По ту сторону Стикса - Юлия Сергеевна Васильева

рисовать колеса, может, тогда станет яснее. Я, знаешь ли, специалист по шрамированию. — Он указал на свое лицо. — Могу объяснять долго и с упоением, пока на тебе не останется ни одного живого места.

Феникс сдался уже на втором «колесе»: квадрациклы действительно были у него — их прятали в одном из закрытых гаражей. Оставался сущий пустяк — отогнать оттуда машины.

— Он успеет подтянуть своих боевиков, пока мы туда доберемся, — мрачно предрек Ром.

Я чувствовал, как коренастого парня немного мутит из-за произошедшего, но это скорее от его неприязни к виду крови, чем от изменившегося отношения к Фрэю. Надо отдать другу должное: он никогда не засталял других делать то, чего не сделал бы сам. Ему и в голову не приходило выйти из грязи по спинам своих боевиков. Наверно, именно поэтому люди присоединялись к нам все охотнее. Красноволосый делил пирог поровну, какой бы ни была начинка.

— Он же не полный идиот, чтобы еще трепыхаться. Идиоты так долго не живут. Лучше отправь кого-нибудь за Го и еще тройкой его ребят — надо потом отогнать эти игрушки.

Охраны на складе и впрямь оказалось мало. Видимо, только те, которых не успели предупредить — иначе, как и предсказывал Фрэй, мы бы вошли в пустое здание. Матвей еще издали запустил камнем в одного из охранников — попал точнехонько в висок — и, насвистывая какой-то мотивчик, равнодушно поправил шляпу на голове, пока Фрэй перерезал глотку второму. Несколько наших ребят попытались приоткрыть тяжелые створки дверей, но те явно были заперты изнутри на засов.

Фрэй отогнал их жестом и, недолго думая, постучал.

Изнутри спросили что-то по-китайски.

— У них тут хуже, чем на границе, — усмехнулся Матвей. Ром нервно сжимал железный прут. Все остальные тоже были наготове.

Яснее ясного, что если они нас видят (а они непременно нас видят), то ни за что не отопрут.

Долгая осада была не в характере Фрэя. Он вскарабкался на крышу гаража, за ним последовали те, кому под силу были такие упражнения. К своему удивлению, я был в их числе. Ром и несколько парней одиноко остались внизу. Фрэй ударом ноги выбил слуховое окно, рядом тоже самое проделал Матвей. Оба пролезли в открывшиеся отверстия, умудрившись даже не пораниться об острые зазубренные стекла. Я же разрезал себе штанину на бедре и до крови разодрал пальцы. На этом можно было бы и оставить приключения, но позади уже напирал Медяк, опасаясь, что пропустит все самое интересное.

Внутри помещение оказалось просторным, да к тому же заставленным разного рода техникой и контейнерами — наши квадрациклы были лишь каплей в море. Мы приземлились точно на большие ящики. Матвею повезло меньше: пришлось еще метра два как муха ползти по стене, цепляясь за ржавую балку. Внизу под контейнером уже собралась галдящая группка китайцев, самые находчивые стали швырять в нас гаечные ключи. Развлекуха, ничего не скажешь. На месте Фрэя я просто сказал бы Амиру адрес склада. Но я не был на его месте.

Фрэй спрыгнул на пол первым, увернувшись от какой-то железки, и тут же припечатал ботинком лицо, запустившего ее человека. Подоспели остальные, а мой друг все равно вертелся в самой гуще, красный длинный хвост мелькал как неясный росчерк, но никто из противников почему-то не осмеливался схватить его за волосы, чтобы остановить это смертоносное кружение.

Я слез с контейнера, но в общую заварушку вмешиваться не решался, слишком привык находиться в стороне. Впрочем, никто не собирался спрашивать, к чему я привык, а к чему нет. Из-за ближайшей машины выскочил приземистый китаец, и, что-то заорав на своем языке, кинулся на меня. Проворонив момент его появления, я только и успел, что увернуться от первого удара тяжелым железным ломом. Следующий замах не заставил себя ждать: мне удалось проскочить под занесенной рукой, одновременно толкнув плечом китайца, чтобы вывести его из равновесия. Маневр не удался, и я получил довольно ощутимый пинок в поясницу.

Глядя на то, как дерется Фрэй, казалось, что китайцы нам не соперники. Я не учел, что уровень боевых навыков моего друга так же отличается от моего, как мотоцикл от велосипеда. И если Фрэй сшибал этих низкорослых, но упрямых людей, словно шар в кегельбане, то меня похоже сейчас изрядно покалечат.

Неудачно упав на одно колено, так что боль электрическим разрядом проползла по всей ноге вплоть до бедра, я тут же откатился, иначе бы железный ломик с легкостью перебил мне позвоночник. А так метал зазвенел о залитый бетоном пол, высекая из него каменную крошку. Только после таких отчаянных движений мне, наконец, удалось вспомнить, или скорее почувствовать положенный ранее в карман нож. Против лома, как говорится… но это лучше, чем голые руки.

Уворачиваясь от очередного замаха, я умудрился достать нож, при этом не упустив обманного движения своего противника. По счастью, заблокированная заранее эмпатия послушно молчала, не мешая сосредоточиться на бое. Не знаю, что бы стало со мной, обострись внезапно все чувства, как это уже происходило не раз. Похоже, что принудительные тренировки Фрэя сыграли свою роль — я стал лучше контролировать собственный дар. И скоро выяснится, насколько лучше научился контролировать тело.

Внезапно мой противник невероятно высоко прыгнул вперед, занося лом, словно какой-то древний меч. Это движение сложно было не заметить, я ушел в сторону, одновременно выставив руку с ножом, так что лезвие пропороло синюю куртку китайца и ощутимо вошло в живую плоть живота. Вот тут-то я и пожалел о том, что еще секунду назад так самодовольно рассуждал о даре.

Боль накрыла меня резко, без предупреждения, словно я только что вспорол брюхо самому себе. Хотелось скрючиться и упасть на пол, зажимая руками рану, которой на самом деле не было. На китайца же удар произвел совершенно обратный эффект, будто моя эмпатия послужила ему своеобразной анестезией. Узкие глаза потемнели, так что невозможно было понять, где начинается зрачок. Он буквально бросился на меня, размахивая ломом, словно это была тростниковая палка, а не увесистый кусок металла.

Скованный болью, я неуклюже уворачивался, все дальше пятясь, пока не уперся спиной в стоящий позади контейнер. Его острый угол напомнил мне, что отступать больше некуда: либо ты дерешься, либо падаешь на этот грязный пол с