Миры под лезвием секиры - Юрий Брайдер

Перед самой деревней дорогу перебежал худой, похожий на собаку заяц с обвисшими ушами.

– Ай, нехорошо, – сказал пожилой водитель, в кожу которого навечно въелись мазут и копоть. – Не будет нам удачи.

С момента кражи прошло уже немало времени, и то, на что не покусились неизвестные преступники, растащили сельчане. Такого мнения по крайней мере придерживалась заведующая магазином.

Взлом замка был грубый, непрофессиональный – вместе со скобой вывернули едва ли не всю дверную филенку. Довольно скоро обнаружился путь, которым ушли воры, – малохоженая лесная тропинка, даже не обозначенная на карте-двухверстке, которую Смыков на всякий случай прихватил с собой. Лиходеи, явно переоценив свои возможности, хапнули чересчур жирный кусок и уже в пути стали освобождаться от излишков добычи. Через каждые сто-двести метров на тропинке то эмалированная кастрюля валялась, то блюдце от чайного сервиза, то резиновый сапог.

– Запасливый народ, – сказал шагавший впереди лейтенант из угрозыска. – На копеечное барахло позарились.

– Это сегодня оно копеечное, а завтра ты его и за сто рублей не купишь, – философски заметил топавший в арьергарде немолодой сержант. – Надо будет собрать все на обратном пути.

– Соберем. Вешдоки как-никак… Только рано ты про обратный путь стал думать. Нам еще шагать и шагать.

– Ты до генерала хочешь дослужиться, ну и шагай себе, – огрызнулся сержант. – А я свое уже отшагал…

Так они втроем отмахали довольно приличное расстояние. Лес как-то незаметно кончился, и пошли места незнакомые – каменистые косогоры, голые бугры, щебеночные осыпи. Тропа пропала, да и следы на твердом, спекшемся грунте почти не читались. Мимо скользнула длинная сине-зеленая ящерица с красной головой.

– Что за черт! – лейтенант остановился. – Куда это мы забрели?

– Сейчас посмотрим, – Смыков снова развернул карту, а поверх нее положил компас, который постоянно брал с собой при выезде на место происшествия. – Где тут у нас север-юг?

Однако магнитная стрелка, отпущенная на волю, повела себя самым странным образом – сначала мелко задребезжала, а потом стала метаться по шкале наподобие маятника.

– Барахло, – сказал лейтенант. – Выкидывай.

– Странно. – Смыков несколько раз безуспешно встряхнул компас. – Первый раз с ним такое… Видимо, все одно к одному. Магнитные поля и те взбесились.

Лейтенант, тянувший срочную в ПВО, с этим предположением согласился, а сержант, не веривший в существование магнитных полей, только саркастически ухмыльнулся.

Пришлось определяться на глазок, без азимута. Однако как Смыков ни бился, ничего у него не получалось.

– Вот здесь мы должны быть, – тыкал он пальцем в карту. – Или, в крайнем случае, здесь. В лесу, среди болот. А тут прямо Альпы какие-то.

Смыков прекрасно знал, что высшая точка Талашевского района – гора Партизанская – имеет высоту семьсот метров над уровнем моря и на гору совсем не похожа. Совершенно непонятно было, кому верить: недоступной для общего пользования оперативной карте или собственным глазам, которым чудились на горизонте настоящие горные кряжи.

– Может, вернемся? – предложил сержант, человек пожилой и семейный. – Ну их к ляду, этих воров. Пусть подавятся чужим добром.

Некоторое время в душе Смыкова чувство служебного долга боролось с чувством здравого смысла. Когда силы сторон наконец прояснились, он сказал с притворным сожалением:

– Да, видно, придется возвращаться, а не то наш «МАЗ» все топливо спалит.

Попили водички из родника и двинулись восвояси – вернее, так им только показалось. Вместо родных болот вскоре начался затяжной подъем, изрытый пересохшими балками. Везде, куда только достигал взор, виднелись покрытые скудной растительностью увалы.

– Никак заблудились! – струхнул сержант.

– Я в нашем районе заблудиться не могу! – категорично заявил лейтенант.

– Следовательно, мы не в нашем районе, – довел его мысль до логического конца Смыков.

Предположение выглядело вполне трезво, но, чтобы его осмыслить, пришлось присесть.

– А в каком мы районе? – после долгого молчания осведомился сержант.

– Будем считать, что в Европе, – сообщил Смыков. – Хотя и Азию с Африкой исключить нельзя.

– Азию… с Африкой… – эхом повторил сержант. – Мать честная!

После этого он вскочил и, витиевато обругав обоих спутников, исчез в ближайшем распадке. Не обладая уникальными способностями голубя или кошки, он тем не менее намеревался добраться до родного дома, руководствуясь одним только чутьем.

– Дурак, – сказал вслед ему лейтенант. – А ты это про Африку серьезно?

– Разуй глаза, – только и смог ответить Смыков.

После недолгого обмена мнениями решено было идти в сторону, противоположную горам, – авось встретится какая-нибудь примета, которая выведет на родину. Смыков придерживался мнения, что эта географическая чертовщина является следствием внезапной подвижки материков, лейтенант же доказывал, что горы выросли на месте Добриневского сельсовета естественным путем, как растут грибы после дождя или фурункулы после чрезмерного застолья.

Далекие вершины продолжали маячить за их спинами и спустя три часа размеренного хода, а дикий пейзаж вокруг не менялся.

– Необитаемое место, – констатировал уже порядочно утомившийся Смыков.

– Надо было вместо тебя Сизову из детской комнаты с собой взять, – вздохнул лейтенант, – Хоть бы потомство оставили.

– Жрать бы что стали, братец вы мой?

– Нашли бы чего-нибудь… Ящерицы бегают, птицы летают… Кстати, вон и дымок! Да и жареным с той стороны попахивает! Наверное, пастухи шашлык готовят.

Глотая слюнки от аппетитного запаха (как-никак последний раз ели часов десять назад, да и то всухомятку), они устремились в сторону костра, впрочем, не забыв привести оружие в боевое состояние. Желая застать людей, которые жгли костер, врасплох, последние пятьдесят метров пробирались по дну неглубокого оврага, где ящерицы просто кишели и даже одна змея встретилась.

Когда треск костра стал явственно слышен, они с разгона вскарабкались наверх и… остолбенели.

– Вот так шашлычок… – пробормотал лейтенант спустя некоторое время и попытался блевануть, да не смог – желудок был пуст.

Смыков, человек от природы стойкий и маловпечатлительный ко всему, что не касалось женщин определенного сорта, не стал ни возмущаться, ни блевать, а просто подошел к догорающему костру и принялся ногами разбрасывать головешки.

Впрочем, это уже не могло облегчить муки сержанта, убежавшего несколько часов назад. Да и узнавался он только по сапогам, стойко перенесшим действие огня, и по валявшейся неподалеку фуражке с красным околышем.