Хозяйка замка (СИ) - Ирина Лазаревна Муравьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меня кольнуло сожаление: я должна была взять эти цветы. Не потому что букет дорогой и красивый, но потому, что цветы были важны. Но чем? Я сама не могла объяснить своих странных мыслей.
Поймав на себе недовольный взгляд миссис Хендрикс, я по-быстрому забрала остатки почты и поспешила к себе в квартиру.
Там, отсортировав рекламную мишуру от писем, я хотела заняться разбором последних, но вспомнила, что сегодня еще не принимала витаминов и поспешила за ними на кухню. Надеюсь, со временем я стану более организованной будущей мамой.
Мысль о ребенке вернула меня к мыслям о Джоне. Нам с ним надо поговорить. Не только о ребенке. Я хотела поговорить с Джоном о нас. Хотя бы один последний раз. То, как быстро и импульсивно мы расстались, до сих пор мучило меня. Вдруг мы оба были не правы? Ведь каждый видел картину только со своей точки зрения, и ни у кого не было времени обсудить всё спокойно, рассмотреть всё с разных сторон.
Да что уж там: оба были хороши! Я должна была обязательно рассказать Джону о своих запросах к Барнаби. Джон мог бы предупредить меня о жене и связанных с этим причинах не делать официальной экспертизы портрета.
Подумав о причине размолвки, я усмехнулась. Какая мелочь, по сравнению с тем, что мы потеряли.
Сейчас, по прошествии времени, я очень сильно скучала по Джону. Не только по его теплу и ласкам. Но по нашим разговорам. По его постоянным историческим справкам. По мелкому занудство касательно замка. Улыбке. Истинно английскому юмору и даже по дурацкой импульсивности, из-за которой, кажется, Джон наворотил немало бед. Но всё это делало Джона Джоном. Я скучала по нему. И любила его. Почему мне, глупой, было не понять этого раньше? Из-за дурацкой гордости и выработанной привычки считать, что я всегда права? Или после Антона я так боялась снова быть преданной, что была рада бежать от отношений при первом удобном случае? Возможно, роль сыграло и то, и другое. Но теперь я вдруг наполнилась необычайной решимостью: всё будет иначе. Я поеду к Джону. В Кеннет Кастл. И мы поговорим. Не о ребенке. Я не хочу, чтобы Джон принял решение, основываясь на чувстве долга. Мы поговорим о нас.
— А как же его жена? — язвительно спросил мой внутренний голос.
— Это решать самому Джону, — спокойно рассудила я.
— Разлучница! — сообщил голос.
Плевать! Я люблю этого человека и буду бороться за свою любовь.
Едва приняв такое решение, я ощутила легкость. Будто, наконец, я всё сделала правильно. Оставался один вопрос: когда ехать? Я прикрыла глаза, постаралась прислушаться к себе. Сегодня. Сейчас же!
Ответ мне понравился. Зачем ждать, когда всё уже решено?
Я купила по интернету билет на вечерний поезд из Лондона. До его отправления оставалось еще два часа. Быстро собрав необходимые в дорогу вещи и не забыв коробку витаминов для беременных, я вновь ощутила чувство тревоги. Вдруг уже поздно?
Не знаю, отчего в голове моей были такие странные мысли, но в какой-то момент мне начало казаться, что вот-вот должно случиться что-то плохое. Наверное, перед приездом мне следует позвонить Джону. Предупредить его. Попросить встретить меня на станции. Переборов гордость, я достала телефон. Но номер Джона оказался вне зоны доступа. Это лишь усилило мою тревогу.
А если с Джоном что-то случилось?
Ответ был один: мне нужно попасть в Кеннет Кастл и узнать всё самой. Но захочет ли Гортензия, жена Джона, впускать меня в замок?
Решение пришло быстро и оказалось очень простым. Я позвонила Лиззи. Она, немного удивленная моим звонком, позвонила своим друзьям. Те — своим. И через минут пятнадцать на мой телефон уже пришел адрес Лондонского дома Сэма Прата.
Оказывается, Прат не врал, сказав мне, что он живет возле того книжного магазина, где мы с ним встретились. Возможно, он не искал меня, и наша встреча, действительно, была случайной. Только я уже не верила в случайности.
Я вызвала такси и назвала водителю адрес Сэма. Через пару минут мы были на месте. Я поднялась по ступенькам аккуратного кирпичного домика, больше подходящего для какой-нибудь старушки, и позвонила в дверь. Надеюсь, хозяин окажется дома. Мне повезло. Дверь открыл сам Сэм, хотя кого я ожидала увидеть? Дворецкого с бородой легендарного Бэрримора? Горничную в нарахмаленном передничке?
Сэм посмотрел на меня с удивлением.
— Анна, что вы здесь делаете? — спросил он.
— Мне нужно попросить вас об одолжении.
Сэм нервно поправил галстук. Судя по деловому костюму и дорогим запонкам, он как раз собирался уходить, но всё равно улыбнулся своей голливудской улыбкой и пропустил меня внутрь.
В отличие от гостиницы, принадлежавшей ему, дом Сэма Прата удивил обыкновенностью.
За свое пребывание в Англии я бывала в таких не раз и не два. Очень милый, уютный дом. Старая добротная мебель. Темные тона. Такое ощущение, что большая часть обстановки перешла Сэму в наследство от родственников, а он сам не особенно заботился об интерьере дома. И да, девушек он, скорее всего, водил в свои гостиницы.
— Итак, милая Анна, — в свойственной ему язвительной манере начал Сэм, — чем же я могу вам помочь?
— Мне нужны ключи от Кеннет Кастл, — спокойно ответила я.
Глаза Сэма слегка округлились:
— Простите? С чего вы взяли, что у меня они есть?
Я пожала плечами:
— Но они ведь у вас есть.
— Предположим…И с чего это я должен отдавать их вам? — Сэм затолкал руки в карманы брюк и смотрел на меня выжидательно.
Чтобы избежать его сверлящего взгляда, я подошла к старому камину, заставленному фотографиями. Большинство людей на них я, конечно же, не знала. Но среди множества чужих лиц были и знакомые. Лорд Роберт, на десяток-другой лет моложе и еще с пышной шевелюрой. Мэри, Генри и какая-то красивая женщина с темными волосами. Должно быть, Маргарет — бабушка Джона. А вот и Джон. На снимке ему лет десять. Он в коротких шортиках и на велосипеде. Рядом с ним второй мальчик. Кажется, это Сэм. Хотя без делового костюма и вредной ухмылки его не так легко узнать.
— Мои родители не были столь успешны, как я, — сказал Сэм, тоже подходя к снимкам, — отец держал гостиницу, которая приносила одни убытки. Мама была простым бухгалтером. Они не могли позволить мне хорошего образования. Но леди Маргарет — бабушка Джона, — он указал на еще один снимок той самой красивой
