Принцесса Эрдо - Наталья Белкина

— Брат Ромеро! Найдите мне брата Ромеро!

Лана увидела, как он стал оглядываться по сторонам и все, кто стоял с ним рядом, начали искать глазами Сократа.

— Тебе придется придумывать это прямо сейчас, брат. Твой выход!

У брата Ромеро был такой вид, словно он собрался прятаться под телегу. Но его уже заметили, и ему пришлось подняться с колеса, на котором он до этого безмятежно восседал и принять благообразный вид. Словно опытный комедиант он шагнул навстречу Ульгерду, сразу же, сообразно торжественности и серьезности ситуации, переменив выражение лица:

— Я здесь, брат! Для чего ты меня позвал?

Глядя в след мнимому проповеднику, Лана подивилась его преображению, тому, как выпрямилась его спина, как изменилась походка, вдруг ставшая величественной и как вся его фигура превратилась в некое пафосное изваяние. Этот его выход, конечно, не мог не произвести впечатление на дикарей, повстречавшихся на пути их каравана. Они сразу смолкли, уставившись на Сократа.

Принцесса понимала, в каком трудном положении находится сейчас ее приятель. Он ведь не знал подробностей разговора и того контекста, за которым последовали упоминание его имени и необходимость его появления перед глазами разгневанных простолюдинов. Брат Ромеро, не торопясь, подошел к барону и взглянул на него вопросительно, словно и не замечая десятки колючих взглядов.

— Эти люди — крестьяне, жившие и работавшие на земле барона Урфуса, вассала герцога Даберта, — мрачно начал рассказ Ульгерд. — Огненные стрелы вчера сожгли их деревню. Пострадали многие люди, есть и погибшие. Они винят во всем нас и не хотят верить в то, что ты предсказал.

— Я понял, брат, — грустно, но с достоинством произнес Сократ. — Но мне трудно будет донести до этих людей свет истины, и совсем не потому что я не знаю их языка, а потому что их сердца зачерствели от горя и ожесточились.

— Я помогу донести до них твою весть, брат, — сказал Ульгерд, — но все остальное только в твоих руках.

Лана наблюдала за всем этим, спрятавшись за одной из повозок. Она видела, как крестьяне зашептались недовольно, когда барон предоставил слово Сократу, и как тот повернулся к ним лицом и воздел руки к небу точно так же, как это делал Фужак. Она жалела, что несмотря на безупречное зрение, из-за едкого тумана не могла разглядеть выражения лиц этих бедолаг, чтоб понять, насколько убедителен брат Ромеро.

— Я хотел бы, братья мои, чтоб вы хотя бы ненадолго, освободили ваши сердца и разум от гнева и вспомнили о том, что завещали нам наши предки. Помните ли вы это? Помните ли вы то, что завещали они нам, чтоб уберечь нас, своих потомков, от ошибок, от тех ужасных ошибок, следствием которых станет кара вечно светлого?

По гробовому молчанию, последовавшему за переводом этих вопросов бароном, стало понятно, что никто никаких заветов предков не помнил. Некоторые недоуменно переглянулись.

— О каком таком завещании ты говоришь, чужеземец? — осмелился спросить староста сгоревшей деревни, косясь на своих собратьев по несчастью.

— Так вы ничего не помните? Или же вы и не слышали о них? Неужели ваши пастыри, те, кто должен заботиться о вашем спасении и благоденствии, ни слова не говорили вам о них?

И эти вопросы повисли в воздухе, оставшись без ответа, посеяв еще большее недоумение и накалив еще более интригу. А между тем Сократ обретал все большую уверенность. И самой принцессе стало любопытно, о каких завещаниях он ведет речь и как это все может спасти их положение. Или он просто лукавит, заговаривая зубы?

— Но это же преступно!!! — вскричал брат Ромеро, снова взмахивая руками, словно грозя и обличая кого-то там, за их спинами. — Это же подло!!! Как могли они, ваши наставники, называющие себя глашатаями вечно светлого, скрыть от вас то, что могло спасти всех нас от участи, которая уже постигла?! Или же они, прикрываясь святым именем Салара, лишь обирают вас, год от года увеличивая подати?

Последняя фраза вызвала оживление среди погорельцев.

— Так я буду тем человеком, кто расскажет вам о заветах наших предков, тех людей, которые были так чисты пред вечно светлым, что удостаивались вести с ним разговор напрямую, без лживых и алчных посредников. Я поведаю вам о них и ничего не попрошу взамен!

Установилась тишина. Люди Ульгерда с явным превосходством смотрели на чужаков, ведь им-то брат Ромеро уже давно открыл глаза. Но даже и они не смели нарушать торжественную тишину. Поэтому Сократ перевел дыханье и заговорил тише и вкрадчивей.

— Когда-то давно жил один человек добрый сердцем и светлый душой настолько, что Салар спустился к нему в виде белоснежной птицы и поведал о незыблемом законе. Он повелел донести его до всех людей на земле, и заверил, что станет дарить жизнь и тепло всем людям до тех пор, пока они чтут его и выполняют его заповеди. Но вы, люди, пребывая в вечных поисках благ телесных, а не духовных, позабыли их! И Салар прогневался на вас! И все вы вчера были свидетелями его величайшего гнева. Но говорю вам: это еще не конец! Это только начало! Целые реки огня вечно светлый обрушит на наши головы, если не вспомним мы его заповеди и не поспешим следовать им и передавать их своим детям, а те своим!

Все затаили дыханье, у многих даже рты раскрылись. А брат Ромеро держал паузу.

— Скажи же нам, что это за заповеди! — взмолились крестьяне, а за их спинами вдруг раздался младенческий плач, особенно пронзительно прозвучавший в тишине.

Сократ подождал, пока мать успокоит своего ребенка, и наконец-то возвестил:

— Этот закон гласит следующее: не убей — и будешь жив сам; накорми — и будешь сыт сам; не пускай ненависть в свое сердце — и не постигнет тебя гнев небес.

Тишина не прервалась. Все ждали от Сократа чего-то еще. И он снова выдержал паузу и, оглядев каждого, кого мог увидеть в тумане, продолжил:

— Кто из вас, несчастные, может похвастаться тем, что свято чтил эти заповеди? Кто отдавал последний кусок нищему бродяге? Кто прощал врага своего искренне, не загрязняя свою душу гневом? А жизнь человеческая?! Ценится не намного ли выше, чем жизнь презренного пса?! Реки крови людской проливают ваши благодетели бароны, поддерживаемые так называемыми служителями вечно светлого. Стоит ли удивляться, что он так прогневался на вас?

— Разве не ведьма во всем этом виновата? — раздался из толпы не слишком уверенный голос.

— Ведьма?!! — с таким выражением воскликнул брат Ромеро, что обладатель неуверенного голоса поспешил отойти за спину соседа. — Кого вы называете ведьмой? Это создание, не причинившее никому зла? И кто же объявил ее таковой? Аббат Фужак? Не он ли? Не тот ли, кто скрывал от вас многие годы свет истины!!?