Черный корабль - Кристофер Раули

Установить контакт будет непросто. Слишком уж глубокая пропасть их разделяет: этих суетливых, недолговечных существ и гнездо, столетия пролежавшее в глине. Одна из секций гнезда полностью сосредоточилась на этой проблеме. Она интенсивно обрабатывала данные о химическом составе подопытных особей — довольно примитивные, но зато подробные донесения воинов, съевших Ю Чжао.

А на другом уровне сознания гнездо решало еще одну проблему: как сохранить пленников в здоровом состоянии. Особи эти всеядны, что явствовало из строения их зубов. Конечно, гнездо не знало, смогут ли они переварить фенрилльские протеины. Дегустаторы перемалывали у себя во рту клетки тела пленников, стараясь как можно глубже проникнуть в строение гуманоидных ДНК. И по мере того как поступали результаты наиболее сложных химических анализов, гнездо все больше тревожилось за жизнь особей.

Анализ фекальных масс еще раз подтвердил всеядность особей, но при этом выявил присутствие углеводов и веществ с относительно простым химическим строением. Гнездо решило извлечь из грибков некоторое количество углеводов и дать на пробу особям. И одновременно отправить партии рабочих за лесными плодами и выяснить, пригодны ли они в пищу и можно ли получить из них углеводы в чистом виде? Грибки богаты сложными протеинами, но углеводов в них мало. Чтобы получить массу с восьмидесятипроцентным содержанием углеводов, грибки нужно тщательно разжевать, частично переварить с помощью хитиновых ферментов, а затем еще раз разжевать с добавкой других слюнных веществ.

Перед кормлением пленных особей придется перевести в другую ячейку — ее уже вырыли на месте прежней камеры для отложения яиц, неподалеку от отсека визирей.

Чоузен быстро заметил перемены, произошедшие в гнезде. Хитины-визири постепенно покидали его тело, которое становилось все чувствительнее к прикосновениям их лапок. При тусклом свете от единственного исправного фонаря и грибков, покрывающих стены и потолок камеры, он увидел, как извиваются у него над головой хитиновые ветви, образованные визирями, — вероятно, там начался процесс химической трансформации. Никогда еще Чоузен не видел такого скопления визирей. Вонь стала невыносимой.

По сторонам камеры он увидел темные лазы, видимо, ведущие к другим частям гнезда. А посмотрев на пол перед собой, он обнаружил, что там не осталось ни одного насекомого. Все гнездо куда-то сместилось.

Что гнездо хочет от них теперь? Оно осматривало их часами — во всяком случае, Чоузену так показалось, хотя он и понимал, что в таких ситуациях минуты тянутся дольше, чем иные часы. Но установить точно, сколько они пробыли здесь, было невозможно, поскольку хитины забрались в хронометр и вывели его из строя. Впрочем, время сейчас и вовсе потеряло значение, если бы не одно жизненно важное обстоятельство: через какое-то время они заразятся спорами спруипов и умрут в страшных мучениях. Неизвестно, как поведет себя гнездо: прервет их страдания в самом начале или станет с любопытством наблюдать, как пленники кричат от боли, мечутся в бреду и агонизируют, истекая пеной.

Осторожно стряхнув со скафандра последнего заблудившегося хитина, Чоузен поднял с земли шлем и надел на голову. Луч фонарика запрыгал по пещере, осветив стены, кишащие визирями, и крошечные шарики экскрементов, дождем сыпавшиеся сверху, — через некоторое время рабочие удобрят ими грибковые плантации. Хитины определенно чего-то ждали от них. Но чего именно?

Тут он уловил какое-то быстрое шевеление. Вновь появились хитиновые воины. Лихорадочно оглядываясь по сторонам, он обнаружил, что хитинов нет только с одной стороны — там, где зловеще чернела дыра. Теперь стало ясно, чего хочет от него гнездо. Чоузен попробовал растормошить Чи Линь Вей, но безуспешно. Она так и не пришла в сознание. Зато ему удалось поставить на ноги Чжао шестого, который послушно пошел за ним, а затем заполз в дыру.

После непродолжительного путешествия они попали в небольшую пещеру — примерно трехметровой ширины. Воины не поползли за ними. Вместо этого ручейки хитинов, крошечных, как земные муравьи, потекли через маленькие отверстия в крыше. И снова люди почувствовали, как по ним прошлись тысячи крючковатых лапок, услышали, как зашелестели по их коже крошечные волоски. Чоузен замер на месте. Пару раз ему пришлось подбодрить Чжао шестого — когда хитины стали ползать по его лицу, китаец едва не впал в истерику.

А потом Чоузена накрыл движущийся ковер из хитиновых рабочих. Они ползали по его груди, перекатывались по плечам, постепенно выстраиваясь в цепочки. По этим цепочкам в рот ему потекла вода, которую рабочие непрерывно, капля за каплей» доставляли сюда из реки. Когда воды скопилось достаточно много, Чоузен с наслаждением ее выпил — в горле у него так пересохло, что первый глоток даже причинил ему боль. А вода все прибывала, и вскоре у Чоузена в животе уже плескалась целая пинта.

Жажда прошла, сменившись страшным голодом. Ведь он ничего не ел с тех пор, как лодка разбилась о пороги.

Все новые хитины заползали ему на грудь, карабкались по подбородку. Кусая Чоузена за губы, они заставили его открыть рот и вскоре он почувствовал на языке какую-то липкую кашицу. Медленно, по капле, они несколько раз наполняли ему рот каким-то месивом, оставлявшим странный привкус. Чоузен смутно догадывался, что это те самые фосфоресцирующие грибки, которыми обросло гнездо.

К счастью, жевать ему не приходилось — к счастью, потому что привкус ощущался все сильнее.

Примет ли эту кашицу его желудок? — пронеслось в голове у Чоузена. Не ядовита ли она? Если это любимое лакомство гнезда, то они, возможно, столкнутся с большими проблемами — ведь у гуманоидов и хитинов совершенно разное химическое строение.

Чуть погодя его стало лихорадить, перед глазами замелькали разноцветные круги. Казалось, что сердце стучит не у него в груди, а где-то в окружающей темноте.

С нарастающей тревогой он пытался вспомнить свойства известных ему наркотиков. Интересно, содержатся ли в этих грибах галлюциногенные вещества? Впрочем, через несколько минут он уже в этом не сомневался.

Однажды, в шестнадцатилетнем возрасте, когда Чоузен сопровождал старого мсее Рва в экспедиции на Кирримский перевал, старый фейн предложил ему попробовать клав — экстракт из бобов какунг, мощный галлюциногенный препарат, который фейны использовали при отправлении важнейших ритуалов.

Тот вечер и последовавшая за ним долгая ночь стали переломной точкой в судьбе Чоузена. В наплыве странных видений выкристаллизовалось его понимание собственного жизненного предназначения.

Именно тогда Чоузен понял: он составит каталог тропической флоры и фауны. Это грандиозная задача, но, таков уж его жребий — он чувствовал это нутром.

Внимательно следя за действием наркотика, Рва подбадривал Чоузена, когда чувствовал, что под воздействием фантомов, порожденных собственным разумом, мальчика охватывают растерянность и страх. В определенные моменты Чоузен вдруг обнаруживал, что добрался до самой сути той философии, что ему преподавали в школе Фанданов. Лишь тогда он смог оценить в полной мере мудрость старого фейна.

Сейчас, снова подвергнувшись действию наркотика, Чоузен чувствовал, что не готов к бешеной активности, охватившей его разум. Если в этих грибах, совершенно безвредных для хитинов, содержится хотя бы один алкалоид, то он — сильнейший галлюциноген. А Чоузена с Чжао шестым уже напичкали лошадиными дозами этого вещества.

В висках застучало еще сильнее. Чоузен почувствовал, как под скафандром по нему ручьями течет пот. В какой-то момент он вдруг начисто забыл, где находится, и удивился — почему на нем шлем? Он что — в космосе? Или под водой, в темной морской пучине?

Крик Чжао шестого положил конец его грезам. Чоузен вскинул глаза и увидел перед собой человеческое лицо, покрытое слоем грязи, с открытым ртом, из которого капала слюна. Крошечные насекомые беспрестанно сновали по телу человека.

Чоузен напряг память и наконец с великим трудом вспомнил, кто это. Он осторожно протянул руку, привлек к себе дрожащего Чжао, и от этого прикосновения им обоим стало чуть спокойнее.

Перед глазами у него заплясали сумасшедшие огоньки, вихрем завертелись лица, части тела, потом показалась хрупкая и прекрасная китаянка в красном сатиновом халате. Кто она такая? Когда-то Чоузен знал это, но сейчас не мог припомнить. Чувство тщетности всего сущего охватило его. Где он? Как он тут оказался?

На какое-то время тошнота подступила к горлу, а потом все прошло — Чоузен понял, что хитины перестали его кормить. Он жалобно застонал. Действие наркотика все усиливалось. Биение собственного сердца пугало его — казалось, от ударов ему вот-вот разнесет грудь, и тогда хитины сожрут его сердце, а потом и его самого. От этой мысли он вдруг разрыдался. Слезы стекали по внутренним стенкам шлема, попадая на шею и грудь.