Седьмая вода - Галина Валентиновна Чередий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я неопределенно пожала плечами, так и не решаясь встретится взглядом с человеком, к которому, пожалуй, второму после Кирилла инстинктивно тянулась в поисках то ли защиты, то ли понимания, то ли просто сочувствия.
— Слу-у-ушай, тебе Машкин гидрик-то понравился? — вдруг резко сменила тему Леся, настойчиво заглядывая мне в глаза.
— Д-да, — удивленно посмотрела я на нее.
— А плов, правда, вкуснющий был, который веганский?
— Не то слово.
— А что, я реально так ужасно пою, как говорит мой сатрап и деспот? — Рыж по-прежнему не отрывала от меня своего прямо-таки гипнотизирующего взгляда в то время, как я судорожно пыталась найти обтекаемый ответ на этот провокационный вопрос.
— Да и фиг с ним, — снова резко развернула разговор женщина. — Давай-ка мы лучше вернемся к нашим барашкам. То, что ты очень добрый ребенок, мне видно невооруженным глазом. То, что ты хотела и собиралась подружиться с этим паразитом с самого начала — тоже не вызывает ни малейшего сомнения. Поехали дальше. Ниче, что я вслух думаю?
Я неопределенно помотала головой, все еще огорошенная такими странными изгибами разговора.
— На первый твой доброжелательный порыв этот засранец, конечно, сказал какую-нить брутальную подростковую херь, так? Ага. Киваешь. Первое негативное впечатление тем самым создал, а дальше, я так поняла, закреплял. И что, бил? За косички дергал?
— Нет, ты что. Я же все рассказала. Дразнил вечно, пакостил исподтишка, смотрел… презрительно так. Как на лягушку. И вот, кстати, лягушонкой и называл все время, — почему сейчас из собственных уст это звучит как-то уже не обидно, а, скорее уж, глупо?
— В коробчонке? — хмыкнула Рыж.
— Не поняла…
— Ну, лягушонкой в коробчонке? Как в сказке про Царевну-лягушку?
— Тебе весь список? Лягушонкой костлявой, тощей обычно. Василисой Прекрасной, Снежной Королевой. Но это в глаза. За глаза как только не обзывал, до меня доходило…
— А он вообще хоть раз сделал тебе больно? — прервала меня Леся.
— Ну-у-у, неприятно, да, было дело. Когда тащил домой с пляжа после той позорной сцены. Выставил меня… не хочу говорить кем перед парнем.
Леся кивала и водила пальцем по рассыпанному на столе порошку корицы, рисуя непонятные зигзаги и стрелки.
— А гадостей, значит, тебе делал много и всегда?
— Да все годы, пока в армию не ушел. Да и когда вернулся, не намного лучше опять было. А потом я уехала.
Леся пожевала губы, покрутила на пальце локон и вдруг предложила:
— Подсядь ко мне сюда, вот так, чтобы было видно.
Недоумевая, я передвинулась с табуретом прямо к ней и уставилась на странную схему, нарисованную на пятне рассыпанной корицы на столе.
— Зырь. Видишь стрелки? Вот. Вот сюда смотри, — и она взяла зубочистку, повторяя следы на столе. — Это я наблюдала за тобой во время разговора и во время последних вопросов отмечала, куда направлены твои глаза. Ну, как в сериале, где Тим Рот играет, «Обмани меня», старенький, но я его очень люблю. Вот смотри, — она навалилась на меня, поправляя подушку под спиной и снова пытаясь свернуть в узел непослушные рыжие кудряшки.
— Вот эти три стрелочки — это твои ответы на дурацкие вопросы про гидрик, плов и мое пение — это называется «калибровка», долго объяснять не буду, но с помощью таких вот калибровочных вопросиков тренер отмечает, куда направлен твой взгляд, когда ты вспоминаешь то, что реально произошло с тобой в его присутствии. То есть, я тоже знаю, что было на самом деле — это как бы микродвижения, сопровождающие твою визуальную, слуховую и тактильную память, — она отчертила пальцем дорожку, отделяющую одну схему от второй. — Теперь смотри сюда — это схема твоего краткого пересказа ваших отношений в целом. Гляди: взгляд вправо вверх — так ты смотрела, когда вспоминала о вашей первой встрече. Вот вправо вниз — это ты рассказывала, как он тебя тащил с пляжа. А вот сюда — влево вниз, заметь, не вправо, как все до этого, а влево — сюда ты посмотрела, когда говорила о том, что он сделал тебе ну очень много гадостей. И знаешь что?
— Что? — Непонимающе уставилась я на задумчиво пережевывающую зубочистку Лесю.
— Я, конечно, на истину не претендую, все же просто любитель, а не профессиональный тренер, могу и ошибиться, причем здорово. Но даже если не принимать во внимание все эти полушаманские штуки с НЛП, а просто руководствоваться моим опытом и хоть немного здравым смыслом, сдается мне, что кто-то, кому это было нужно, очень много дул тебе в уши, говоря о нем гадости, а ты потом так же очень много об этом думала. И ты вспоминаешь по большей части не то, что он натворил реально, на самом деле, а то, что кто-то, кому ты верила, как себе, рассказал о якобы сделанном им. Чуешь разницу? Прям как в правдивой истории про Пушкина. Вроде, информация верная, но подана так, что… Хотя, — Леся подняла палец и покачала им прямо перед моим носом, — в одном он умудрился накосячить прям пипец как знатно. Вот когда этот юный поборник морали тащил тебя с пляжа после того, как выбесил тебя, он тебя, по ходу, «заякорил», причем заякорил на жесткий негатив по отношению к нему. Есть такая техника, только точно не скажу, не помню, откуда это. Иногда это происходит не осознанно, а, скорее, случайно или по наитию. Я сейчас в деталях тебе не расскажу, просто с того момента все, что касалось его, окончательно стало для тебя неприятным, несправедливым, гадким и мерзким, даже если оно таковым не было… Фууух, сама уже запуталась, что я тут наговорила, но чует моя рыжая, пардон муа, попенция, шо разгребать вам тут обоим и разгребать.
— Да нечего тут разгребать! Ты тоже его защищаешь! Ну вот все и понятно. Стоило ли столько разговоров разводить, если результат тот же. Арсений хороший, я — отстой! А чего я, собственно, ожидала?
— Да нет, рыбулька моя, мой сердитый солнечный ежик, — грустно покачала головой Леся, — не его. Херли мне защищать здоровенного лба. Он сам кого хочешь защитит. Скорее, тебя и твое сердечко. От очень больших ошибок, которые может совершить человек, если смотрит на мир сквозь слезы старых обид, часть из которых может быть и надуманна. Ты сейчас наверняка сердита на меня и расстроена, но все же… все же я тебя сейчас, знаешь, о чем попрошу? Просто не спеши
