Отвергнутая - Лаура Паркер

Перемена, происшедшая с ее мужем, показалась управляющему просто чудодейственной. Он выглядел ошеломленным, а потом его словно поразило чувство вины. Он слегка застонал и потом торопливо схватил ее, дрожащую и всхлипывающую, в свои объятия. Бормоча слова утешения, он держал ее, пока не утихли ее рыдания, потом обратился к управляющему и спросил:

— Где наши комнаты! Что это за отель, где больную даму заставляют ждать в отеле, пока она не начинает плакать от усталости.

— Хорошо, сэр, — отозвался управляющий, понимая, что ему необходимо держать при себе свое мнение о том, что послужило причиной расстройства дамы. — Питер, покажи… — Он глянул на подпись, — господам Милаццо их номер.

Когда он смотрел, как молодой человек с превеликой осторожностью сопровождал свою молодую жену через холл, он припомнил закон отеля, гласивший, что клиент всегда прав, пока не отказывается оплачивать свой счет или не устраивает публичных скандалов. Стычки между мужьями и женами не подходили под эту категорию, как бы ему этого ни хотелось.

Кроме того, он увидел горящие черные глаза молодого человека и понял, с кем имеет дело. Это игрок, и из самых отчаянных. Обладает внешностью и деньгами. Возможно, слишком смугл, но некоторые дамы уже начинают бросать в его сторону взгляды, несмотря на присутствие молодой жены. Он будет хорошим постояльцем и просадит большие деньги за карточным столом.

— Надо сообщить мистеру Мориси, — пробормотал управляющий, обращаясь к самому себе. — Возможно, он организует узкий круг игроков для наших гостей.

Чаевые всегда приятно получать. Управляющий снова взглянул на фамилию молодого человека. Милаццо, неаполитанец.

Витторио Милаццо проводил жену по коридору элегантно обставленных апартаментов прямо в ее спальню. Мальчик-посыльный, терпеливо поджидавший у дверей, услышал, как муж и жена обменялись несколькими короткими фразами. Дама, похоже, расстроена, а мужчина нетерпелив и раздражен. В итоге щеголеватый красивый молодой человек вышел в коридор.

Увидев посыльного, он остановился.

— Ты! — закричал он. — Ты почему здесь шпионишь за мной?

— Я не шпионю, сэр. Я ждал здесь на тот случай, если вам что-нибудь понадобится. Все, что вам нужно, отель «Гранд Юнион» может вам предоставить.

— Покой! — выпалил в ответ разгневанный мужчина. — Сколько это будет мне стоить?

— Примите наилучшие пожелания от администрации отеля, — поспешил сказать мальчик, понимая, что чаевые, которые он надеялся получить, потеряны безвозвратно. Он поклонился и ушел.

— Стой! — Мужчина поднял руку, роясь другой в кармане. Потом сунул купюру мальчику. — Моей жене, чтобы поправиться, нужен лимонад. Я приготовлю его сам. Для этого нужны свежие лимоны, вода, сахар и лед. Пусть принесут немедленно. — Он взглянул на купюру в руке мальчика. — А все остальное пусть включат в мой счет.

Посыльный взглянул на доллар и широко улыбнулся.

— Благодарю вас, сэр. Я немедленно принесу все, что вам надо.

Когда дверь за мальчиком закрылась, молодой человек запер дверь и на минуту прислонился к ней.

— Витторио?

— Мы одни, — отозвался он и начал смеяться, увидев белокурую головку, высунувшуюся из дверей спальни.

Филадельфия вопросительно смотрела на Эдуардо и, когда он раскрыл ей свои объятия, бросилась через всю комнату к нему. Ощутив теплоту его рук и решив, что это лучшее ощущение в мире, она ткнулась лицом в его грудь. Это всепоглощающее желание быть с ним так сильно отличалось от всего, что она желала раньше.

— Я была уверена, что нас тут же вышвырнут!

— Наивная бедняжка! — Он поцеловал ее в волосы. — Ты думаешь, ссора между мужем и женой может быть основанием выдворения из отеля? В таких местах, как этот отель, семейных сцен столько, сколько листьев на деревьях.

Филадельфия просунула руку ему под сюртук и обняла его за талию.

— Я была в таком замешательстве, чуть было не сбежала.

— Но ты вместо этого заплакала, что оказалось гораздо лучше.

Филадельфия приподняла его голову.

— Ты должен отдать должное моему воображению.

Пальцами она раздвинула его губы.

— Открой пошире, — сказала она, хихикнув от собственной смелости.

Он подчинился, и в глазах его вспыхнуло удовольствие.

Три недели назад Филадельфия никогда не стала бы дразнить его, но, проведя с ним двадцать одну восхитительную ночь, она больше не удивлялась страсти, которую он будил в ней. Она раскрыла свои губы, облизнула их и втянула себе в рот его язык и принялась сосать его.

С ощущением триумфа она ощутила дрожь наслаждения, пробежавшую по его телу. Обычно она терялась в чувственном мире желаний, который они вместе создали, но этот момент подарил ей новое знание об отношениях между мужчиной и женщиной. Контролируя свои действия, она может не только отвечать на его желания, но и дарить ему наслаждение. Она слышала, как он тихо постанывает, и его руки еще крепче обнимают ее.

Когда она освободила его от своей сладкой пытки, желание затуманило ее глаза и заставило порывисто дышать.

— Так лучше? — спросила она.

Эдуардо ухмыльнулся.

— Нет, целуй еще!

Она уперлась обеими руками в его грудь.

— Не буду! Ты был злым мужем, а сейчас ты должен торопиться и изображать мужа на побегушках на глазах у другой аудитории.

Он ухватил белокурую прядь, упавшую ей на лоб, и накрутил ее себе на палец.

— Я еще не показывал тебе дикое наслаждение от занятия любовью в середине дня. Это замечательно лежать в тени деревьев или чувствовать тепло солнечных лучей на своем теле.

— Похоже, что ты часто предавался таким удовольствиям.

Перемена в ее настроении изрядно развеселила его, и он еще крепче обнял ее.

— Ты ревнуешь! Меня? Милая, у тебя нет для этого оснований.

— Почему я должна верить тебе? Ты красив, богат, тебе не нужно работать, чтобы зарабатывать на жизнь. У тебя нет мозолей на руках, если не считать шрамов на запястьях. — Смутившись от упоминания о шрамах, она продолжила: — Ты никогда не рассказывал мне о том, кто нанес тебе эти раны.

— Разве? — отозвался он. — Не будем отвлекаться, милая. Ты очернила меня, продолжай.

Она передернула плечами в его объятиях.

— Я знаю, что богатые неженатые молодые люди вроде тебя имеют любовниц, много любовниц, поскольку могут их содержать.

— Много? — удивленно переспросил он. — Ты в своей ревности готова приписать мне гарем?

— Нет, — ответила она сдержанно, неожиданно осознав новую для нее мысль. — В настоящее время у тебя только одна любовница.