«Тарелки» над Кремлём - Николай Непомнящий

Оказывается, Писарь проиграл в карты… «выходной»! Сие означало, что ему предстояло организовать побег. С какой целью? Пока беглец не будет возвращён в лагерь, зэков на работу не выведут — это и называлось на блатном жаргоне «выходным». Однако в дело вмешался сам дядя Ваня и приказал привлечь к побегу любого «глупого фраера», подчеркнув: обязательно из числа… «фронтовиков» или вообще «врагов».

Законный вопрос, зачем подобное понадобилось авторитету? Оставалось лишь догадываться, хотя наметилась следующая тендеция: старый волк дядя Ваня не хотел делить свою неограниченную власть с «фронтовиками» и пожелал, хотя бы таким образом обратить внимание лагерного начальства на недостойное поведение «врагов Родины». Писарю дали месяц на организацию побега, и он нашёл «врага» по имени Митька. Следует отметить, что второй беглец «фронтовиком» практически не являлся: с голодухи, будучи ещё подростком, пошёл служить к немцам в полицию, за содеянное, не взирая на явку с повинной, получил под завязку: «четвертак» — 25 лет! Митьке-полицаю Писарь и предложил бежать.

Митька вначале принял предложенное за шутку, поинтересовался: «Подкоп что ли делать»? Инициатор побега лишь усмехнулся зловеще, пояснил, что подкопы делают только идиоты, а он намерен уходить с музыкой, фейерверком, на глазах у охры и самого начальника лагеря, и ни одна сволочь не то что стрельнуть, остановить не посмеет! Гарантировал успех задуманного на двести процентов, хотя и понимал — придётся попотеть: до оживлённой транспортной магистрали предстояло пройти более четырёхсот километров по тайге… Разве таковое под силу человеку? Человеку не под силу, а на машине… пожарной! А дальше произошло всё то, о чём уже говорилось ранее.

Выехав из лагеря, подельники со смехом делились впечатлениями: «Наша взяла! Охровцы подумали, с алкашами дело имеют! Ха-ха-ха! Надолго теперь они запомнят наш фейерверк!»

Однако далеко беглецам уехать не удалось: через час начал накрапывать дождь, превращая дорогу в непроходимое месиво, и машина, на одном из поворотов соскользнув с лежнёвки, забуксовала и плотно села на брюхо; дальше беглым зэком предстояло двигаться только пешком… более трёхсот километров. Писарь взял торбу с продуктами и деньгами, а Митьке досталась тяжёлая канистра со спиртом, и оба припустились бегом по тайге не разбирая дороги… Дождь кончился перед рассветом, и на тайгу опустился густой туман, оба вымокли до костей и продрогли, поэтому и решили сделать привал. Наскоро перекусив и запив сухари и сало спиртом, развели костёр и, просушив одежду, завалились спать. Проснувшись, быстро перекусили и продолжили супермарафонский забег…

Митька заметил — подельнику было значительно легче бежать: с рюкзаком, наполненным припасами, за плечами и мешком денег в руках тот передвигался быстро, а он с тяжёлой канистрой постоянно отставал. Писарь нервничал, подгонял, пугал погоней, но темпа не снижал, правда, через каждые десять — пятнадцать километров объявлял привалы — полежат зэки с полчаса на таёжной траве и снова в дорогу. К четырём часам дня Митька окончательно выдохся, чем чрезвычайно раздражал напарника, и на очередном привале тот не дал ему ни крошки — последний возроптал, и дело закончилось воспитательным процессом: избиением лжефронтовика. От побоев парень потерял сознание и очнулся лишь к вечеру, тогда и услышал от спутника, что кормить его никто не собирается, потому что он не полноправный член команды, а… «барашек»!

Парень чрезвычайно удивился, спросил, разве возможно такое? Услышал в ответ: «Дурень! Если я надумаю тебя слопать, а я тебя в любом случае слопаю, но ты пока мне нужен. Буду в день по сухарику давать — дойдёшь до центральной магистрали, твоё счастье. Нет, значит, судьба такая!»

Когда Писарь уснул, Митька осторожно открыл канистру со спиртом, бесшумно приблизился и принялся поливать спящего, но тот проснулся, вскочил с громкими ругательствами и бросился на товарища. Лжефронтовик упал нападавшему под ноги, и Писарь попал аккурат в горящий костёр: по лесу прокатился вопль, живой факел высветил поляну, и горящий человек повторно атаковал подельника. Обороняясь, Митка отмахивался канистрой, тогда Писарь, пытаясь погасить пламя, забегал вокруг лиственницы, но, не сумев сбить огонь и обезумев от боли, отбежал и плюхнулся в болото и начал тонуть.

Убедившись, что подельника ничто не спасёт, Митька, забросив за спину торбу с едой, прихватил мешок с деньгами и, спасаясь от пламени, направился в тайгу…

Шёл не разбирая дороги, и в конце концов вышел на один из секретных таёжных постов, откуда его вкупе с другими зэками, «потерявшимися в тайге во время пожара», отправили в лагерь.

…Сын начальника лагеря вернулся домой через несколько дней в целости и сохранности, более того, по-прежнему розовощёкий и пышущий здоровьем, хотя несколько взволнованный и задумчивый. Он пришёл к отцу в домик.

Мальчишка ни разу не видел отца плачущим, и, сообразив, что в его отсутствие произошло нечто экстраординарное и непоправимое, заплакал сам, повинился и признался: он искал клад! «Какой клад?» — ничего не понимая, переспросил отец. Мальчик рассказал необыкновенную историю. Оказывается, Писарь доверил ему страшную тайну, рассказав, где зарыл два миллиона денег, предложил съездить, найти клад и привезти его в лагерь, пообещал, что привезённое поделят с пареньком пополам. Что мог сказать отец? Лишь вздохнуть с сожалением: «Эх, сын, сын, какой же ты глупый…»

Открывая «великую» тайну и отправляя паренька в окрестности Свердловска, Писарь вначале заставил его дать честное слово и пообещать исполнить просьбу. У парня от грандиозности суммы, разумеется, не только дыхание спёрло, а и голова закружилась — миллион рублей, сказочное богатство!

Мальчишка едва не захлебнулся слюнями от восторга и поклялся никому ничего не рассказывать, а когда зэк начертил план, объяснил, как добраться до места, и… дал пареньку на дорогу денег, — все сомнения покинули его окончательно и тайком от отца он уехал откапывать сокровища…

Уркаган просчитал ситуацию до мелочей: парень вернётся не раньше чем через неделю, а он тем временем провернёт задуманное дело: организует для своих кредиторов «выходной», а если ещё и повезёт — обретёт свободу!

…Поисковая группа, высланная в тайгу на поиски трупа Писаря, как ни странно не нашла тела в указанном Митькой месте: обнаружила лишь обгоревшую канистру. Но, проехав по тайге несколько километров от места трагедии, поисковики наконец нашли труп беглеца в слегка обгоревшей одежде. Странным показалось, что умерший лежал в противоестественной позе — будто перед смертью крутился по земле от чудовищной боли, а на лице застыло выражение, словно беглец задыхался. Находившийся в поисковой группе охотник чрезвычайно помрачнел и посоветовал офицеру как можно скорее уезжать отсюда.

Самое замечательное произошло позже, когда труп доставили в лагерь и врач, осмотрев ожоги, полученные погибшим, с удивлением определил травмы как несмертельные. Сам собой вставал вопрос: от чего умер зэк?

Причина смерти Писаря оставалась загадкой до конца недели, пока не произошло новое, более страшное и необычное событие, и виноватым в произошедшем оказался, в первую очередь, лагерный авторитет дядя Ваня, не успокоившийся и жаждавший реванша…

Прошла неделя, однако как заключённые, так и лагерное начальство, чувствовали — урки не смирились и что-то готовят.

Среди «фронтовиков» умом, энергией, силой выделялся зэк по кличке Капитан, который и стал «авторитетом» у «фронтовиков». Но однажды Капитан бесследно пропал, и… нашли его тело лишь через несколько суток в одном из медных отвалов, возле заброшенного рудника. При обследовании трупа обнаружили ножевые раны — не сумели урки чисто сработать! После смерти Капитана блатные озверели, стали нападать на всех «врагов народа», словно истребить стремились: избивали и резали, отбирали одежду, пайки и деньги, а лагерное начальство дало указание охране: что бы ни произошло между урками и «фронтовиками», — не вмешиваться!

Правда, однажды произошло событие, явившееся катализатором более страшных и необычных дел.

В один из весенних дней заключённых гнали огромной колонной под конвоем на работу: всё обыденно — лай охровских собак, инструктаж перед выходом из зоны, заканчивающийся стрельбой без предупреждения, но… Скорее из желания напомнить, кто в лагере главный, вдоль колонны на открытой машине, без охраны, по ходу движения заключённых ехал начальник лагеря подполковник Зубило. Происшедшее дальше поразило не только охранников и нас, вольнонаёмных, шедших на работу рядом с колонной, но и видавших виды заключённых! Прямо на наших глазах, практически мгновенно — никто из конвоя не успел ни выстрелить, ни скомандовать — один из зэков выбежал из колонны и, взобравшись на борт машины, прыгнул в кузов, где сидел начальник лагеря. В лучах утреннего солнца отчаянно сверкнула заточка, и зэк попытался нанести смертельный удар подполковнику! Последний, защищаясь, закрылся рукой, и заточка, пропоров ладонь, не достигла намеченной цели. Наверное, из-за ранения подполковник не смог удержать нападавшего, и, стремглав покинув кузов машины, в следующее мгновение зэк растворился в колонне заключённых!