По ступеням веры - Митрополит Антоний (Блум)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вы говорили о чтении Священного Писания. Всё-таки его редко читаешь, как живое письмо, лично к тебе обращенное. Редко ищешь конкретного совета, указания, непосредственного знания…
Вопрос не в том, чтобы гадать, что бы я сделал, если бы знал. Вопрос в том, чтобы научиться слушать. Если читать Евангелие постоянно, бывают дни, когда что-то «осмысленное» попадается, что и уму постижимо, и сердцу что-то говорит; бывают дни, когда читаешь и думаешь: не понимаю, ничего не понимаю… Это точь-в-точь то, что было во время Христа. Евангелие именно так и строилось. Христос жил, говорил среди толпы. Он всегда отвечал на вопрос какого-то одного человека; Его слова были обращены, звучали лично для этого человека, прямо к нему относились. В толпе были, наверное, люди, у которых этот же вопрос назревал, хотя еще не выкристаллизовался. Когда они слышали этот ответ Христа кому-то, они, вероятно, схватывали Его слова: хотя вопрос задавали не они, но он уже настолько назревал, что стоило сохранить ответ, потому что он скоро пригодится. Были другие люди, которые говорили: мы не понимаем, о чем Он говорит… И вот первое: мы должны себе отдать отчет, что не каждый день будет нам Бог говорить что-то новое. Он, может быть, сегодня говорит другому, а ты в толпе стоишь и хлопаешь ушами: не понимаю, о чем речь, что это такое…
Затем есть другие места, которые нас, скажем прямо, не очень трогают. В общем порядке мы согласны: раз Бог так думает – почему бы и не так? Глубоко это нас не задевает, например, какие-нибудь притчи, которые явно к нашей жизни не относятся. Притча о браке не специально волнует человека, который готовится к монашеству, и наоборот. Есть еще места, на которые мы реагируем отрицанием. Если бы мы были честны, мы бы сказали: нет, Господи, это – нет, спасибо!.. Помню, я говорил раз о заповедях Блаженства. У меня есть благочестивая прихожанка, которая слушала, слушала и говорит: «Ну, отец Антоний, если вы это называете блаженством, пожалуйста, берите его себе, но я этого блаженства не хочу». На самом деле: нищенствовать, плакать, голодать, жаждать, да еще быть гонимым, да еще то, да еще се – и это вы называете блаженством? Ну, спасибо вам!.. Она хоть прямо, с плеча сказала. Мы большей частью вежливо укрываемся. Мы говорим: Ах, да! – и тут же отворачиваемся: ну, да, я знаю, вот такой-то святой то-то говорил, другой – третье; я же не святой, поэтому я еще не дорос.
А есть другие места, которые прямо в душу бьют. Помните, на пути в Эммаус ученики говорили: Разве сердце наше не горело в нас, когда Он говорил с нами на пути? (Лк 24:32). Как услышишь такое место, знай: тебе лично сказал Господь. Причем даже не уйдешь от этого, потому что уже отозвался, сердце уже дрогнуло, ум уже ухватился, значит, никакой возможности нет сказать: это ко мне не относится, – это уже отнеслось. В тот момент, когда ты начинаешь говорить: «Нет, нет», – это уже: «Да, да». Значит это слово, которое Господь сказал прямо тебе, которое относится к твоей личной жизни, которое ты воспринял всей силой души (сколько там ее есть): в этом соответствие между тобой и Богом, созвучие, гармония. И это значит, что Христос тебе явил один из законов твоей собственной природы: ты вдруг стал сам себе понятен. Он тебе сказал: разве ты не видишь, каков ты в самые просветленные и углубленные минуты?.. Вот такие места никогда не надо оставлять ни на завтра, ни в стороне: это – закон моей жизни отныне. Возьмите, например, жития святых (мы не святые, но – все может случиться). Услышал святой одну фразу; она его ударила в душу так, что на этом он целую жизнь построил. Антоний Великий[61] услышал, как и многие другие: «Оставь всё, раздай нищим, уйди» – и ушел, тут же, из церкви; как будто, по рассказу его жития, до конца службы не достоял, потому что, услышав, что ему нужно от Бога, зачем же дальше стоять? Пошел!
И ученик у него был Павел: он тоже всю свою святость построил на одном стихе из Псалтири. Пришел, спрашивает Антония: «Что мне делать, чтобы спастись?» Тот говорит: «Сделайся монахом». – «А это что значит?» – «Вот, будешь есть впроголодь, пить меньше, чем хочется, спать на голой земле, работать до предела сил и ежедневно наизусть Псалтирь говорить». Павел отвечает: «Знаешь, четыре первые условия я всегда исполнял, потому что я всегда голодал, всегда спал на голой земле, никогда не пил вдоволь, и всегда работал сверх сил; а вот насчет Псалтири – невозможно, потому что я неграмотный и не знаю Псалтири». Антоний решил: «Очень просто, ты сядь рядом со мной, я буду наизусть говорить, а ты – повторяй». Сели. Блажен муж, который не идет на путь нечестивых (Пс 1:1) Павел повторил раз-другой и говорит: «Знаешь что, я похожу и буду повторять». Пошел и пропал; к вечеру не вернулся, на следующий день не пришел, через неделю его не было. Антоний начал любопытствовать или недоумевать, но искать его не пошел, потому что тогда сам начал бороться с любопытством. Он боролся с любопытством; через сорок лет любопытство совершенно прошло. И тогда Антоний решил, что может совсем спокойно пойти искать Павла, потому что теперь может бесстрастно его искать. Нашел его в пустыне, кинулся на него, держит и говорит: «Куда ты делся, что ты за ученик? Один стих выучил и ушел». Тот отвечает: «Нет! Сорок лет я стараюсь стать человеком, который никогда не ходит по пути нечестивых». Вот человек, который всю свою святость построил на этом стихе, потому что он так его воспринял. Его ударило в душу: раз это правда, надо быть таким.
Вот с этого
