Вся Агата Кристи в трех томах. Том 1. Весь Эркюль Пуаро - Агата Кристи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Слишком уж длинный плащ он носил.
Глава 5
Рассказ мадам Рено
Мосье Отэ уже ожидал нас в холле, и мы все вместе, возглавляемые Франсуазой, двинулись вверх по лестнице. Пуаро поднимался как-то странно, зигзагами, чем немало меня озадачил. Заметив мое удивление, он подмигнул мне.
— Еще бы служанкам не слышать, как мосье Рено поднимался, — шепотом сказал он. — Ступеньки скрипят все до единой, от такого скрипа и мертвый проснется!
На лестничную площадку выходил также узкий боковой коридор.
— Здесь комнаты прислуги, — пояснил нам Бекс.
Нас же повели по широкому коридору. Франсуаза остановилась у последней двери справа и тихо постучала.
Слабый голос пригласил нас войти. Комната была просторная, солнечная, с окнами на море, которое синело и искрилось всего в какой-нибудь четверти мили от дома.
На кушетке высоко в подушках лежала рослая женщина весьма примечательной наружности. Подле нее с озабоченным видом сидел доктор Дюран. Хотя мадам Рено была далеко не молода и ее некогда черные волосы сверкали серебром, в ней чувствовалась незаурядная личность, волевая и решительная. Словом, как говорят французы, une maоtresse femme.[99]
Она поздоровалась с нами легким, исполненным достоинства кивком.
— Прошу садиться, господа.
Мы сели в кресла, помощник следователя устроился за круглым столом.
— Надеюсь, мадам, — начал мосье Отэ, — вы сможете рассказать нам, что произошло ночью, если, разумеется, это не слишком тяжело для вас.
— Нет-нет, мосье. Ведь дорога каждая минута. Эти подлые убийцы должны быть пойманы и наказаны.
— Благодарю вас, мадам. Думаю, для вас будет менее утомительно, если я буду задавать вопросы, а вы ограничитесь только ответами на них. В котором часу вы легли спать вчера?
— В половине десятого, мосье. Я была очень утомлена.
— А ваш муж?
— По-моему, час спустя.
— Не показалось ли вам, что он расстроен или, может быть, взволнован?
— Нет, не более, чем обычно.
— Что же случилось потом?
— Мы спали. Проснулась я оттого, что кто-то зажал мне рот. Я пыталась закричать, но не смогла. Их было двое, и оба — в масках.
— Вы не могли бы описать их, мадам?
— Один очень высокий, с длинной черной бородой, другой — небольшого роста, коренастый, тоже с бородой, только рыжеватой. Оба в шляпах, надвинутых на самые глаза.
— Гм! — задумчиво произнес следователь. — Что-то многовато бород получается.
— Вы думаете, они накладные?
— Боюсь, что да, мадам. Но, прошу вас, продолжайте.
— Тот, что поменьше ростом, держал меня. Сначала он засунул мне в рот кляп, потом связал руки и ноги. Другой сторожил моего мужа. Он схватил с туалетного столика нож для разрезания бумаги, острый как бритва, и приставил его к груди мосье Рено. Когда коротышка связал меня, они оба занялись моим мужем, заставили его встать и вывели в гардеробную. Я едва не потеряла сознание от ужаса, но все же отчаянно старалась хоть что-нибудь услышать.
Они говорили так тихо, что я ничего не могла разобрать. Но язык мне знаком, это ломаный испанский, распространенный в некоторых странах Южной Америки. Мне показалось, они сначала требовали что-то у моего мужа, потом, видно, разозлились и стали говорить громче. По-моему, высокий сказал: «Ты ведь знаешь, что нам нужно. Документы! Секретные документы! Где они?» Что ответил муж, я не слышала, только второй злобно прошипел: «Лжешь! Мы знаем, они у тебя. Где ключи?»
Потом я услышала, как они выдвигают ящики. Видите ли, в гардеробной мужа есть сейф, где он обычно держит наличные деньги, довольно крупные суммы. Леони говорит, что они вытряхнули все из сейфа, забрали деньги, но, видимо, того, за чем охотились, не нашли. Потом, слышу, высокий, проклиная все на свете, велит мужу одеваться. Но тут, видно, какой-то шум в доме спугнул их, и они втолкнули полуодетого мосье Рено в спальню.
— Pardon, — прервал ее Пуаро, — а другого выхода из гардеробной нет?
— Нет, мосье, там только одна дверь — в спальню. Они погнали моего мужа к двери — впереди коротышка, а последним высокий с ножом в руке. Поль пытался вырваться, подойти ко мне. В глазах его было отчаяние. «Мне надо поговорить с ней!» — крикнул он им, а мне сказал: «Ничего страшного, Элоиза. Только не пугайся. К утру я вернусь». Он старался говорить спокойно, но в его глазах был ужас, я видела. Потом они вытолкали его за дверь, и высокий сказал: «Только пикни попробуй — и тебе конец». Потом, — продолжала мадам Рено, — я, должно быть, потеряла сознание. Очнулась, только когда Леони растирала мне руки и уговаривала выпить немного бренди.
— Мадам Рено, — сказал следователь, — как вы думаете, что искали убийцы?
— Понятия не имею, мосье.
— Не замечали ли вы, что вашего мужа что-то тревожит?
— Да, я видела, что он очень переменился в последнее время.
— Как давно?
Мадам Рено подумала.
— Наверное, дней десять.
— Не раньше?
— Возможно, и раньше. Но я ничего не замечала.
— А вы не пробовали расспрашивать его?
— Да, один раз, но он ответил как-то очень уклончиво. Тем не менее я была совершенно уверена, что он страшно о чем-то тревожится. Но он не хотел открыться, и, понимая это, я старалась делать вид, что ничего не замечаю.
— Было ли вам известно, что мосье Рено прибег к услугам детектива?
— Детектива? — воскликнула мадам Рено, видимо, очень удивленная.
— Да, вот этого джентльмена — мосье Эркюля Пуаро. — Пуаро вежливо поклонился. — Он прибыл сегодня по вызову вашего мужа.
Достав письмо, которое мосье Рено отправил Пуаро, следователь подал его мадам Рено.
Она прочла его с неподдельным изумлением.
— Я и понятия не имела. Очевидно, Поль был уверен, что ему грозит опасность.
— А теперь, мадам, я прошу вас ответить мне совершенно откровенно. Когда ваш муж жил в Южной Америке, не случилось ли с ним чего-нибудь, что могло бы пролить свет на это дело?
Мадам Рено глубоко задумалась, но потом отрицательно покачала головой.
— Не знаю, что и сказать. Конечно, у мужа было много недоброжелателей — ему многие завидовали, но ничего особенного я не могу припомнить. Возможно, что-то и было, только мне об этом ничего не известно.
Следователь разочарованно погладил свою бородку.
— Не могли бы вы сказать, в котором часу произошло нападение?
— Конечно, я отчетливо помню, как часы на камине пробили
