Kurohibi. Черные дни - Gabriel
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Лилли?.. — пораженно изрек Синдзи.
Девушка открыла глаза, взглянув на Синдзи по-прежнему серебряными глазами.
— Ну как?
— Ты… Ты просто восхитительна! Ты человек, и очень…
Но тут он запнулся. Ее черты лица показались ему удивительно знакомыми, до дрожи. Мозг отказывался это признать, но Синдзи смотрел сам на себя. На свое женское воплощение.
— Это же твое ДНК, глупенький, — хихикнула Лилли. — Впрочем, мы сильно отличаемся, я старалась выбрать иной комплект генов, чтобы не быть твоей копией. Но, без сомнений, есть определенное сходство.
— Это… невероятно… — протянул тот.
— Наверное. Ты стал думать обо мне хуже?
— Нет, наоборот. Но ты… в смысле я… У меня слов нет…
— Ты мне сейчас напоминаешь одного сбитого с толку Ангела, примерно часом ранее.
Синдзи поперхнулся, нервно хохотнул и вдруг рассмеялся.
— Лилли… Ты просто нечто.
— Теперь я могу чувствовать все то же, что и ты. Мое дыхание, мое биение сердца, течение крови, строение и мои ощущения, все как у тебя.
Она глубоко вздохнула.
— Хотя тяжело, как будто меня поместили в тесную коробку.
— Так ты теперь человек?
— Я ощущаю жар в себе, давление плоти, узкое зрение, еще целый комплект непонятных и странных чувтв. Так и должно быть?
— Похоже, что да. Можно кое-что проверить? — он протянул к ней руку, зовя к себе.
Лилли удивленно подняла брови, но подлетела к нему. Синдзи с заминкой взглянул в ее глаза и приложил ладонь к ее щеке.
— Что чувствуешь?
— Это… — она распахнула глаза. — Твердость и мягкость… Тепло, такое же, как у меня. Что-то приятное.
— А так?
Он слегка ущипнул ее за щечку.
— Ай! Икари Синдзи! Мне неприятно… — она запнулась. — Так… это и есть человеческая боль?
— Полагаю, что да, — он улыбнулся. — С посвящением.
Лилли, которая будто в недоумении терла щеку, вдруг опомнилась и взглянула на Синдзи.
— Я могу тоже?..
— Что?
Вместо ответа она протянула ладонь к его лицу и медленно провела ими ото лба к подбородку.
— Это так… необычно, — заворожено произнесла она. — Вся эта оболочка, кажется, только мешает, но почему-то в ней ощущения только приятнее.
Синдзи разглядел на ее смятенном личике румянец, увидел, как грудь стала подниматься в учащенном дыхании, как заблестели ее глаза. Лилли вдруг озадаченно положила ладони к своим щечкам.
— Мне становится жарче… Так страшно, Икари Синдзи… Но ты притягиваешь меня…
Она наклонилась и вплотную приблизила свое лицо к нему. Синдзи машинально зажмурился, готовый ко всему, но неожиданно ощутил ее легкое касание, ощутил, как она уткнулась носом в его щеку, прижавши к ней губы. Не целуя, не полизывая, она просто начала медленно, нежно водить по нему личиком, с легким нажимом тереться щекой, слегка касаясь скользить по его губам. Ощущая гладкость ее горячей кожи, Синдзи вдруг почувствовал необычный трепет в груди, приятный и волнительный.
— И-Икари Синдзи, я… — раздался ее дрожащий шепот, — я хочу чувствовать тебя, ощущать тебя… касаться тебя… твоей души… ты так нравишься мне, Икари Синдзи… очень…
Он вздрогнул. До этого момента никто еще не говорил ему подобных слов, никто не признавался в своих чувствах так легко и искренне. Синдзи вдруг ощутил укол на сердце, расплывшийся чувством и горечи, и сладости, и теплоты, и было это столь до неловкости приятно, что все внутри сжалось, к горлу подступил комок, а взгляд, никогда еще не бывший таким чистым и светлым, расплылся. Душу грело столь необычное ощущение нежности, печали и позабытого счастья, и Синдзи прильнул к трепещущему телу Лилли, обняв ее и начав ласково гладить ее бархатную кожу: по спине, по животику, по бедрам, робко касаясь ее лица губами, растворяясь в ее объятиях, в ее нерешительной страсти, разделяя ее наслаждение.
— Спасибо, Лилли, — прошептал он. — За то, что подарила мне это.
Та лишь прильнула еще ближе, крепко прижавшись к нему всем своим телом, и несмотря на ее мягкость, на упругость плоти, на ее волнительный жар и сбивчивое дыхание, Синдзи не хотел прерывать этот момент. Он просто погрузился в ее объятия, ощущая нежное шевеление ее тела на себе, трение ее кожи, вмявшуюся мягкость грудей и бедер, упругие ягодки сосков, ее слабые пальчики на плечах и ласковое поглаживание лица. Его поглотило чувство, будто в нем что-то тает, расплывается, чувство спокойствия и безмятежности, тихого наслаждения, и он больше не боялся. Страх, боль, гнев, все это теперь казалось таким нелепым и далеким, что Синдзи лишь горько усмехнулся. И на своем лице он ощутил капельки слез.
— Это слезы… — вдруг раздался горький шепот Лилли.
— Что случилось? — взволнованно спросил он, открыв глаза.
Ангел отпрянула, переведя на него свои глубокие глаза и смахнув с лица несколько блестящих капель.
— Я не знаю, что мне делать… — дрожащим голосом прошептала она. — Я должна собирать информацию о вашем мире, наблюдать, а потом мне поручено умереть, чтобы вернуться в нашу обитель и снова стать частью единого целого… Так мы получаем знания для дальнейших посланников. А я исчезну, та я, что ты зовешь Лилли, вот эта я, — она приложила к себе ладони, — меня не станет, я растворюсь. Я не хочу исчезать. Я не хочу терять тебя, Икари Синдзи… Помоги мне…
Она взглянула на него с болью в глазах, в своих чистых бездонных глазах, сверкающих серебром от слез, смотрела со страхом и мольбой, и Синдзи осторожно прижал ее к себе.
— Тогда останься. Ты ведь уже человек, ты сможешь жить среди нас, со мной. Ведь пока ты живешь, тебе не нужно возвращаться. Обещаю, я смогу защитить тебя.
Лилли замерла и вдруг счастливо улыбнулась.
— Я верю тебе, Икари Синдзи, — кивнула она и стряхнула пальчиками слезинки с покрасневших щечек. — Ты действительно…
Но тут Лилли вдруг дернулась и резко отпрянула. Ее глаза широко распахнулись в страхе.
— Что случилось? — настороженно спросил Синдзи.
— Я… — произнесла она в страхе. — Я чувствую тревогу. Что-то происходит.
Она замотала головой из стороны в сторону, задрожав.
— Мне страшно, Икари Синдзи… Очень страшно… Я боюсь…
И вдруг экраны на капсулах ожили. Включился датчик батареи, зажглись мониторы, Ева устрашающе
