Беззвёздная ночь - Роберт Сальваторе

Дзирт был прикован кандалами к стене, тяжело вися на саднящих запястьях и слегка касаясь пола носками. Он не помнил, как попал сюда, не знал, сколько уже находился в темной грязной комнате, только оба запястья невыносимо болели и в инфракрасном спектре буквально излучали жар, как будто кожа на них была содрана начисто. Левое плечо тоже болело, а наискосок, через ключицу и подмышку, где Энтрери полоснул его мечом, кожа болезненно пульсировала.

Однако кто-то, какая-нибудь из жриц, видимо, обработала и залечила раны, потому что они были сейчас в лучшем состоянии, чем когда он бросился вниз с обрыва. Это, однако, не придало Дзирту бодрости, потому что ему было отлично известно, что все несчастные, которых приносили в жертву Паучьей Королеве, перед церемонией отличались цветущим здоровьем.

Но все же, превозмогая боль и беспомощность, воин старался успокоиться. Ведь, в сущности, он с самого начала знал, что этим все и кончится, что его схватят и убьют, но зато его друзья в Мифрил Халле смогут спать спокойно. Он давно смирился с возможностью такого исхода и мысленно принял смерть в момент, когда покинул пределы Мифрил Халла. Тогда почему же ему так тревожно?

Эта вполне заурядная комната была обычной камерой с вделанными в каменные стены кандалами и свисавшей из-под потолка клеткой. Однако осмотреться получше Дзирт не успел, потому что в этот момент громыхнула обитая железом дверь и в пещеру вошли двое солдат-женщин, одетых в форму, и стали навытяжку по обеим сторонам двери.

Дзирт стиснул зубы, готовясь принять смерть достойно.

В проеме показался иллитид!

Дзирт невольно открыл рот, но быстро справился с собой. Прорицатель сознания? В это было невозможно поверить, но, немного поразмыслив, он понял, что тварь, должно быть, живет в доме Бэнр. Ничего хорошего это не сулило ни ему, ни его друзьям.

За иллитидом вошли две жрицы-дроу, одна маленькая и злобная, с резкими чертами лица и сжатыми в гримасе вечного недовольства губами, другая — повыше, державшаяся горделиво, но от этого не более привлекательная. За ними следовала сама живая легенда, непринужденно сидевшая на летающем диске древняя старуха, сопровождаемая другой женщиной, почти точной копией самой Матери Бэнр, только помоложе и покрасивее. Замыкали процессию двое мужчин, воины, судя по их оружию и одежде.

Сияние, исходившее от диска, было достаточно ярким. Дзирт переключился на обычное зрение и сразу разглядел груду костей, лежавшую под другими кандалами.

Дзирт посмотрел на мужчин, вошедших последними, и задержал взгляд на младшем из них. Похоже, это был Бергиньон, его бывший одноклассник по Академии, второй ученик в классе — после Дзирта.

Все три женщины выстроились перед диском Матери Бэнр; мужчины остановились рядом со стражницами у двери. Дзирт с удивлением и нехорошим предчувствием наблюдал, как иллитид медленно приблизился к нему. Его щупальца шевелились у самого лица дроу-отступника, дразня его и время от времени касаясь кожи. Однажды Дзирт видел, как такие же щупальца высасывали мозг у пленников, поэтому с трудом переносил близость мерзкой твари.

— Дзирт До'Урден, — произнесла вдруг Мать Бэнр.

Значит, ей известно его имя. Плохой знак. Ему снова стало муторно, но теперь он начал понимать отчего.

— Высоколобый дурак! — внезапно взорвалась старуха. — Сам явился в Мензоберранзан, зная, какая цена назначена за твою жалкую голову! — Она спустилась с диска, стремительно подошла к Дзирту и наотмашь ударила его по лицу. — Высоколобый, возгордившийся глупец! И ты смел надеяться на победу? Может, ты думал, что один такой жалкий недоумок, как ты, сможет разрушить то, что создавалось в течение пяти тысячелетий?

Дзирта изумила такая неожиданная вспышка, но он продолжал смотреть прямо перед собой, и ни один мускул не дрогнул на его лице.

Вдруг гневное выражение на лице Матери Бэнр сменилось кривой улыбочкой. Дзирт всегда терпеть не мог эту особенность своего народа. Своим непостоянством и непредсказуемостью дроу одинаково сбивали с толку и друзей, и врагов, и никогда нельзя было понять, относятся к тебе как к гостю или как к пленнику.

— Но гордыня больше не будет мучить тебя, Дзирт До'Урден, — хихикнув, продолжала старуха. — Познакомься с моей дочерью Бладен Керст Бэнр, второй после Триль. — Она указала на женщину в середине. — А это Вендес Бэнр, — продолжала она, показав в сторону самой низкорослой. — И Квентель. А там стоят мои сыновья — Дантраг и Бергиньон, последнего ты знаешь.

— Приветствую, — добродушно откликнулся Дзирт и даже смог улыбнуться при этом, но тут же получил пощечину от старухи.

— Шестеро Бэнров пришли взглянуть на тебя, Дзирт До'Урден, — гнула свое Мать Бэнр, и Дзирт подумал, неужели она не может не повторять его имя в каждом предложении. — Тебе это должно льстить, Дзирт До'Урден.

— Я бы зааплодировал, — ответил пленник, — но… — И он бросил красноречивый взгляд на скованные руки, после чего, не моргнув глазом, перенес еще одну пощечину.

— Ты сам знаешь, что тебя отдадут Ллос, — заметила старуха.

— Тело — да, но душу — никогда, — ответил Дзирт, глядя ей прямо в глаза.

— Хорошо, — вкрадчиво пропела матрона. — Я тебе обещаю, что ты еще не скоро умрешь. Сначала ты расскажешь все, что мы хотим знать, Дзирт До'Урден.

Первый раз за все время разговора лицо пленника помрачнело.

— Давай я устрою ему пытку, Мать! — нетерпеливо вмешалась Вендес.

— Дук-Так! — сердито развернувшись к дочери, осадила ее Мать Бэнр.

— Дук-Так, — еле слышно повторил Дзирт, вспомнив это имя. На языке дроу «дук-так» означало «злобный палач». Еще это было домашнее прозвище одной из дочерей Бэнр — этой, как выяснилось, чьи произведения в виде тел темных эльфов, превращенных в черные статуи, регулярно выставлялись на всеобщее обозрение в Академии.

— Прекрасно, — пробормотал Дзирт.

— Ты слыхал о моей дорогой доченьке? — поинтересовалась Мать Бэнр, снова обращаясь к пленнику. — Обещаю, Дзирт До'Урден, наступит и ее черед, но сначала ты выдашь мне нужные сведения.

Дзирт недоуменно посмотрел на покрытую морщинами старуху.

— Ты можешь вытерпеть любую муку, — сказала она, — в этом я даже не сомневаюсь, высоколобый ты дурак. — Она подняла сухую, обтянутую дряблой кожей руку и погладила подошедшего к ней иллитида. — А вот сможешь ли ты противостоять прорицателю сознания?

Кровь отлила от лица дроу. Когда он попал в плен к жестоким иллитидам, они своей могучей волей почти подчинили его разум, и тогда он в самом деле чувствовал себя беспомощным незадачливым глупцом. Выдержит ли он на этот раз?