Юлий Цезарь - Сергей Утченко

Так как отдельные отряды разгромленного войска пытались сначала спастись на окрестных холмах, а затем отойти к Лариссе, то Цезарь начал их преследование. На следующий день после Фарсальской битвы они капитулировали. Победитель и на сей раз обошелся с побежденными весьма мягко: все были помилованы. Более того. Цезарь распорядился сжечь захваченную в лагере корреспонденцию Помпея, дабы не обнаруженные до сих пор связи (и сторонники) его соперника так и остались нераскрытыми.

В тот же день Цезарь с несколькими легионами достиг Лариссы. Однако Помпея здесь уже не было: через Темпейскую долину, не зная отдыха ни днем, ни ночью, он со своими спутниками доскакал до берега моря. Ему удалось найти торговое судно, хозяин которого согласился принять его на борт вместе со спутниками.

Таков был итог балканской кампании и ее апофеоза — Фарсальской битвы. По подсчетам самого Цезаря, потери сторон в этом сражении оказались таковы: Помпей потерял убитыми около 15 тысяч, а пленными более 24 тысяч человек, причем во время бегства из лагеря на холмы погиб старый непримиримый враг Цезаря — Луций Домиций Агенобарб. Было захвачено 180 воинских знамен и девять легионных орлов. Что же касается потерь Цезаря, то у него погибло якобы не более 200 солдат, но — и это была тяжелая утрата! — 30 заслуженных центурионов. Конечно, все эти цифры не следует принимать безоговорочно; еще Аппиан говорил о разных вариантах подсчетов. Да и вообще Фарсальская битва, как и всякое яркое, впечатляющее событие, уже в самой древности обросла легендами. Аппиан и Плутарх, рассказывая о ней, в полном соответствии с традицией античной историографии ссылаются на массу чудесных явлений и предзнаменований, которые ей предшествовали и, конечно, уже заранее сулили победу Цезарю.

Итак, сражение при Фарсале завершило балканскую кампанию. До сих пор театром гражданской войны служила сначала территория Апеннинского, а затем Балканского полуострова. Невольно возникает вопрос: были ли расположенные на этой территории многочисленные города, муниципии, колонии лишь плацдармом военных действий или они сами принимали активное участие в событиях? Иными словами, какова была роль италийских и провинциальных общин, городов в так называемой большой римской политике?

Это участие не вызывает сомнений. Конечно, общее состояние источников не позволяет нарисовать отчетливую картину политической жизни и внутренней борьбы в отдельных городах (общинах). Трудно судить и об отдельных политических группировках; можно лишь с большой долей вероятности утверждать, что римляне традиционно поддерживали высшие, привилегированные слои населения и отрицательно относились к различного рода «демократическим системам». Но это общее соображение еще не дает, конечно, возможности определить, каково было отношение к Помпею или к Цезарю в затронутых войной городах и общинах.

Тем не менее мы располагаем некоторыми данными, свидетельствующими о том, что вожди борющихся сторон прекрасно понимали значение политической и военной поддержки в первую очередь муниципиев и колоний, а также провинциальных городов. Так, еще накануне гражданской войны Цезарь, как известно, стремился укрепить свои отношения с общинами Цизальпинской Галлии, а имея в виду предстоящие консульские выборы, совершил специальное турне по ряду италийских муниципиев и колоний. Решающую роль при всем этом играли «обязательственные связи», клиентские отношения.

После перехода Цезаря через Рубикон и во время движения его с войсками к Риму отношение муниципальных городов к развертывающимся событиям имело огромное значение. Уже говорилось о том, что претор Терм не смог оборонять против войск Цезаря город Игувий, так как игувинцы были на стороне Цезаря, и Куриону не составило труда занять город. С такой же легкостью и по той же схеме был взят и Ауксим. После занятия Ауксима Цезарь быстро прошел весь Пицен, причем, по его собственным словам, все префектуры этой области принимали его с большой готовностью и снабжали его войско всем необходимым. Это, однако, звучит очень странно, ибо уроженцем Пицена был Помпей и здесь его клиентские связи были и обширны, и сильны.

Об осаде Корфиния и о добровольной капитуляции города Сульмона уже говорилось. Можно еще упомянуть о позиции брундизийцев, которые тоже сочувствовали Цезарю и оказывали помощь его солдатам против войск Помпея. Во всяком случае, описывая ход кампании на территории Италии, Цезарь изображает дело так, что все или почти все муниципальные города и общины были на его стороне. Даже если это и не совсем объективная картина, то быстрота его продвижения к Риму действительно необычна и говорит об отсутствии серьезного сопротивления, а также о благожелательном отношении определенных кругов населения хотя бы тех городов, которые находились в районе действия цезаревых войск. Возможно, что и самый маршрут продвижения намечался с учетом этих обстоятельств. Кроме того, помпеянцы, видимо, сумели восстановить против себя ряд муниципиев чрезвычайными поборами еще в период подготовки к войне.

Что касается дальнейшего хода военных действий, и прежде всего испанской кампании, то уже самое решение Цезаря, отказавшись от немедленного преследования Помпея, направиться в Испанию свидетельствует о том, какое значение придавал Цезарь провинциям и насколько опасным для успешного исхода всего дела он считал испанские связи Помпея. Более того, готовясь к испанскому походу, Цезарь считал необходимым укрепить и собственные позиции в ближайших к Риму провинциях. В Сардинии это ему удалось без труда, и Марку Котте, наместнику провинции, пришлось бежать, так как он убедился в общем сочувствии населения к Цезарю. Отношение сицилийских городов и общин менее ясно; Цезарь о нем умалчивает, он ссылается лишь на то, что Катон оставил провинцию, жалуясь на отсутствие поддержки со стороны Помпея. И наконец, в Африке силам Цезаря было оказано решительное сопротивление.

Чрезвычайно характерен уже упоминавшийся эпизод с Массилией. Борьба за этот город велась до определенного момента чисто политическими средствами. Когда массилийцы, приготовившись к обороне, заперли ворота перед Цезарем, последний вступил в переговоры с представителями местной власти и стремился внушить им мысль, что Массилия должна последовать примеру италийских городов. Из ответа массилийского сената, переданного Цезарю, стало ясно, что правящие круги Массилии великолепно разбираются в политическом характере борьбы, в которую они оказались втянутыми. Политическими же соображениями они пытались обосновать и свой нейтралитет. Этот нейтралитет, как известно, оказался фальшивым, массилийцы держали сторону Помпея, и город долгое время оставался важным опорным пунктом помпеянцев.

В дальнейшем ходе испанской кампании поддержка местных общин имела не менее важное значение. Не говоря уже о наборе вспомогательных войск из провинций как помпеянцами, так и Цезарем, огромную и даже решающую роль играл вопрос о политической поддержке местных правящих кругов. Недаром легат Цезаря Фабий в самом начале кампании стремился прощупать их настроения. А когда после первых неудач похода произошел наконец явный перелом к лучшему, то сам Цезарь, перечисляя причины изменения ситуации, на одно из первых мест выдвигал факт перехода на его сторону пяти крупных испанских общин.

Вообще все изложение хода военных действий в Испании Цезарем изобилует примерами активного участия местных общин и городов. Так, даже выбор театра войны ставился в зависимость от отношения общин к борющимся сторонам. После окончания операций против Петрея и Афрания, когда центр военных действий переместился в Дальнюю Испанию, то и здесь конечный успех, вплоть до капитуляции Марка Варрона, был обусловлен отношением ряда городов. Особенно ярко это проявилось в действиях властей Кордубы, Кармона и Гадеса.

В ходе балканской кампании первые же успехи Цезаря после его высадки в Эпире были связаны с благоприятной по отношению к нему позицией местных городов. Орик был занят без боя благодаря тому, что гарнизон и жители города, как уже говорилось, не пожелали взяться за оружие против Цезаря. Такая же история повторилась в Аполлонии, где жители заявили, что не намерены противиться мнению «всей Италии». Этому примеру последовали и другие города Эпира.

После объединения с Антонием Цезарь стремится привлечь на свою сторону города и общины в глубине страны. Он вступает в переговоры с представителями Фессалии, Этолии, а затем и Македонии. Посланный им в Этолию Кальвисий Сабин с пятью когортами и небольшим отрядом всадников овладевает всей областью без особого труда благодаря поддержке местного населения. Несколько сложнее оказалось положение в Фессалии. Направленный сюда с легионом новобранцев Кассий Лонгин застает в городах различное настроение: одни были на стороне Цезаря, другие — на стороне Помпея. Что представляли собой в соцпальггополитическом отношении «одни» и «другие», едва ли возможно выяснить более детально, но скорее всего в обоих случаях речь идет о привилегированных слоях населения, если даже один из главарей «партии» цезарианцев определяется как «молодой человек из высшей знати», к тому же, видимо, обладавший немалыми средствами.