Родоначальник - Константин Георгиевич Калбанов

— Да, — бесцветным голосом ответил он.

— Ты должен вернуться за подмогой?

— Нет.

— Ты должен ждать здесь пока абордажники не закончат на судне?

— Да.

— Кто старший?

— Бидон.

— Который из них, — я посторонился, чтобы пленник рассмотрел остальных.

— Этот, — указал он на мужчину плотного сложения.

— Он то же должен о чём-то доложить капитану?

— Да.

— О чём?

— Обо всём, что происходит на судне.

— Сколько человек осталось на «Молнии»?

— Двадцать пять.

— Они все носят амулеты?

— Да.

— Ладно, посиди помолчи немного.

У меня оставалось ещё достаточно игл, чтобы замкнуть ещё один контур точек для допроса. Но поступать так я не стал. Вместо этого перевязал руки пребывавшего без сознания Бидона так, чтобы он мог воспользоваться «Разговорником», когда я ему это позволю, и привёл его в чувство с помощью «Лекаря».

Иглы отлично развязывают язык и заставляют подчиняться чужой воле. Вот только голос при этом настолько бесцветный и апатичный, что услышав своего человека капитан однозначно заподозрит что-то неладное.

— Времени у меня нет. Поэтому слушай меня внимательно, Бидон. Я Горин Фёдор Максимович, приватир Русского царства. По глазам вижу, понимаешь в чьих руках оказался. На самом деле у тебя только два выхода. Первый, ты сдохнешь. Второй, я доставлю тебя на Барбадос и представлю перед русским судьёй. Не сахар, но ты останешься жив, а отбыв на каторге положенный срок выйдешь на свободу. Итак, что ты решаешь?

— Что от меня требуется?

— Доложишь капитану, что у вас полный порядок, ну и что там полагается, чтобы он поверил, будто всё идёт по плану и принял аэроплан с нами на борт.

— А ты, значит, приберёшь «Молнию» и весь экипаж, — покачал головой Бидон.

Не говоря ни слова я полоснул ножом по его горлу и смотрел ему в глаза пока он хрипел разверстой глоткой и истекал кровью. Пират пытался тянуться ко мне, а в его взгляде отражалась смесь ненависти, мольбы, отчаяния и страха. На то, чтобы закатились его глаза и в них пропало осмысленное выражение, ушло всего лишь несколько секунд.

Несколько страшных секунд и я не сказал бы, что погано было только Бидону. Я себя чувствовал отвратительно. Вот такое убийство беспомощного человека… Это грязно, мерзко, противно и вообще не выразить словами насколько отвратно. Успокаивало только одно. Я старался всем своим видом показать Бидону, что его жизнь для меня не стоит ломаного гроша. На деле же, не собирался его убивать и несмотря на пять карат в моём «Лекаре» после каждого использования подзаряжал его, чтобы не случилось осечки.

— И-их-хайо-о! — придя в себя то ли простонал, то ли просипел Бидон.

— В следующий раз я могу передумать тебя поднимать, — все так же равнодушно взирая на пленника, произнёс я.

— Почём мне знать, что ты потом не грохнешь меня? — повертев головой, словно не веря в то, что от страшной раны на горле не осталось и следа, спросил пират.

В ответ я извлёк из подсумка два кольца с «Лжекамнем» и оставив одно из них у себя, второе надел на указательный палец пленника.

— Если ты выполнишь мои распоряжения я тебя не убью. Сделаю всё для того, чтобы ты оказался перед судьёй Русского царства. А так же, постараюсь добиться твоего содержания в отдельной камере и отбытия срока подальше от твоих товарищей, чтобы они тебя ненароком не грохнули.

— Не врёшь. Ладно, твоя взяла, сделаю всё, что скажешь.

— Начинай. Твой палец может дотянуться до «Разговорника», — сделав приглашающий жест, распорядился я.

Переговоры с пиратским капитаном прошли вполне успешно. Бидон сообщил о том, что нашёл троих достойных внимания заложников, выпотрошил драгоценности и кошельки, обчистил судовую кассу. Хитрец капитан хотел было укрыть кое-что, но Бидона не проведёшь и он с лёгкостью разобрался с бухгалтерской отчётностью. Словом, налёт прошёл успешно и наконец пришла пора возвращаться.

Пилот всё это время был под воздействием игл, но находился в сознании и прекрасно сознавал происходящее. Благодаря этому мне не пришлось проводить демонстрацию повторно. Хватило всего лишь вынуть из него иглы и подтвердить под «Лжекамнем» обещание данное Бидону.

Доверяться пилоту я и не думал, поэтому как только переговоры были завершены, Настя чуть подпитала амулеты обоих пленников и отправила их в нирвану «Рассеивателем». Пусть полежат, так оно спокойнее.

Цеплять аэроплан на крюк было непривычно и неудобно. Я конечно отрабатывал этот приём посадки на дирижабль и с моей абсолютной памятью у меня получилось добиться определённых успехов, но мало закрепить навык, не помешает ещё и реальный, опыт, который можно получить только при многократных попытках. Как я уже говорил, между знать и уметь, есть одна большая разница. Тем не менее я справился и, как мне показалось, проделал это на должном уровне.

Когда крюк зацепился за крепление нас какое-то время ещё раскачивало, после чего аэроплан втянули вовнутрь через крестообразный люк. В результате этой манипуляции снаружи оставалось только дно летающей лодки, которое закрывало продольное отверстие под фюзеляж, поперечные, предназначенные для крыльев, закрывались отдельными крышками.

Весь процесс стыковки отслеживать я не стал. С одной стороны, мне оно не нужно. С другой, не хватало ещё чтобы меня смогли рассмотреть через остекление кабины. Мы с пилотом, если что, ни разу не похожи.

Едва послышался лязг захватов, как Настя распахнула дверь и выпрыгнула наружу, сделав кувырок по палубе. А едва замерев на колене, ударила вкруговую «Рассеивателем», благо много Силы для воздействия на человека не нужно. Даже незначительного разряда вполне достаточно, чтобы уйти в нирвану на достаточно долгий срок.

Памятуя о манёвре подруги, я не спешил покидать грузовую кабину, оставаясь под защитой фанерного корпуса. Убирать амулеты в малахит, а потом опять извлекать их наружу, только лишняя трата времени. Тем более, что на Насте стандартный комплект амулетов, с более чем солидным объёмом. Достать её можно только в рукопашке, но для этого нужно ещё приблизиться.

— Да, — выкрикнула она, подавая мне сигнал, что можно выходить.

Я не заставил себя долго ждать, но ещё до того, как появился в дверном проёме раздался оглушительный выстрел. Судя по звуку стреляли дуплетом из хауды или короткоствольной лупары, что в достаточно тесном ангаре прозвучало громко. И тут же раздался тревожный крик.

К моменту когда я всё же ступил на палубу и сумел оценить обстановку грохнул ещё один выстрел из хауды. А следом ещё. И только после этого я наконец увидел как в десятке шагов от меня заваливается на спину неряшливо одетый мужик, на груди которого по серой рубахе расплывается алое пятно. Одно, пятно. Вот как-то