Падение в пропасть (СИ) - allig_eri

Змейка-змейка, быстрый яд,

Змейка-змейка, как найти

Твои тайные пути,

Чтобы с них скорей сойти,

Чтобы жизнь свою спасти?

Но бежать — напрасный труд,

Всё равно ты тут как тут'.

Детская песня королевства Гарон.

— Караван должен выжить, — ближе к утру громогласно заявил Шимар, решив выступить не только перед именитыми купцами, но вообще перед всеми. — Мы должны спастись! Сизиан стал ловушкой, но уже поздно что-то менять. Мы попались. А значит, есть лишь три пути: выжить и получить максимум выгоды, умереть или лишиться всех своих товаров. Я смогу вывести вас, друзья мои. Сумею это сделать! Но в этом путешествии, как и в торговле, нужно быть жёсткими и закалить свою душу. Как не может разбогатеть тот, кто поддастся мольбам бедняка и продаст ему товар ниже закупочной стоимости, так и не сумеет выжить тот, кто пожалеет своего работника, посадив его на верблюда вместо себя. Раз теперь он сидит на хозяйском месте, то и торговать будет вместо вас! Как и возлежать с вашей женой, как и растить ваших детей!

Речь произвела эффект, хоть и подняла ропот у «низших каст». Простые работяги, возницы, конюхи, грузчики и носильщики едва не похватались за оружие, но наёмники, сионы и мы, маги, остудили горячие головы. Показательные зуботычины заставили людей понять, что лучше бы им продолжать делать вид, что всё хорошо, а в свободное время изо всех сил умасливать своих хозяев. Может, таким образом получится сохранить сидячее место.

Благо, что на нас, волшебников, подобные ограничения не распространялись. Мало того, что колдуны были едва ли не сильнейшей боевой единицей в принципе, так ещё и создавали воду. Если бы не мы, то вместо голода людей мучила бы жажда, которая убила бы караван куда надёжнее и быстрее.

Тем временем, несмотря на снижение рациона, еда всё быстрее подходила к концу. Очень сильный удар нанёс тот факт, что сбежавшие в Ростос забрали почти половину запасов, которые, скорее всего, ныне достались лафтетарам. Всё больше верблюдов вынужденно пускали под нож: их всё равно нечем было кормить. И хоть они были весьма выносливы, но у всего есть предел. Вслед за верблюдами бросались телеги и товары, а купцы с плачем и воем оставались одни, в окружении своих молчаливых людей.

Угу, всё упиралось именно в верблюдов. Эти млекопитающие хорошо приспособлены к жизни в суровой и безводной местности. Как мне рассказал тот же Мариус, у верблюдов имеются грудные, запястные, локтевые и наколенные мозоли. Этими частями тела верблюд соприкасается с землёй во время лежания и мозоли позволяют ему ложиться на раскалённую почву. Густой мех предназначен для защиты от дневного зноя и ночного холода. Пальцы верблюдов соединены между собой и образуют общую двупалую и очень широкую подошву — для передвижения по сыпучим пескам или мелким камням. Верблюды не потеют и теряют малое количество жидкости с испражнениями. Влага, при дыхании выделяемая из ноздрей, собирается в особой складке и попадает в рот. Верблюд подолгу может обходиться без воды, теряя при этом до половины веса тела.

— Однажды я проверял, сколь долго верблюд мог бы продержаться без воды, — хмыкнул Лорон. — Держал восемь дней и скотина похудела на сотню килограмм! А потом он за раз выпил целую бочку за сотню литров, сразу возместив всю потерю массы!

Звучало, как сказка, но… почему бы и нет?

Верблюд и правда был создан для пустыни, ведь мог спокойно питаться жёсткой травой и пить даже солёную, морскую воду. Всё это переходило ему в горб, который сохранял запас жира и постепенно расходовался по мере голода и жажды.

— Их кровь всегда жидкая, даже если долго не пьют, — продолжал Мариус. — А друзья рассказывали, что их скотина может жить без воды до двух недель, а без пищи до месяца.

И вроде бы идеально для перехода, но не всё складывалось столь идеально. Разумеется никто не резал здоровых и полных сил верблюдов! Выбирали раненых лафтетарами или наиболее слабых, которые умудрились истощить свои горбы или начать хромать.

Что ни говори, но слова «может прожить без еды до месяца» не являлись гарантией, что всё это время верблюд будет радостно и энергично скакать! Нет, животина слабела, начинала идти медленнее и с трудом. Рацион их питания, который несли с собой, быстро истощался, а иногда выбрасывался, ради сохранения каких-то «более ценных вещей».

Всё это приводило к тому, что есть сейчас: мы теряли собственный транспорт и с каждым днём становились уязвимее и слабее. Дошло до того, что караван мечтал об очередном нападении лафтетаров, желая завладеть их верблюдами, чтобы устроить пир. Но ублюдки словно знали это, отчего затаились, позволив солнцу и самой пустыне сделать свой ход.

Кто-то выкупал себе место на повозках более удачливых конкурентов, обменивая самый ценный товар на менее ценный, находящийся в сумках торговцев, сохранивших верблюдов. Кто-то надеялся на волшебные руны, облегчающие вес, которые я к этому моменту успел нанести на все оставшиеся телеги.

— Я же не Хорес! — выкрикнул я, когда очередной торговец уговаривал «что-то придумать». — Я не могу заставить твою повозку взлететь и перемещаться по воздуху, как император! Будь это так просто, то уже весь мир бы поселился в небе!

Но таких же неадекватных предложений становилось лишь больше.

Следующим днём группа заговорщиков (которая, как ни странно, состояла не только из слуг, но даже купцов) попыталась убить Силса, но была своевременно поймана бдительной стражей. Они утверждали, что необходимо сместить главу каравана, передав власть выборному представителю, а остатки еды поровну поделить между всеми людьми, вне зависимости от их статуса.

Их казнь была быстрой и безжалостной, без суда или собрания. Никто уже не думал о том, что это чрезмерно жестоко, озлобленность начала набирать свой оборот слишком большим темпом.

Своими действиями Шимар показал, что в решающие моменты не готов делиться властью и рисковать собой. Почти сразу он вызвал Дризза и предложил, за хорошие деньги, ему и нам стать его личными телохранителями.

— Мне нужно защитное снаряжение, — перечислял Силс. — А также постоянный присмотр. Я знаю, вы сейчас размещаетесь возле Мариуса, но я бы желал, чтобы это изменилось и вы стали проживать в непосредственной близости от меня.

Хродбер согласился, хоть и содрал с купца хороший навар. Благо, часть средств оказалась и в наших карманах. Я же, как артефактор, затребовал двойную долю.

— А кто ещё будет обеспечивать ему безопасность? — прищурился я, глядя в неподвижные, как у мертвеца, глаза Дризза. — Охрана — это хорошо, но вот артефакты сами собой на нём не появятся. Так что либо рисуйте сами, либо платите мне дополнительно, иначе получается несправедливо.

— Каждый из колдунов имеет свои сильные и слабые стороны, — глухо ответил его голос. — Ты — в рунах, Каратон — в лечении и так далее. Лишь объединившись, прикрывая слабости друг друга, мы можем не просто выживать, но и успешно существовать. Пока ты будешь создавать руны, остальные будут заниматься своими, не менее важными делами.

— Вот только их работу может сделать кто-то другой, а мою — нет, — возразил я. — Так что будет правильнее доплатить мне.

— Не хочешь создавать руны — не делай их. Но если заказчик погибнет в момент, когда зачарованная одежда или индивидуальный барьер могли бы его спасти, то вина будет на тебе, — прищурился Хродбер. — И спрос тоже.

— Я не отказываюсь от факта создания артефактов, — не стал соглашаться я на эти условия, — просто хочу за них оплату!

— Я всё сказал, — поднялся он на ноги. — Делай или не делай.

Скрипнув зубами я, конечно же, подготовил Шимару «походный» набор: используя чернила и краску, которую мне даже предоставили. Какая щедрость!

Этим же вечером Эбербаш направил отряд разведки, кому в усиление передали Тревиса, одного из троицы магов — чтобы в случае возникновения проблем, группа могла отбиться от нападения лафтетаров, в котором никто уже даже не сомневался. Цель вылазки заключалась в том, чтобы как можно быстрее добрались до оазиса «Лонруб», где они обменяли или набили бы дополнительный запас пищи, который позволил бы истощённым людям добраться до него с минимальными потерями и наконец набраться вдоволь сил, получив возможность сделать марш-бросок до Агвана.