Полет Пустельги - Сергей Дмитриевич Трифонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В ночь на 22 апреля огонь русской артиллерии утих. Зато всю ночь ваши бомбардировщики бомбили центр Берлина и особенно правительственный квартал. Фюрер спокойнее переносил сотрясения стен бункера. Утром, как всегда, доктор Морель сделал ему возбуждающий укол. Надо сказать, что после покушения на жизнь фюрера в июле сорок четвертого рейхсмаршал Геринг и фрейлейн Ева Браун настояли, чтобы доктора Мореля отстранили от должности личного врача фюрера. Они полагали, что Морель, владевший целой фармацевтической империей, испытывает свои новые лекарства на солдатах и офицерах. В том числе и на фюрере. Новым личным врачом стал оберштурмбаннфюрер СС Людвиг Штумпфеггер. Но фюрер настоял, чтобы доктор Морель продолжал делать ему тонизирующие инъекции.
— Что произошло с Морелем и Штумпфеггером? Вам известно, где они?
— Морель совершенно не мог переносить артиллерийские обстрелы и бомбежки. С ним периодически случались нервные припадки. Было решено его эвакуировать, и 24 апреля последним самолетом он улетел в Берхтесгаден. Доктор Штумпфеггер, как и я, в ночь с первого на второе мая в группе рейхсляйтера Бормана пытался пробиться из рейхсканцелярии. Что с ним и где он, я не знаю.
Медсестра сделала Бауру обезболивающий укол. Он попросил чаю, но тут же отказался. Улыбнулся и сказал:
— Времени нет.
Немного полежав с закрытыми глазами, он продолжил:
— На двенадцать дня, как обычно, было назначено военное совещание. Собрались рейхсляйтер Борман, генералы Йодль, Кребс, Кейтель, Бургдорф, Кристиан, Фегеляйн, адмиралы Дёниц, Фосс, чиновники Лоренц и Хевель, адъютанты Белов, Гюнше, фон Лорингхофен, Бетц и я. Это было самое короткое совещание за всю войну. Пока ждали фюрера, все обсуждали один животрепещущий вопрос: почему он не покидает Берлин? Но вот фюрер вошел, поздоровался с каждым за руку и начал совещание. Кребс доложил, что положение войск, оборонявших Берлин, критическое. На юге через Цоссен прорвались танки маршала Конева и достигли окраин Берлина. Войска маршала Жукова с севера и востока клещами охватили город. В предместьях идут бои за каждый дом. Фюрер поднялся и наклонился над картой. Внезапно он бросил на стол цветные карандаши. Лицо его налилось кровью. Он отступил на шаг от стола и закричал: «В таких условиях я не в состоянии командовать! Меня предали мои генералы! Меня предал немецкий народ! Война проиграна! Но я никогда не покину Берлин. Я лучше пущу себе пулю в лоб». Затем он весь обмяк, поднял руку в приветствии, очень тихо сказал: «Благодарю вас, господа». И вышел. Все окаменели. Вслед за фюрером вышел его адъютант Гюнше. Мы все слышали, как тот в коридоре кричал: «Но, мой фюрер! Но, мой фюрер!» После этого мы отправились пить кофе. Настроение у всех было подавленное.
Борман и Кейтель налили себе коньяку. Борман казался особенно взвинченным. Махая руками, он то и дело повторял: «Не может быть, чтобы фюрер всерьез говорил о своем желании застрелиться. Это неправда». Кейтеля, видимо, раздражала истерика рейхсляйтера, и он закричал: «Вот идите и уговорите фюрера не делать этого». Где-то в половине первого вошел Геббельс. Он оглядел всех мрачным взглядом и спросил: «Где фюрер?». Его немедленно проводили в кабинет фюрера. Когда минут через десять он вышел из кабинета, его все обступили и спрашивали наперебой: «Что фюрер?». Геббельс сказал то, что мы уже слышали. Фюрер уверял его в том, что война проиграна, положение безвыходное, шансов никаких нет, и он принял твердое решение покончить с собой, так как он больше не видел никакого смысла продолжать свою жизнь.
Борман от волнения не мог стоять на месте. Он поочередно обращался к Геббельсу, Дёницу, Кейтелю с просьбой убедить фюрера покинуть Берлин. Геббельс отвел Кейтеля в сторону и спросил: «Господин фельдмаршал. Неужели нет никаких средств задержать русских?». Кейтель ответил, что возможность задержать есть. Но только задержать. И ненадолго. Для этого необходимо срочно снять с Западного фронта 12-ю армию генерала Венка. Армия, по словам Кейтеля, стояла на Эльбе в районе Магдебурга. Армию эту срочно сформировали в начале апреля из кадетов военных училищ и курсантов унтер-офицерских школ. В ее составе шесть неукомплектованных дивизий. Очень мало полевой артиллерии и совсем нет танков и штурмовых орудий. Но она является единственным реальным резервом.
Геббельс велел штурмбаннфюреру СС Линге немедленно доложить фюреру просьбу принять его и генералов. Линге ушел и вскоре пригласил группу во главе с Геббельсом. Минут через двадцать они вышли от фюрера в приподнятом настроении с повеселевшими лицами. Войдя в буфетную, группенфюрер СС Фегеляйн попросил Линге всем налить по две рюмки водки. Присутствовавшие выпили водку залпом. Фегеляйн радостно объявил: «Теперь все будет хорошо. Венк со своей армией нас спасет. Ему уже отдан приказ идти в Берлин».
— Вы присутствовали в кабинете Гитлера при разговоре с Геббельсом и генералами?
— Нет. Геббельс взял с собой только Бормана, Кейтеля, Йодля, Бургдорфа, Денница и Фегеляйна. Затем Кейтель недолго поговорил с Дёницем и вместе с Йодлем и адъютантами уехал из фюрербункера. Денниц ушел в кабинет фюрера. Вскоре Гюнше туда же пригласил и меня. Фюрер выглядел гораздо бодрее. Он сказал мне: «Баур. Нужно немедленно отправить гросс-адмирала Денница во Фленсбург. Оттуда необходимо наладить переброску самолетами в Берлин отрядов моряков. Гросс-адмирал на севере соберет весь личный состав флота и лично поведет его на Берлин. Я надеюсь на вас, Баур». Я приказал штандартенфюреру СС Бетцу, моему адъютанту, немедленно ехать с Дёницем на аэродром Шенвальде, где наготове стояли «кондоры».
— Послушайте, Баур. Вчера вы давали показания о том, что Кейтель и Йодль покинули ставку 20 апреля. Вы не говорили о том, что военное совещание 22 апреля было столь драматичным и что на нем присутствовали Кейтель и Йодль. Почему вы также не сказали, что Геббельс с семьей именно 22 апреля переехали в фюрербункер из своего дома? Вы также говорили, что последний самолет улетел из Берлина 25 апреля, а сегодня уверяете, что 24-го. Где правда, Баур? — Савельев испытывающим взглядом уперся в лицо немца.
— Уверяю вас, господин майор, я сделал это не сознательно. Поверьте, в моем нынешнем состоянии что-то неминуемо может ускользнуть из головы. Вчера там был такой сумбур! Я стараюсь восстанавливать в памяти все по часам. Если я сделаю еще какие-либо неточности, прошу вас сразу об этом говорить.
— Обязательно, Баур. Продолжайте.
— Вслед за Кейтелем и Йодлем уехал Белов, сославшись на то, что ему поручено добраться с приказом до генерала Венка. Вскоре он вышел со мной
