Притчи. Стихи. Рассказы 1-15 - Никита Белугин

раз из таких, из унылых. Из семьи она выходила хорошей, ума была среднего, не глупого, волосы её были светлые, вьющиеся, глаза были на выкате, но в пределах допустимого, что бы её можно было посчитать даже симпатичной. С ней собственно никто и не общался, кроме каких-нибудь двух — много трёх — подруг в классе. Про парней и говорить нечего, парни про таких думают, что в «этом омуте бесы водятся» и не пытаются с таковыми заигрывать.

Лена — так её звали — окончила школу и исчезла, — как из жизни одноклассников, так и даже из памяти некоторых, будто её вообще никогда не существовало — до того она была незаметной все годы учёбы.

Кажется жизнь после школы летит в два раза быстрей. И вот, Лена даже не успела оглянуться и заметить, как стала подыскивать себе кавалера. Немудрено, что с её характером кавалер не появился сам собой в её жизни; внешности она становилась уже женственной в свои семнадцать, так что внешность была не виновата в её одиночестве. Как ни ценила она себя все свои предыдущие годы, как ни уважала свою высокую тоску, но со стыдом должна была признаться себе, что ищет она кавалера не на балах каких-нибудь, а самым примитивным образом — в… Впрочем не важно, где она искала кавалера, потому что мы с читателем и сами не без греха, поэтому зачем нам обоюдно краснеть и проговаривать правду… Скажем только, что она его — кавалера — себе нашла.

Есть ещё особенность у таковых людей, они постоянно себя считают виноватыми перед всеми. С первым кавалером ей не повезло, он был как раз из тех, кто не понимает таких «тихих» людей, а следовательно держал себя на первом свидании как бы свысока. В это первое и последнее свидание они впервые видели друг друга, условившись о встрече устно, созвонившись; Лене кавалер понравился и даже очень, ну а кавалеру Лена могла понравится лишь «на безрыбье» — так он сам для себя видел эту девушку.

На второе свидание идти он не собирался и с трудом долюбезничал первое. Лена по правилам этикета не могла звонить первой, поэтому ждала звонка от так понравившегося ей человека; а кавалер, хоть и не собирался звонить, но произошла роковая случайность… Он занимался какими-то делами в отцовском гараже, а телефон его был в кармане; в гараже была тишина — ему давно уже мерещились какие-то посторонние тихие звуки, как наконец он догадался достать смартфон — и точно, в трубке кто-то взволнованным голосом проговаривал одно и то же слово — «алло».

Он посмотрел на имя абонента, это была Лена; затем он увидел, что аллокает она уже больше минуты и решил сбросить вызов, не желая утруждать себя объяснениями, что дескать само нажалось… Несложно догадаться, что после этого чувствовала Лена, какие мысли она передумала — оптимистичные и пессимистичные. Словом, хотя первый какой-нибудь денёк после этого странного звонка она и питала надежды «на светлое будущее», но на день третий ей уж некуда было деться от реальности, — а реальность она себе нарисовала даже худшую, чем она выглядела в действительности. Она заключила, что человек мало того, посчитал её дурнушкой и не решился на другое свидание, так ещё и издевается, может быть, включив громкую связь, слушал её взволнованные «алло» с кем-нибудь. (Надо тут заметить, что телефон во время вызова тёрся в кармане и создавал кой-какие звуки, которые могли померещиться Лене чем-то вроде шёпота, например, какого-нибудь друга или, того хуже, подруги.)

Следующий кавалер, которого нашла Лена, был уже не таким красавцем, не так высок и серьёзен, но зато гораздо веселее высокомерного прежнего. Он был низкого роста, почти того же, что и она, одет был совсем не по моде, — впрочем все вещи его были свежи и куплены в магазине, — но вещи такие, которые надевают с единственной целью — согреться. К слову сказать, сама Лена была чем-то в этом плане на него похожа, она была разве чуть только более со вкусом одета, но тоже скромно.

У них не было совершенно ничего общего, казалось весьма странным, о чём они вообще могут общаться! Души их были совершенно детскими и неразвитыми по-детски, но они хотели быть как все и «искали отношений». Приведите в детском саду мальчика играть с девочками или девочку играть с мальчиками, и увидите то же самое — как люди пытаются дружить, но совершенно не понимая оснований этой дружбы. Впрочем «основание»-то они понимали — основание низкое, то самое.

Плохо ли — худо то основание, а ведь поженились и прожили сорок лет вместе. К шестидесяти своим годам муж Лены был всё таким же весельчаком, а Елена Михайловна такая же добрая и по-прежнему во всём винящая себя перед плохознакомыми ей людьми. Редко встречаются хорошие люди среди знакомых и родственников у нас с Вами, читатель? А вот Ленины знакомые и друзья, и родственники — все до единого считали Лену и её мужа хорошими людьми, — впрочем, по большей части благодаря, собственно, одной Лене.

Что бы тут ещё добавить? Какую бы ложечку дёгтя напоследок влить в эту медовую субстанцию? А кажется и вливать не надо, так как с ложечки дёгтя и началось, ну а уж мёд в этих людях составляет то вечное недовольство собой, вечная обида на Мир, за то что Мир их не понимает и жесток к ним, — вот эта-то их простота, которую они не в силах победить, которая мучает их и которую они не в силах понять, — эта-то душа их и нравится людям, это-то бессмысленное самопожертвование и освещает всё вокруг.

Но как бы они хотели быть эгоистами! Ведь они же даже первые шаги сделали к эгоизму, ведь они же провозгласили: «с милым рай в шалаше» — то есть идёт к чёрту весь Мир со всеми его дилеммами, мы будем жить сами для себя, для своего одного удовольствия, к чёрту какие-то там вершины, мы довольствуемся малым, мы довольны и шалашом, уютным шалашом в десятиэтажном доме; пусть мы сами себя даже не в силах понять, пусть предадим даже собственную тоску, да всё ж утешение какое-никакое, жить как все, с земными низменными удовольствиями, и будет с нас, мы же люди маленькие. А всё же не получилось у них жить для одного своего удовольствия, так как совесть