Том 1. Стихотворения - Иван Бунин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1. II.16
«Там не светит солнце, не бывает ночи…»*
Там не светит солнце, не бывает ночи, Не восходят зори,За гранитным полем грозно блещет в очи Смоляное море.
Над его ли зыбью, под великой тучей, Мечется зарница,А на белом камне, на скале горючей — Дивная орлица:
Плещется крылами, красными, как пламень, В этом море диком,Все кого-то кличет и о белый камень Бьется с лютым криком.
1. II.16
«Лиман песком от моря отделен…»*
Лиман песком от моря отделен.Когда садится солнце за Лиманом,Песок бывает ярко позлащен.
Он весь в рыбалках. Белым караваномСтоят они на грани вод, на той,Откуда веет ветром, океаном.
В лазури неба, ясной и пустой,Та грань чернеет синью вороненойИз-за косы песчано-золотой.
И вот я слышу ропот отдаленный:Навстречу крепкой свежести воды,Вдыхая ветер, вольный и соленый,
Вдруг зашумели белые рядыИ, стоя, машут длинными крылами…Земля, земля! Несчетные следы
Я на тебе оставил. Я годамиБлуждал в твоих пустынях и морях.Я мерил неустанными стопами
Твой всюду дорогой для сердца прах:Но нет, вовек не утолю я муки —Любви к тебе! Как чайки на песках,
Опять вперед я простираю руки.
6. II.16
Зеркало*
Темнеет зимний день, спокойствие и мракНисходят на душу — и все, что отражалось,Что было в зеркале, померкло, потерялось…Вот так и смерть, да, может быть, вот так.
В могильной темноте одна моя сигараКраснеет огоньком, как дивный самоцвет:Погаснет и она, развеется и следЕе душистого и тонкого угара…
Кто это заиграл? Чьи милые персты,Чьи кольца яркие вдоль клавиш побежали?Душа моя полна восторга и печали —Я не боюсь могильной темноты.
10. II.16
Мулы*
Под сводом хмурых туч, спокойствием объятых,Ненастный день темнел и ночь была близка,Грядой далеких гор, молочно-синеватых,На грани мертвых вод лежали облака.
Я с острова глядел на море и на тучи,Остановясь в пути, — и горный путь, виясьВ обрыве сизых скал, белел по дикой круче,Где шли и шли они, под ношею клонясь.
И звук их бубенцов, размеренный, печальный,Мне говорил о том, что я в стране чужой,И душу той страны, глухой, патриархальной,Далекой для меня, я постигал душой.
Вот так же шли они при Цезарях, при Реме,И так же день темнел, и вдоль скалистых кручЛепился городок, сырой, забытый всеми,И человек скорбел под сводом хмурых туч.
10. II.16
Сирокко*
Гул бури за горой и грохот отдаленныхПолуночных зыбей, бушующих в бреду.Звон, непрерывный звон кузнечиков бессонных.И мутный лунный свет в оливковом саду.
Как фосфор, светляки мерцают под ногами;На тусклом блеске волн, облитых серебром,Ныряет гробом челн… Господь смешался с намиИ мчит куда-то мир в восторге бредовом.
10. II.16.
Псалтирь*
Бледно-синий загадочный ликНа увядшие розы поник,
И светильники гроб золотят,И прозрачно струится их чад.
— Дни мои отошли, отцвели,Я бездомный и чуждый земли:
Да возрадует дух мой господь,В свет и жизнь облечет мою плоть!
Если крылья, как птица, возьму,И низринусь в подземную тьму,
Если горних достигну глубин, —Всюду ты, и всегда, и един:
Укажи мне прямые путиИ в какую мне тварь низойти.
10. II.16
Миньона*
В горах, от снега побелевших,Туманно к вечеру синевших,Тащилась на спине ослаВязанка сучьев почерневших,А я, в лохмотьях, следом шла.
Вдруг сзади крик — и вижу: сзадиНесется с гулом, полный клади,На дышле с фонарем, дормез:Едва метнулась я к ограде,Как он, мелькнув, уже исчез.
В седых мехах, высок и строен,Прекрасен, царственно спокоенБыл путешественник… Меня ль,Босой и нищей, он достоинИ как ему меня не жаль!
Вот сплю в лачуге закопченной,А он сравнит меня с Мадонной,С лучом небесного огня,Он назовет меня МиньонойИ влюбит целый мир в меня.
12. II.16
В горах («Поэзия темна, в словах не выразима…»)*
Поэзия темна, в словах не выразима:Как взволновал меня вот этот дикий скат,Пустой кремнистый дол, загон овечьих стад,Пастушеский костер и горький запах дыма!
Тревогой странною и радостью томимо,Мне сердце говорит: «Вернись, вернись назад!»Дым на меня пахнул, как сладкий аромат,И с завистью, с тоской я проезжаю мимо.
Поэзия не в том, совсем не в том, что светПоэзией зовет. Она в моем наследстве.Чем я богаче им, тем больше я поэт.
Я говорю себе, почуяв темный следТого, что пращур мой воспринял в древнем детстве:— Нет в мире разных душ и времени в нем нет!
12. II.16
Людмила*
На западе весною под вечер тучи сини,Сырой землею пахнет, бальзамом тополей.Я бросил фортепьяны, пошел гулять в долине,Среди своих спокойных селений и полей.
Соседский сад сквозится по скатам за рекою,Еще пустой, весенний, он грустен, как всегда.Вон голая аллея с заветною скамьею,Стволы берез поникших белеют в два ряда.
И видел я, как тихо ты по саду бродила,В весеннем легком платье… Простудишься, дружок!От тучи сад печален, а ты, моя Людмила?От нежных дум о счастье? От чьих-то милых строк?
Ночной весенний ливень, с каким он шумом хлынул!Как сладко в черном мраке его земля пила!Зажгли мне восемь свечек, и я пасьянс раскинул,И свечки длились блеском в зеркальности стола.
13. II.16
«Стена горы — до небосвода…»*
Стена горы — до небосвода.Внизу голыш, шумит ручей.Я напою коня у брода,Под дымной саклею твоей.
На ледяном Казбеке блещетВостока розовый огонь.Бьет по воде, игриво плещетКопытом легким потный конь.
13. II.16
Индийский океан*
Над чернотой твоих пучинГорели дивные светила,И тяжко зыбь твоя ходила,Взрывая огнь беззвучных мин.
Она глаза слепила нам,И мы бледнели в быстром свете,И сине-огненные сетиТекли по медленным волнам.
И снова, шумен и глубок,Ты восставал и загорался —И от звезды к звезде шаталсяВеликой тростью зыбкий фок.
За валом встречный вал бежалС дыханьем пламенным муссона,И хвост алмазный СкорпионаНад чернотой твоей дрожал.
13. II.16
Колизей*
Дул теплый ветер. Точно сеяВечерний сумрак, жук жужжал.Щербатый остов КолизеяКак чаша подо мной лежал.Чернели и зияли стеныВокруг меня. В глазницы ихСинела ночь. Пустырь ареныБыл в травах, жестких и сухих…Свет лунный, вечный, неизменный,Как тонкий дым, белел на них.
13. II.16.