Маска Дантеса - Роман Буревой

— И твердь не пыталась их вытащить? — перебил отца Друз, пораженный рассказом.

— Не знаю. Похоже, что нет. С одним из этих несчастных мне довелось сблизиться. Он ненавидел озерников и сами города лютой ненавистью и хотел бежать. Хотел так неистово, что, казалось, ни одна сила на свете его не остановит. Мы стали готовить побег вместе. Я обещал — если только выберусь из проклятого пузыря — вытащу парня с планеты и увезу куда-нибудь, где его никто не найдет. Парочку таких мест я знал. «Не Китеж и не Лаций», — повторяли мы. Это стало нашим девизом. Мы долго готовились… Но побег удался лишь наполовину: убежали мой новый товарищ и мой пасынок Стас. Меня схватили и перевели в другой город. В Третий. Натали погибла.

— И как ты жил эти десять лет?

— Вполне прилично. Работал посменно. Разделывал рыбу. Ел, спал… иногда вспоминал Лаций. Но все реже и реже.

Корвин, Флакк и Лери сидели в соседней комнате посольства.

Марк смотрел на отца и сына. Они сидели и разговаривали. Как два мало знакомых друг другу человека. Немного стеснялись друг друга. Не знали, куда деть руки. Отводили глаза. По сути чужие… А если представить, что есть где-то мир, тайный город, и там отец Марка томится много лет, ожидая освобождения. Но нет… Им не встретиться. Не отыскать волшебный город. Никогда…

— Теперь все ясно, — Корвин тряхнул головой, отгоняя нелепые мысли. — Или почти все. Этот китежанин, объявленный вне закона, бежал из озерного города. Но на тверди он был в опасности. За нападение на озерный город его ждал суд. И ссылка… назад — к озерникам! С другой стороны, он вытащил из ловушки племянника князя Андрея и мог рассчитывать на помощь аристократа. Он не ошибся — его приняли с распростертыми объятиями. Его подлинное имя давно стало именем преступника. А Сергий Малугинский, уроженец Ла-ция, был ничем не запятнан. К тому же озерники по-прежнему стерегли лацийца. Беглец назвался Сергием Малугинским, и князь Андрей принял его за беглеца с Лация.

— Но как он стал кабинет-министром? — изумился Флакк.

— Не знаю точно… но, как я понял со слов Сергея, Лжедруз не сказал князю Андрею, что Натали погибла. Напротив, уверил, что только разрушив озерные города, можно вернуть любимую сестру на твердь. И других тоже спасти. Андрей Константинович помог самозванцу сблизиться с Великим князем. Все остальное было делом техники. Ловко сыграв на преклонении правителя Китежа перед Лацием в те годы, фальшивый Друз сделал головокружительную карьеру. Все сошлось — его одержимость, уверенность в себе, знание обычаев озерных городов и тверди и вдобавок лацийское имя, действовавшее на Великого князя не хуже заклинания. Новый кабинет-министр убедил правителя Китежа уничтожить озерные города.

— А мне их жаль… — вздохнула Лери. — Они такие красивые… Помните, как мы смотрели на них из флайера? Волшебные замки.

— Тюрьмы и места ссылок, — уточнил Марк.

— Увы…

— Кстати, сестрица, Вадим так и не пойман, — сказал Корвин. — Тебе что-нибудь удалось узнать из капсул?

— Кое-что. Видишь ли, старший брат Семена Лосева Вадим был сослан в озерный город на три года за… нет, ты только послушай! За попытку силой завладеть одним из куполов. Каким-то образом ему удалось вернуться. Он стал требовать разрушения озерных городов. Его никто не слушал, грозили вновь сослать. И тогда он исчез.

— Выходит, Вадим ненавидел озерные города? И — похоже — он был когда-то участником атаки Бладимила на озерный город.

— Похоже на то. Теперь Вадим готов уничтожить старого друга ради достижения их прежней цели.

— Может быть, они заодно? — неуверенно спросила Лери.

— Не знаю… — Марк пожал плечами. — Что ни говори: чужая реконструкция.

Глава XIII

Вадим

— Я ваш должник до конца дней… то есть перед Друзом… должник. Его героизм… — У Гривцова перехватило дыхание.

— Расшаркиваться будем потом, — прервал его Корвин. — Нас ждут.

Раннее утро, карнавал утих на время, но вокруг тюрьмы все еще кружат человек десять в масках. Запоздавшие весельчаки? Заговорщики? Не поймешь. С Гривцовым и Корвином прибыли двадцать жандармов. Все метра по два ростом. Внушительные ребята.

Двери тюрьмы распахнулись.

— Теперь нам надо найти Вадима и его подручных, — говорил Марк, пока офицер с напомаженными волосами вел Гривцова и его спутника по коридору. — У них образец геногаза с кодом Друза. Разумеется, Лаций сумеет защитить центуриона и его отца. Но пока газ не уничтожен, наш друг нигде не может чувствовать себя в безопасности.

— Мне даны исключительные полномочия для ведения этого дела, — похвастался Гривцов.

— Почему не сделали этого раньше? Почему?.. — Корвин задохнулся от возмущения.

— Политики планировали извлечь максимум выгоды, — Гривцов говорил об этом как о само собой разумеющемся. — Теперь же, после убийства посла Китежа и покушения на кабинет-министра, никто не посмеет вступиться за озерные города.

— Но зато Китеж и Лаций находятся на грани войны, — напомнил Корвин.

— Надеюсь, мы не переступим грань. — Следователь остановился возле двери в нужную камеру. Деревянная, окованная железом дверь.

Корвин вошел в камеру первым. Человек в арестантском балахоне, сидевший на неудобном стуле, с трудом поднялся.

— Петр Христофорович, — обратился к арестанту Гривцов. — У вас есть шанс спастись или хотя бы облегчить свою участь.

— Разве?.. — криво улыбнулся медик. — Вместо плахи заточение в озерном городе? На пятьдесят лет как государственного преступника?

— Вам же так нравились озерные города, — не без яду заметил Андрей Архипович.

— Ладно, выкладывайте, что вам нужно, — перебил следователя арестант. — Я не дурак, чтобы вам верить. Просто мне хочется, чтобы вы быстрее ушли.

— Назовите имена ваших сообщников. Для начала. — Гривцов улыбнулся.

— Не забудьте также рассказать, где находятся образец крови Друза и основа для газа, — напомнил Корвин.

— Всего ничего, — фыркнул заключенный. — А если я откажусь отвечать, вы вколете мне сыворотку памяти?

— Или проведем допрос под гипнозом, — предложил Гривцов. — У меня особые полномочия. Вашего согласия на такой допрос не требуется.

— Почему же еще не провели?

— Лучше, когда человек все делает добровольно.

— Ну что ж… — Петр Христофорович вздохнул. — Я взял у заключенного Ливия Друза двадцать миллилитров крови. Десять остались в тюремном хранилище, а десять я передал старцу Киру.

— Почему вы пошли на союз с озерниками? — спросил Гривцов.

— Причина банальная. Не смотрите так грозно. Банальная ситуация — самая страшная, особенно, когда она безвыходная. Мне заплатили… а я очень нуждался… очень.