скалами бухте на полуденной стороне неспокойного, щедрого на непогоды и шторма Ветреного моря, он служил перевалочным пунктом на пути из восточных королевств в западные. Большинство купцов предпочитало морские пути ненадежным и длительным сухопутным — особенно сейчас, когда половина Срединных земель пылала в огне междоусобных войн, от Вращающегося Замка и до самой Тарагонской империи.

Здесь можно было в обилии встретить иберленцев и гарландцев, эринландцев и жителей Озерного Края. В гавани стояли суда, груженые предметами роскоши из далекой Арэйны и даже полу-баснословной Райгады, лежавшей, если верить байкам, у самых границ империи богов. Перец и фарфор, золотые украшения и искусно сделанное оружие, механические часы и пушнина, украшенные изумрудами трости и дорогие ткани — чего только не выставлялось к продаже на ильмерградских верхних, средних и нижних торговых рядах. На противоположном рыночной стороне берегу реки поднимались укрепления оборонявшей город могучей крепости.

— Куда мы идем? — осведомился Дэрри, когда Остромир, даже не оглянувшись, миновал вывеску очередной корчмы. — Мы прошли уже с десяток постоялых дворов не самого затрапезного вида. Они что, все недостаточно хороши для моей почти монаршей особы?

— У меня здесь был один знакомец, — ответил венет, высматривая дорогу. — Еще с давних времен, мы вместе ходили в походы. Надеюсь, он никуда не переехал и не умер. У него и заночуем, если все в порядке.

— Это вы правильно придумали, — кивнул Гледерик. — Уж лучше гостевать у друзей за честное слово, чем у трактирщика за монеты из своего не бездонного кошелька.

Юноша с сожалением подумал, что вместе с Гэрисом Фостером закончилось и щедро выдаваемое тем жалование. Какие-то деньги на руках у Гледерика, конечно, оставались — но они были не бесконечны, и если предаваться бездумным тратам, то они скоро покажут дно. Покидая Вращающийся Замок в суете и спешке, Дэрри никак не успел набраться наглости выпросить у Фэринтайна пару сотен золотых денежного содержания — на нужды похода, разумеется. Теперь оставалось лишь кусать себе локти за собственную нерасторопность. Впрочем, проведенное в скитаниях время приучили его распоряжаться деньгами с умом — в те счастливые моменты, когда он вообще располагал хоть какими-то деньгами. Да и у Остромира явно что-то звенело в кошельке. Дэрри бросил взгляд на Гленана — тот, слегка было оживившийся в подземельях Каэр Сиди, вновь впал в мрачную апатию. Юноша задумался, а что бы испытывал он сам, услышав известие о смерти своего отца — и понял, что не может найти ответа на этот вопрос.

Миновав еще нескольких кварталов и спустившись в неприметный переулок, Остромир привел их к трехэтажному, добротному на вид дому. Поднявшись на резное крыльцо, седовласый воин четырежды постучал кулаком в украшенную замысловатой резьбой деревянную дверь. Открыли ему примерно через полминуты — на пороге появился высокий, широкоплечий мужчина в расшитом золотыми нитями красном кафтане и с проседью в некогда густых темно-русых волосах. Увидев Остромира, он на секунду замер, будто в нерешительности, а потом сделал шаг вперед и сжал его плечи в крепком объятии.

— Ну здравствуй, старый мерзавец, — сказал мужчина в красном кафтане, от души улыбаясь. Он говорил по-венетски, но Гледерик, благодаря полученному от отца образованию, неплохо понимал этот язык. Ларвальд Брейсвер надеялся, что сын со временем продолжит его дела, и обучил его большинству наречий Срединных земель.

— Где тебя черти носили? — спросил Остромира его знакомец. — Выходит, врали, что ты умотал на эринландскую войну, чтоб отдать свои кости воронам на поживу?

— Умирать я в ближайшем столетии не собираюсь, хоть и знаю, многие были бы довольны, — наемник чуть виновато развел руками. — В Эринланд я в самом деле уезжал, но как видишь, вернулся живой и здоровый. Ни руки мои, ни ноги, ни тем более голова воронам не достались. Первым делом я решил заглянуть к тебе, раз уж оказался в этих местах.

— Вижу, что ты живой и здоровый, — нахмурился хозяин дома, вдруг меняясь в лице. — Только, прости мне мою подозрительность, и месяца не прошло, как я услышал, что твой отряд подался в Таэрверн. Ты вдруг одумался и завернул с полдороги? Или я чего-то не понимаю? Решающее сражение, как я слышал, должно было состояться хорошо если на этой неделе. Если ты был у Грейдана, то ни за что не успел бы обернуться сюда так быстро. Какое колдовство тебя сюда привело?

— Может статься, меня привело и впрямь колдовство, — не стал отпираться Остромир. — Все немного сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Потому я и пришел сюда, а не в какую-нибудь гостиницу, где меня увидят и начнут толковать о моем внезапном возвращении с войны. Я не все могу тебе рассказать, и не на все вопросы могу ответить. Однако если ты пустишь меня и моих друзей сегодня на ночлег, а завтра забудешь о том, что мы вообще появлялись — буду тебе благодарен. За мной не пропадет, ты знаешь.

— Это я знаю. И боевых товарищей с порога не гоню. Только напомни мне пожалуйста, друг, как звали ту белокурую девицу из либурнской деревни, семь лет назад? Я про дочь мельника. Ты же ее не забыл, конечно? Она подарила тебе ожерелье из чистого жемчуга на дорогу.

— Не забыл, конечно. Я хорошо припоминаю, что дочь того мельника звали Ровена, и еще что волосы у нее были не белокурыми, а чернее вороньего крыла. Сновид, это действительно я, — сказал Остромир спокойно. — Не наведенный чарами морок. Не демон с подменным лицом.

— Прости меня, — повинился хозяин дома. — Но твое внезапное появление выглядит странным. Дни нынче недобрые, и ты первый сказал о колдовстве. — Он отступил в сторону, освобождая дорогу. — Заходите и пользуйтесь моим гостеприимством. Рад встретить.

Внутри дом оказался просторным и богато обставленным. По стенам висели картины, пол покрывали ковры восточной работы, с нанесенными на них замысловатыми узорами. Бронзовые и гипсовые статуэтки украшали угловые столики, а в шкафу в главном зале столпились тремя тесными рядами книги, выставив напоказ нарядные корешки. Гледерик с трудом подавил в себе порыв рассмотреть эти книги с близкого расстояния, а еще лучше того взять в руки и как следует полистать. Все же, это было бы, наверно, чуточку невежливо. Вдруг, увидев подобное обращение со своими вещами, хозяин рассердится и выгонит нежданных гостей, оказавшихся настолько нахальными, обратно на двор? Болтаться и дальше по улице в поисках пристанища и ночлега решительно не хотелось.