Роковой поцелуй вампа - Наталья Патрацкая

Она вглядывалась в его лицо, узнавая, и боясь ошибиться: перед ней стоял ее Маграр! Но какой?! Его лицо покрывала кучерявая ровная бородка, его волосы были подстрижены немногим длиннее бороды, весь он выглядел красавцем!

– Маграр, это ты? – спросила дрогнувшим голосом Анна Александровна.

– Я, мать, я! – басовито ответил сын.

– Что с твоим голосом? Ты стал басить?

– От ветра, от морозов мой голос немного треснул, много пришлось покричать…

– А борода? – тихо проговорила женщина, начинающая верить в счастье.

– Что борода! Посмотри, что я принес! – и он нагнулся над сумкой, потом махнул рукой и поставил ее на стол перед матерью, медленно открывая молнию на сумке.

Анна Александровна поднялась с кресла, заглянув в сумку, потянулась рукой за дощечкой.

– Сын, что это? – ее голос дрожал, рука подергивалась от волнения, вынимая из сумки бесценный деревянный предмет.

– Садись, мама в свое кресло, и послушай меня, разглядывая лесное произведение искусства. Я жил в тайге, один жил, нашел избушку без курьих ножек, крыша, окно, дверь, железная печурка. Три месяца не видел ни одного человека, исхудал, стал молиться о спасении, съел все дары леса, что были поблизости, животных и птиц не убивал, стал обросшим, страшным, немытым. Однажды стало невмоготу, я готов был наложить на себя руки, зрение стало исчезать, я впал в полудрему.

Очнулся, а на меня смотрит ведьма, или баба Яга, та, чью я избушку занял, и говорит она мне скрипучим голосом:

– Здравствуй, касатик, совсем издыхаешь, родимый? Порченный ты человек, а вылечить тебя можно, зло прошло через твою жизнь, виноват ты, да не совсем, вылечу я тебя. Знахарка я, а ты, что подумал? Травы у меня в этом домике, ты их и не трогал, молодец. Да я новых трав насобирала, сейчас сделаю тебе отвар, выпьешь, человеком станешь. Тебя мои травы одурманили, ты и стал спать, и славно, тебе надо было выспаться.

Поставила она меня на ноги, да и повела с собой в деревню, а в той деревни, все дома с заколоченными окнами, одна бабка эта там живет. Откормила она меня картошкой, луком, огурцами. Еда у нее еще та, что сама выращивает, то и ест. Я встал на ноги, стал по деревни ходить, дома смотреть, жильцов давно уж там нет.

В одном доме нашел эти дощечки, бабуле показал. Она всплакнула, вытерла слезы краем платка, который с головы никогда не снимала. Сказала, что жил у них один инвалид с золотыми руками, ходить не мог, все сидел, да мастерил. А любил он на небольших дощечках животных вырезать, да так ловко, что все, как живые!

Дощечек этих я обнаружил штук пятьдесят, просто письмена какие-то! Прожил я у нее еще девять месяцев, она меня не отпускала, лечила и поила травами, а однажды подходит и говорит, что я здоров и могу уехать домой. Я ей ответил, что меня ищут, я зло совершил. А она сказала, что все будет нормально, если я ей свой нож оставлю, и никогда в руки его больше не возьму. Дает мне мой нож, и просит, чтобы я его метнул, а нож выпал из моей руки! Понимаешь, я не могу больше ножи метать! Не могу! Проводила она меня до станции, поезд там две минуты стоит, а перед этим на той станции к парикмахеру сводила, травки свои сушеные сдала скупщику, мне билет купила, одежду, сумку. Я ей только нож и оставил, да дров целую стену наколол, да отремонтировал ее жилье.

– Маграр, а дальше, что с тобой будет?

– А ничего, буду жить в твоей новой квартире, а ты уйдешь в старую квартиру, ближе к Марионе. К ней я пока не пойду, не могу. У меня есть идея, я нарисую комплект мебели, дощечками этими его обклеим, Планктон Иванович все сделает, вот и модерн! Настоящий модерн!

– Вот за это спасибо, а то от скуки не знаю, что и делать. А, как ту старушку отблагодарить за твое спасение?

– Лучше о ней забыть, мы с ней в расчете. Я у нее отработал свое спасение.

Теперь хочу у Марионы поработать! У нее смотрю все люди новые и, а Планктон Иванович меня не продаст.

– Ты ведь инженером работал, а теперь, что мебелью будешь заниматься?

– У меня иного выхода нет, старушка сказала, что я должен с деревом работать, а она с травой работает. Так вот.

– Маграр, да тебя сейчас никто и не узнает. К Родьке пойдешь?

– Нет, нам лучше не встречаться.

– А Марионе о тебе сказать?

– Не надо, хочется увидеть сына, но не сейчас, буду работать в твоей новой квартире, нарисую эскизы новой древней мебели, отдашь их потом Марионе или Планктону Ивановичу, но обо мне не говори, на всякий случай.

– Так и будешь в квартире сидеть?

– Сидел в избушке, посижу в квартире, мне еще надо немного времени, чтобы в себя прийти.

– А бороду сбреешь?

– Не сейчас.

Маграр отдыхал, отмывался, сбрил бороду, смотрел телевизор и совсем забыл о прорисовках. Матери он до машины донес сумку с бесценными дощечками, и домой вернулся, спрятав лицо под кепкой, натянутой чуть не до носа. Планктон Иванович, после разговора о русском модерне с Анной Александровной, сделал столовую мебель, а с резчиками по дереву у него ничего не получилось. Комплект мебели есть, а товарного, антикварного вида нет. И пошел он к Анне Александровне, в жилетку поплакать. А она засмеялась! Он только рот открыл от удивления.

– Милый ты Планктон Иванович, есть мистическая отделка для твоего комплекта! Да еще какая! Но нужно найти Селедкина старшего, чтобы он все это вместе состыковал по старым рецептам.

– Так, умер Селедкин старший, нет мастера, который мог под старину мебель реставрировать.

– Я не знала, что предлагаешь?

– Не знаю, а Селедкин младший может, знает? Видел, вероятно, как его отец работал, он ведь реставрировал без зрителей. Никого не впускал в мастерскую.

– Это я хорошо знаю. Младший Селедкин уволился, но его можно найти. Вези свой комплект в магазин, в реставрационную мастерскую, а я привезу для него украшения и Шурика.

Шурик откликнулся на звонок мобильного телефона, и сам приехал в магазин. Он сказал, что знает, как отец делал мебель под старину, но сам никогда этого не делал, хотя помнит все материалы, которые он при этом использовал. Планктон Иванович привез столовый мебельный гарнитур, а, увидев дощечки, с качественно вырезанными животными, как ребенок захлопал в ладоши.

– Отлично, то, что надо! Какое мастерство и все выдержанно в одном стиле, в одном размере!

Шурик при виде дощечек выдохнул:

– Откуда такая прелесть? Все животные выпуклые, как живые, да так ровно сделаны!

– Шурик, твое дело объединить дощечки с гарнитуром, создать новую антикварную коллекцию русского модерна конца девятнадцатого века.

– Без проблем! Это настоящая натура!

Откуда люди узнают о новинках? Неизвестно, но покупатель вскоре объявился, на весь столовый гарнитур, хотя для начала ему показали стул с отделкой из двух дощечек, с изображением животных на спинке стула. Стул смотрелся единым целым, трудно было догадаться о том, как он был сделан. Единственно, что просил покупатель, оставить в секрете свое имя. Солнце светило в окна. Небо без облаков казалось, бескрайним, как затянувшееся мое одиночество. Я иногда вспоминала Еврора Сергеевича и жалела его и себя, а заодно и Маграра, и сына. Ребенок подрос, я хотела уже выходить на работу, а перед этим лучше всего – привести себя в боевую готовность. Я решила пойти и позагорать на пляже, благо он рядом.