Еще одна чашка кофе (СИ) - Лунина Алиса

— Доктор, — заныл Леша, — когда меня уже выпишут? Мне очень нужно выписаться как можно скорее. Ну хотя бы до Нового года?!

Доктор смерила Лешу строгим взглядом и выдала нехитрый, но верный логический алгоритм: «Ну вот чем быстрее встанешь и начнешь ходить, тем быстрее поправишься. Тогда и выпишем!»

Леша проводил докторицу глазами и вздохнул. Легко сказать — надо ходить! С такой-то дыркой в боку… Он стиснул зубы от боли, приподнялся, как-то даже не встал, а скинул себя с кровати и пополз, добавляя шаги по чуть-чуть; и так, наконец, дополз до окна.

В окно был виден больничный городок — серая, неприглядная картина. «Стоило ли ползти к окну, чтобы увидеть такой вид?» — сник Леша. Но он знал, что где-то вооон там — на той стороне Невы, в самом сердце города, есть кофейня, в которой хрупкая кудрявая девушка варит сейчас всем отличный кофе (а все-таки, Тея, я научил тебя варить первоклассный кофе! Не зря я с тобой так мучился!).

А интересно, чем сейчас занята Тея? Какой именно кофе она варит, как он пахнет? Может, лимонный раф, и тогда в воздухе пахнет цитрусом, или Тея добавляет в кофе корицу и шоколад? Леша даже машинально потянул носом воздух, но почувствовал только больничный запах супа и каши. Он снова посмотрел в окно, за которым не было ничего интересного, и мысленно вновь переместился в «Экипаж». Там теперь наверняка играет джаз, и можно сесть за столик у окна и долго сидеть, приводить мысли и чувства в порядок и ждать… Чего? Да хоть первого снега. Он ведь все равно когда-нибудь случится и волшебным образом преобразит этот город.

А, кстати, хорошо бы тогда уже все-таки покинуть эту унылую больницу! И Леша пополз дальше, наметив себе цель дойти до конца коридора.

Теона шла по улице, вернее, летела, подгоняемая злым ветром в спину. От холодного дождя кепка и шарф быстро намокли, один ботинок начал предательски протекать, и в горле уже першило от начинающейся простуды, будто в нем орудовал лапой здоровый, размером со слона, кот.

«Ну и сторонушка, — усмехнулась Теона, — ледяные дожди напополам с ветрами! И что ж так все время темно… В десять часов утра еще темно, а после обеда уже темно. Не зря Лешка говорил, что в Петербурге солнце сожрал тот самый злой крокодил из сказки».

Но вот на горизонте замаячил спасительный «Экипаж». Теона нырнула в теплую кофейню, сварила себе убойный глинтвейн со специями по рецепту Белкина и дополнила это лекарство от простуды и депрессии тетиным пирогом с грушей и горгонзолой. И вот уже призрак гриппозного кота отступил и обернулся уютной пеструшкой Лорой, а горло больше не болело.

Хотя декабрь уже перевалил за середину, ни снега, ни даже намека на снег в городе по-прежнему не было. Ну а раз так — приходилось самим выходить из положения. Вот уже час Теона вырезала снежинки из бумаги, вспомнив свое любимое новогоднее развлечение из детства, и приклеивала их на окна. Самую большую и сложносочиненную снежинку, от которой расходились красивые лучи, она прилепила на окно Ники.

Сидевшая в этот момент в зале и что-то выстукивавшая на клавиатуре своего ноутбука Мария отвлеклась от работы и одобрительно оглядела рукотворные снежинки.

Закончив украшать кофейню, Теона принесла Марии еще одно тыквенное пирожное и очередную чашечку кофе.

— Чудо-десерт от вашей Мананы и «Черный капитан» — именно то, что нужно в такой промозглый день, — улыбнулась Мария.

С некоторых пор Мария стала приходить в кофейню работать — садилась с ноутбуком за столик и что-то печатала. При этом вид у нее был такой сосредоточенный и серьезный, что Теона понимала — человек пишет нечто важное. Теоне очень хотелось спросить, над чем именно работает Мария, но спрашивать было неловко. Но сегодня Мария сама завела разговор.

— Ох уж этот ваш «Черный капитан», он и мертвого пробудит к жизни! — Мария вдохнула кофейный аромат из своей чашки. — Мне кажется, без любимого кофе мне теперь не обойтись. Знаете, Тея, у вас такая атмосфера, что мне здесь работается лучше, чем дома. Смотрю в ваши огромные окна, наблюдаю за жизнью квартала и как-то легко пишется, книга выстраивается сама собой.

— Вы пишете роман? — обрадовалась Теона.

— Ну, может быть, назвать это романом будет слишком претенциозно и самонадеянно, — усмехнулась Мария. — Скорее, это сборник историй о петербургских героинях с удивительной судьбой, с их тайнами, любовями, взлетами, трагедиями. Видите ли, идея этой книги родилась сама собой. Однажды во время одной из экскурсий, посвященной литературным адресам Петербурга, я поняла, что мой рассказ о женщинах Серебряного века — почти готовая книга. Нужно только сесть и записать, оформить ее в виде книги.

Теона во все глаза смотрела на Марию. С ее точки зрения, Мария сама походила на героиню романа из другого времени. В ее хрупкости, манере держаться, в ее удивительной женственности, в присущей ей элегантности, стиле, в перезвоне массивных серебряных браслетов, подчеркивающих изящество ее рук, было что-то нездешнее. Словно эта женщина, закутанная в бирюзовый кашемировый палантин, заблудилась в веках и совершенно случайно оказалась в Петербурге, в двадцатых годах двадцать первого века — приземлилась в кофейне в центре города, попивает кофе и ест тыквенные пирожные.

— А хотите, я проведу для вас сегодня эту экскурсию — расскажу о своих героинях? — предложила Мария.

— Конечно, хочу! — обрадовалась Теона. — Только мне нужно дождаться Никиту, он сейчас придет.

Но вместо Никиты в кофейню вошел Павел в сопровождении своей верной Бобби. Антиквар кивнул Теоне и уже собирался расположиться за соседним столиком, но в этот миг случилось непредвиденное. Рядом с собакой проскочила Лора и зашипела, в результате Бобби неловко попятилась и зацепила лапами провод от компьютера Марии. Никто и ахнуть не успел, как ноутбук Марии рухнул на пол.

Теона вскрикнула.

Павел подошел к Марии:

— Простите, это я виноват!

— Ну вы же не специально столкнули мой компьютер со столика, — пожала плечами Мария.

— Но это же моя собака его опрокинула? — заметил Павел.

— Не думаю, что у вашей собаки был какой-то злой умысел и она сделала это намеренно, — улыбнулась Мария. — Ничего. Я что-нибудь придумаю.

— Давайте придумывать буду я, — сказал Павел. — Позвольте мне самому решить эту проблему.

Теона вернулась за стойку и оттуда наблюдала, как Павел с Марией разговаривают. Сначала они говорили напряженно, потом градус общения теплел — оба стали улыбаться и что-то живо обсуждать.

Позже Теона часто вспоминала этот случай и говорила, что ее Лора оказалась для всех добрым ангелом, ведь если бы она в тот вечер не напугала Бобби, все могло бы пойти совсем не так.

Когда в «Экипаж» вошел Никита, Мария напомнила Теоне об экскурсии и предложила пойти гулять. Узнав, что они идут на прогулку, Павел тут же вызвался пойти с ними.

Широкие площади, узкие улочки, выгнутые кошачьи спинки мостов, старые дома, имена и судьбы… В рассказах Марии история представала не сухим перечислением дат и событий, но некой книгой без конца и начала. И все переплеталось — времена, революции, войны, судьбы тех, кто жил за этими окнами, творил, страдал, находил утешение. Вот Петр закладывает город, вот разбивают Летний сад, мчится в санях навстречу истории и славе будущая императрица Елизавета, Павел Первый рисует проект Михайловского замка, спешит на дуэль Пушкин, вот в осажденном городе играют Седьмую симфонию, а через умирающий, но не сдающийся город мчится блокадный трамвай. И вот в этот декабрьский вечер большеглазая девочка, еще недавно считавшая себя здесь чужой, замерев, слушает петербургские истории. А в старенькой церкви, против которой остановились наши герои, начинается вечерняя служба и звонят колокола.

Мария рассказывала, Павел с Теоной внимали ей.

Теона была увлечена рассказами, но в какой-то миг, взглянув на своих спутников, она почувствовала, что между этими двумя людьми сейчас возникло невидимое, но вполне осязаемое чувство. Девушка мгновенно ощутила неловкость. Да, третий человек здесь явно был лишним (вот разе что собака Бобби лишней не была — она тихо топала рядом с хозяином, никому не мешая). Теона подумала, что хорошо бы ей деликатно смыться и оставить Марию с Павлом вдвоем. Однако просто так свинтить теперь тоже было неловко, и Теона шла c ними рядом, тихо, как Бобби. А Павел все время смотрел на Марию и чему-то улыбался.