Сочинения в трех томах. Том 1 - Майн Рид

— Трусливые гадины! — проворчал охотник. — Прячутся так, что и целиться не во что…

Действительно, как только он вскидывал ружье, все мексиканцы разом исчезали, точно проваливались сквозь землю.

— Видно, только собаки их храбры, — продолжал он, подходя к нам.

Среди мексиканцев началось движение. Половина из них снова села на лошадей и галопом понеслась вдоль потока.

— Ага! — сказал Рауль. — Они хотят объехать кругом… Через полчаса они будут здесь.

«Что делать? — подумал я. — Спрятаться некуда, защиты никакой. Поблизости нет ни леса, ни кустарника, который мог бы служить нам хотя бы слабым прикрытием… За нами тянулась широкая равнина, на которой лишь кое-где возвышалась одинокая пальма или жиденькая группа так называемых «испанских штыков». Милях в пяти начинался лес. Добраться до него, не будучи настигнутым конной погоней, было немыслимо!..»

Если бы все гверильясы отправились в обход, мы бы, конечно, переправились снова через реку, но так как половина их осталась, то и этого сделать было нельзя. Представлялся лишь один исход — постараться попасть в лес.

Но для этого нужно было, прежде всего, обмануть оставшихся: в противном случае они все равно догнали бы нас; мы знали, что мексиканцы бегают, как зайцы. Мы вспомнили маневр, заимствованный нами у индейцев и уже не раз применявшийся с успехом. Техасца мы не поймали бы на эту удочку, но мексиканцев обмануть было легко.

Мы легли на землю так, что неприятелю, продолжавшему в нас стрелять, были видны одни наши фуражки. Затем мы стали потихоньку подвигаться ползком, высвободив головы из фуражек, которые остались на виду.

Проползши таким образом некоторое расстояние на четвереньках, мы вскочили и бросились бежать изо всех сил по направлению к лесу.

Хитрость наша удалась вполне: мексиканцы еще долго стреляли по нашим фуражкам.

Глава XLV

УДАР МОЛНИИ

На бегу мы не раз оборачивались с беспокойством, ожидая погони. Мы напрягали последние силы, а их оставалось очень немного — так нас измучила борьба с собаками, истощила потеря крови.

К довершению беды разразилась тропическая гроза с бурей и страшным ливнем. Крупный, тяжелый дождь хлестал нам в лицо, ноги скользили, молнии слепили глаза, буря валила с ног, не давала дышать. Задыхаясь, кашляя, захлебываясь, шатаясь из стороны в сторону, мы шли вперед, поддерживаемые энергией отчаяния, помня, что сзади нас — смерть…

Я и теперь не забыл этой ужасной гонки. Мне казалось, что мы никогда не достигнем цели. Я могу сравнить мое состояние в те минуты лишь с кошмаром, когда во сне стараешься уйти от ужасного чудовища и чувствуешь какую-то странную беспомощность и слабость. Я до сих пор помню все до самых мельчайших подробностей. Мне часто снится это бегство, и я просыпаюсь, охваченный ужасом…

До леса оставалось всего метров пятьсот. Такое расстояние ничего не значит для людей со свежими силами. Но для нас — разбитых, измученных, еле двигавшихся — оно казалось неодолимым. От леса нас отделяла прерия, перерезанная небольшою рекою и покрытая лишь густою травою, без малейшего признака другой растительности…

Рауль был впереди, Линкольн — позади. Восклицание охотника заставило нас обернуться. Мы так устали, нас охватила такая апатия, что никакая новая опасность не в состоянии была испугать нас, и потому вид догонявшей нас кавалерии уже не мог произвести прежнего впечатления.

— Ну, товарищи, еще последнее усилие! — крикнул Линкольн, больше других сохранивший бодрость. — Не падайте духом. Я всажу пулю в первого, который приблизится к нам. Бегите!..

На минуту мы действительно ободрились было и попробовали бежать, но силы изменяли… Рауль кое-как успел добраться до опушки леса, но, увидев, что мы отстали, опять пошел к нам навстречу, чтобы разделить нашу участь.

Пули свистали вокруг, срезывая траву под ногами.

Неприятель догонял нас…

— Спасайся хоть ты, Рауль! — крикнул я французу.

Но он продолжал подвигаться нам навстречу. Я слышал за собою восклицания, свист пуль, топот лошадей, звуки выхватываемых из ножен сабель…

Слышал я и выстрелы Линкольна, и его дикие завывания. Вдруг страшный удар грома покрыл весь этот шум. Небо точно загорелось — с одного конца до другого. Затем наступил мрак… Я задыхался от серного смрада и чувствовал, как что-то обожгло меня, кто-то ударил в грудь…

Я упал на землю…

Ощущение холода привело меня в сознание. Это была вода.

Я открыл глаза и увидел Рауля, наклонившегося надо мною и брызгавшего мне в лицо.

— Что такое? — едва слышно пробормотал я.

— Невдалеке ударила молния, капитан! — сказал он.

— Молния?!

— Да, капитан! Вас оглушило. Да и не вас одного: только я остался невредимым.

Клейли, Линкольн и Чэйн лежали недалеко от меня. Они казались мертвыми… На синевато-бледных лицах выступили темные пятна…

— Они умерли? — спросил я.

— Надеюсь, что нет… Сейчас узнаем, — сказал Рауль.

Он влил несколько капель из находившейся у него в руках бутылки в рот Клейли. Лейтенант глубоко вздохнул и зашевелился.

Рауль перешел к Линкольну. Наш гигант при первом прикосновении воды вскочил на ноги, схватил Рауля за горло и, тряся его изо всех сил, заорал:

— А, мерзавец! Ты что же это задумал, а? Повесить меня хочешь?

Разглядев, однако, с кем имеет дело, он выпустил француза из рук и обвел вокруг себя изумленным взглядом. Увидав валявшуюся на земле винтовку, он быстро поднял ее и начал заряжать.

Пока Рауль возился с Клейли и Чэйном, я занялся осмотром местности.

Ливень все еще продолжался; молнии бороздили небо во всех направлениях. Шагах в пятидесяти от нас чернела неподвижная масса рухнувших друг на друга лошадей и людей: все были убиты наповал ударом молнии. Немного дальше человек тридцать всадников тщетно старались успокоить испуганных