Кто хоть раз хлебнул тюремной баланды... - Ханс Фаллада

Процессия движется в полном молчании, если не считать слов Енша:

— Монте, приятель, если хочешь повернуть вправо, вытяни правую руку в сторону!

Выглядит это довольно буднично, но все сознают значимость момента.

— Здорово, а? — бросает Загеру Дойчман.

И Загер, эта хитрая, льстивая лиса, восклицает в ответ с искренним восторгом в голосе:

— Не просто здорово, а потрясающе!

Прибыв на место, Маак, заведующий новым бюро, отдает отрывистые и четкие команды:

— Фассе и Монте — на ближайшие углы! Появится в поле зрения Яух или кто другой из «Престо», — свистнете, как условлено, и смоетесь.

— Загер, твой пост в подъезде. Услышишь свист — дуй вверх по лестнице и предупреди нас.

— Енш, Дойчман и Эзер пойдут с нами, чтобы забрать конверты и списки адресов.

— Куфальт, ты представишь меня Беру. Мы вместе вручим ему наш фирменный бланк с текстом трудового соглашения.

— Мне тоже хочется присутствовать, — просит Эзер. — Только поглядеть, Маак!

— Заметано! — соглашается Маак. — Пошли!

Секретарша в приемной, оказывается, в курсе дела.

— Вон там коробки с конвертами. Первые сто тысяч. Картотека с адресами в этих вот ящичках. Только смотрите, ничего в них не переставляйте!

— Ну что вы, фройляйн! — вмешивается Енш. — Мы работаем аккуратно!

— Осторожно несите по лестнице, — говорит Маак.

— С карточек печатать — одно удовольствие, — подает голос и Дойчман.

— Нельзя ли поговорить с господином Бером, фройляйн? — вежливо осведомляется Куфальт.

— Минуточку, сейчас справлюсь. — Секретарша исчезает за дверью кабинета.

— Возьмите меня с собой! — умоляюще шепчет Эзер.

— Если будет удобно, — так же шепотом отвечает Маак.

— Господин Бер приглашает войти, — сообщает секретарша, появляясь в дверях.

Куфальт входит первым, потом Маак, следом за ними протискивается Эзер.

— Разрешите, господин Бер, представить вам заведующего нашим бюро господина Маака. — Сзади раздается робкое покашливание. — Ах да, я и забыл: господин Эзер, один из наших сотрудников…

— Позвольте вручить вам текст соглашения, любезно заключенного вашей фирмой с нашим бюро! — торжественно говорит Маак, вынимает из бумажника белоснежный конверт и передает его сидящему за письменным столом Беру,

Тот небрежно берет конверт и говорит:

— Однако о вашем бюро ни одна собака не знает, господин Мейербер.

— Наша фирма только недавно возникла, — отвечает Маак.

— Но через полгода весь Гамбург будет о ней знать, — самоуверенно утверждает Куфальт.

— Ах, вот как, — сухо бросает Бер и разворачивает вложенную в конверт бумагу.

Эзер стоит и молчит. Но глаза его так горят и так впиваются в руки Бера, разворачивающие письмо, что, кажется, от напряжения они вот-вот выскочат из орбит.

Но Бер и не смотрит на бумагу. Вместо этого он говорит, улыбаясь:

— Понял я, что вы за птица.

У всех троих сердце перестает биться. Наконец Куфальт берет себя в руки, откашливается и говорит каким-то не своим хриплым голосом:

— То есть как это, господин Бер?

Но тот настроен вполне добродушно:

— Извините, вы, видно, совсем перепугались. Просто я лишь задним числом сообразил, что вы безработные, что вы каким-то образом пронюхали про этот наш заказ и что с вами можно было бы столковаться и по восемь марок за тысячу.

Три сердца вновь начинают работать нормально.

— Ну что ж, — заключает Бер, — теперь уж все равно. Главное, чтобы работа была выполнена без сучка и без задоринки. Могу я на это рассчитывать?

— Конечно, господин Бер! — в один голос отвечают все трое вне себя от счастья.

— И чтобы у меня не было никаких неприятностей с биржей труда. Вдруг вы и пособие получаете, и левую работу делаете, — говорит Бер и берется за письмо.

— Это исключено, — возражает Маак. — Никто из нас пособия не получает.

— Однако это прелестно! — восклицает Бер, разглядывая фирменный бланк. — Просто чудо какое-то!

Счастливый Эзер заливается краской до корней волос.

Нет, никакой молнии он изображать не стал («Что мы. фирма громоотводов, что ли!»). Сверху красивыми крупными буквами выведено: «Машинописное бюро „Цито-Престо“», ниже, помельче: «Выполнение любых канцелярских работ». Еще ниже, опять крупно: «Исключительно дешево — исключительно быстро — исключительно аккуратно! — Полное соблюдение деловой тайны!» Совсем внизу дата и название города, как это принято на всех формулярах и бланках. Но все свободное поле слева занято серией рисунков: сверху — девушка, сидящая за пишущей машинкой, передает напечатанное ею письмо молодому человеку, стоящему несколько ниже. А тот другой рукой протягивает уже целую пачку писем здоровенному широкоплечему бородачу, который — уже у нижнего обреза листа — стоит за каким-то столом вроде упаковочного.

— Прелестно! — еще раз повторяет Бер. — Я сохраню этот бланк на память. — Он глядит и глядит на рисунок, словно не может налюбоваться. Потом вдруг задумывается. — Но девица за машинкой мне как будто знакома. Да и молодого человека я где-то видел! И бородача тоже! Скажите, откуда вы их всех взяли?

— Понятия не имею! — Маак искренен, как никогда. — Это нарисовал для нас один художник.

— Странно! — произносит Бер, откладывая письмо и нажимая на кнопку звонка. — Я это непременно выясню. Уверен, что я их где-то видел.

И, обращаясь к вошедшей секретарше, говорит:

— Напечатайте трудовое соглашение с машинописным бюро «Цито-Тресто». Вот вам образец. Только осторожно! Не помните, не запачкайте… «Согласно вашему письму от 15-го числа сего месяца и т. д. С уважением…» Ну вот, благодарю вас, надеюсь, все будет в полном порядке.

Телерь процессия движется в обратном направлении — к бюро «Цито-Престо». В ее составе: сто тысяч конвертов, печатный материал для вложений, картотека на триста тысяч адресов и восьмерка счастливчиков.

— Эзер, поди-ка сюда! — вдруг окликает товарища Куфальт.

Эзер подходит.

— Ну, чего тебе?

— Мы с Мааком шевелим мозгами, но никак не можем сообразить: кого это ты нарисовал на бланке? Вроде и нам знакомыми кажутся, а вспомнить не можем. Скажи по чести — кто эта девушка?

Эзер весь сияет от гордости, но отвечает кратко:

— Елизавета Гольбейн, урожденная Шмидт, из Базеля.

— Что-о-о? — оба поражены и поначалу ничего не понимают. — Королева красоты, что ли?

— Вы спрашиваете, я отвечаю, — заявляет Эзер с невинным видом. — А молодой человек — это Дитрих Борн, коммерсант. Бородача же зовут Херман Хиллебранд Ведиг, он из Кёльна.

— Никогда не слыхали. Откуда же мы их знаем?

— Ну и болваны же вы, ребята1 — Ликующий Эзер не в силах дольше сдерживаться. — Дурачье тупорылое! Девица срисована с двадцатки, парень — с десятки, а бородач — с тысячного билета. Я только снял с них головные уборы. А на кредитки они попали с картин Гольбейна — и никто не догадался! Никто! — И он тычет смущенных Маака и Куфальта в бок.

— Ну, ребята, до чего же я доволен!.. Отколоть такой номер и всех подряд одурачить!

— А ты, оказывается, порядочная свинья! — хмурит брови Маак. — Дурачить вообще не твое дело. Твое дело — сидеть за машинкой и печатать адреса!

— «Но девица за машинкой мне как будто знакома!» — кривляется Эзер, передразнивая Бера.

И все трое закатываются от хохота.

Время — около десяти утра.

В бюро «Цито-Престо» шесть машинок стоят наготове. Рядом с каждой стопки голубых конвертов; ящички с голубыми, зелеными, красными, желтыми карточками открыты, часть карточек уже выложена на столы — с них будут списывать адреса. За машинками сидят шестеро, руки у них пока еще покоятся на столе или на коленях.

За столиком в углу сидят Куфальт и Монте. Перед ними стопками высится печатный материал, который предстоит разложить по конвертам, почтовые открытки для заказов фирме еще не развязаны и лежат рядом, у каждого под рукой деревянные ножи для фальцовки.

В комнате мертвая тишина. Все чего-то ждут.

И вот Маак встает, поправляет очки и начинает речь:

— Господа! — Запнувшись, он краснеет и поправляется: — Друзья! — Он переводит взгляд с одного лица на другое и видит, что все глаза устремлены на него. — Друзья! — заново обращается к ним Маак, и голос его крепнет. — Сейчас мы приступим к работе, которая давно нам знакома и привычна: к печатанию адресов. И тем не менее сегодня мы будем работать по-новому, ибо сегодня мы будем работать на себя! — Немного помолчав, он продолжает: — Если мы хотим осуществить то, что затеяли, мы все как один должны выложиться. Каждый из нас сможет за этот месяц подзаработать деньжат. Друзья! Отложите их на потом. Чтобы весь этот месяц ни девочек, ни кино, ни выпивки. Может, тогда все у нас и получится.