Французский орден особиста - Николай Николаевич Лузан

– Ну, допустим, вырвались мы за колючку. А дальше что? Нас же сразу возьмут! Нет, Володя, это не вариант! – отверг Рябов.

– А вдруг повезет? – неуступчиво буркнул Геращенко.

– Да ладно, Володь, я тут высказался… Но вообще-то Саныч прав: Корнелюк – наш шанс, – сказал Орлов. – Он, конечно, темная лошадка… А что, если попробовать покрутить? Например, написать Антуану записку и попросить срочно достать лекарство. Может, он сообразит?..

– Ага, он прям между строк умеет читать, – усмехнулся Геращенко. – Он буквально все поймет, ну, про лекарство.

– Ключевое слово здесь «срочно». Можно даже подчеркнуть его. Он парень не глупый, сообразит, что нам нужна срочная помощь, и что-нибудь придумает.

– Я б точно не понял.

– А что, если написать две записки? – предложил Рябов. – В одной про лекарства, а в другой о том, что мы задумали. Только эту вторую записку нужно спрятать, чтобы ее не нашел Корнелюк.

– Самое простое – засунуть в буханку хлеба! – предложил Геращенко.

– И самое подозрительное. Нет, Володя, не пойдет, – отверг Рябов.

– Ребята, вы же видели мой деревянный портсигар? – спросил Орлов.

– В нем записку не спрячешь… Если только засунуть ее в сигарету, но где гарантия, что Корнелюк не прикарманит, – усомнился Геращенко.

– Да, рискованно, – согласился с ним Рябов.

– Нет никакого риска, ребята! – просиял Орлов. – Портсигар с двойным дном.

– Ого… Колян, если мы прорвемся, будет тебе после войны от меня золотой портсигар! – воскликнул Рябов.

Они занялись составлением записок. Первая действительно была про лекарства, и слово «срочно» они действительно подчеркнули. Во второй записке они нарисовали схему, обозначив место прорыва, и указали время пролета американских и британских самолетов. Если у Антуана все сложится в голове, он договорится с проводником.

За ужином Рябов нашел Корнелюка и изложил свою просьбу, мол, близкий товарищ тяжело заболел, и ему нужна помощь. Корнелюк, не вдаваясь в подробности, согласился передать записку и незаметно забрал портсигар, который Орлов смастерил уже в лагере, потому его и не отобрали.

Всю ночь Рябов, Орлов и Геращенко провели как на иголках. При каждом скрипе в бараке хватались за ножи, изготовленные из обрезков металла. К утру они были совершенно разбитыми. Еще хуже стало, когда они не увидели Корнелюка за завтраком и на утреннем построении. В забое все валилось из рук, мысли, одна тревожнее другой, не давали покоя.

Наконец прозвучал звонок, возвестивший перерыв на обед. На непослушных ногах они прошли к клети. Что их ждет на выходе? Поскрипывая и угрожающе покачиваясь, клеть поползла вверх и наконец, пронзительно взвизгнув, остановилась. Стволовой снял запор с предохранителя и распахнул дверцы. Рябов на подгибающихся ногах сделал первый шаг и, когда глаза освоились с дневным светом, с облегчением выдохнул. Кроме очередной смены шахтеров, на площадке никого не было. Затеплилась надежда, что все получилось и Корнелюк не сдал их.

В столовой Рябова разыскал один из руководителей лагерного подполья, бывший командир Красной армии майор Никифоров, и незаметно передал лекарства. Как они оказались у него, Рябов и не пытался узнать – конспирация есть конспирация.

Получив «посылку» от Антуана, очень хотелось поскорее вскрыть ее, чтобы прочесть ответ. Но сделать это можно было только в забое. Записку они обнаружили в упаковке из-под лекарства. На приложенной схеме был обозначен дом, расположенный в городке неподалеку от лагеря, там они смогут пересидеть после побега. Ждать их будут в предстоящую ночь и в две последующие. Пароль: «Вам привет от Андрея Петриченко». Отзыв: «Спасибо. Как он поживает?»

Близость свободы будоражила сознание. Рябов и его товарищи торопили время отбоя. Наконец прозвучала команда, и барак погрузился в темноту. Разрывали ее лишь отблески огня из буржуйки, плясавшие на лицах дежурных. Рябов ловил каждый звук, доносившийся снаружи, и молился, чтобы авиация союзников не подвела.

Третье января 1944 года навсегда останется в памяти Рябова, Орлова и Геращенко – этот день стал последним днем их заключения. Приближалась полночь. Фонари мигнули и погасли, погасли и прожекторы на сторожевых вышках. Лагерь погрузился в чернильную темноту. Прошла минута, другая, и тягостную тишину нарушил надрывный вой сирен. Затем послышался гул авиационных моторов. Он усиливался, превращаясь в грозный рев, пугающий лагерную охрану. Ивану на мгновение вспомнилось раннее июньское утро 1941 года, когда самолеты люфтваффе летели от западной границы СССР вглубь страны.

Он не стал медлить и тихо соскользнул с нар. За ним последовали его товарищи. Никифоров, которого они посвятили в свои планы, вызвался проводить их, хотя сильно при этом рисковал. Выбраться удалось незаметно для дежурных – один из них куда-то отлучился, а второй заливал из чайника огонь в буржуйке. Беглецы устремились к первой преграде – деревянному забору. Погода благоприятствовала: шел снег с дождем. Им повезло, что в такую погоду летали самолеты. Охрана лагеря и сторожевые собаки никак себя не проявили, напуганные налетом. Ведь все эти бомбы могли посыпаться на лагерь, и что тогда?

Несмотря на кромешную темноту, Рябов – он вел группу – ни разу не сбился. От барака до забора было 250 метров, днем, стараясь не привлекать внимания охраны, он составил план продвижения, и до нужного места удалось добраться за считаные минуты. Орудуя ножами, Рябов и Орлов оторвали две нижние доски. Геращенко отжал еще две. В образовавшуюся щель первым протиснулся щуплый Орлов, а за ним Геращенко, но ему пришлось стащить с себя куртку, так как, несмотря на скудный лагерный рацион комплекция, у него была внушительная.

Крепко пожав руку Никифорову – тот оставался в лагере, чтобы продолжать подпольную работу, – Рябов проскользнул в щель. На следующее препятствие – заграждение из колючей проволоки – у них ушло не больше двух минут. Помогли кусачки, незаметно вынесенные из шахты.

Наконец они вышли к самому опасному препятствию на своем пути – сетке. Пятьсот вольт в мгновение ока могли превратить их в головешки. Отключены или нет? Рябов для пробы швырнул на сетку кусок колючей проволоки. Короткого замыкания не произошло. С облечением выдохнув, он рассек кусачками металлическую паутину, и они выбрались к последнему препятствию – трехметровому каменному забору. Поверх каменной кладки тянулась закрученная в спираль колючая проволока. Орлов забрался на плечи Геращенко и быстро расчистил проход. Геращенко послужил «лестницей» и для Рябова, а потом Рябов с Орловым затащили самого Геращенко. Спрыгнув со стены, спотыкаясь и падая, беглецы стали удаляться от лагеря.

К этому времени осадки прекратились, среди туч проглянул блеклый диск луны. В ее свете маленький городок, к которому они вышли, напоминал декорации из фильмов ужасов. По схеме Антуана довольно быстро удалось разыскать