История западной философии. Часть I. Античность. Средневековье. Возрождение - Виктор Петрович Лега
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«О кончине его Евстохий нам рассказывал так (сам Евстохий жил в Путеолах и поспел к нему, лишь когда уже было поздно): умирающий сказал ему: „А я тебя все еще жду“, потом сказал, что сейчас попытается слить то, что было божественного в нем, с тем, что есть божественного во Вселенной, и тут змея проскользнула под постелью, где он лежал, и исчезла в отверстии стены, а он испустил дыхание (по тогдашним языческим поверьям, душа, уходя из тела, принимает вид змеи. — В. Л.). Было ему, по словам Евстохия, шестьдесят шесть лет» (Жизнь Плотина, 2).
Трактаты Плотин писать стал не сразу, но лишь по просьбе учеников стал записывать те рассуждения, которые приходили ему в голову. Заглавий к ним он не давал, поэтому ученики озаглавливали их сами. Порфирий перечисляет эти названия: «О прекрасном», «О бессмертии души», «О судьбе», «О сущности души», «О трех начальных субстанциях», «О двух материях», «О качестве», «О диалектике», «О силе и действии», «Против гностиков» и т. д. — всего насчитывается 54 трактата, хотя в действительности их было иное количество. Порфирий, получив после смерти своего учителя наследство в виде письменных его работ, решил их издать. Он пишет, что число 54 его поразило тем, что оно делится на 6 и на 9 — оба числа являются совершенными, что показывает совершенство всех трактатов Плотина. В действительности это не совсем так, потому что некоторые трактаты Порфирий разбил на несколько частей, а другие, наоборот, объединил в один, так что число 54 получилось у него достаточно искусственно.
Эти трактаты Порфирий объединил в шесть групп, в каждой группе по девять. Девять по-древнегречески будет «эннеа» (ἐννέα), поэтому трактаты получили название «Эннеады» (т. е. девятки) — так и называются работы Плотина во всей их совокупности. Разбил их Порфирий следующим образом: в первую эннеаду он включил трактаты, посвященные этике, во вторую — посвященные предметам физическим и обнимающие то, что относится к космосу, третья эннеада, также посвященная космосу, охватывает смежные с ним предметы — то, что мы бы назвали натурфилософией, философией природы, четвертая посвящена работам о Душе, пятая — работам об Уме, шестая, наиболее объемная эннеада, включает работы о Едином.
Место, занимаемое трактатом в эннеаде, у Порфирия неслучайно. Как сам пишет, он расположил их, «в каждой начиная с вопросов менее значительных». Однако, думается, это не совсем так, и их можно расположить несколько иначе. Так, например, трактат «О трех первоначальных субстанциях», помещенный первым в пятой эннеаде (V.1), в действительности чрезвычайно важен для понимания всей философии Плотина. Это, пожалуй, единственный трактат, в котором Плотин делает попытку изложить систему своей философии. Обычно он рассуждал о каком-нибудь конкретном вопросе, но при этом приводил в действие весь арсенал своей философии. Поэтому в любой работе Плотина в сжатой форме содержится вся его философия. Проблема герменевтики, ставшая наиболее популярной в XX в. (особенно герменевтического круга), для Плотина актуальна как ни для кого из философов: для того чтобы знать всю философию Плотина, нужно читать его работы, посвященные конкретным проблемам, а для того чтобы понимать эти проблемы, нужно знать всю его философскую систему. Плотина часто считают одним из наиболее сложных философов. Язык, которым написаны его трактаты, часто непонятен, очевидно, что писал он их не в педагогических целях, как учебник для студентов, а скорее записывал их для себя или для тех своих учеников, которые уже всё знали из устных занятий и которым эти работы скорее нужны были для того, чтобы повторить то, что было уже им известно. Поэтому читать Плотина довольно трудно, и так же как и Гераклита, его называют «темным философом».
Еще об одной проблеме, связанной с именем Плотина, — об Оригене. Второй раз это имя всплывает в работе Порфирия в следующем контексте. Порфирий пишет: «А когда к нему на занятия пришел Ориген, то он весь покраснел и хотел тотчас же встать с места, Ориген просил его продолжать, но он ответил, что когда говоришь перед тем, кто заранее знает, что ты скажешь, то надо скорее кончать, и, сказав еще несколько слов, закончил занятие» (Жизнь Плотина, 14). Это, конечно, можно объяснить тем, что Ориген учился вместе с Плотином у Аммония Саккаса, но понятно и то, что Ориген должен быть человеком, по своему уму по крайней мере равным Плотину, если не превосходящим его. В любом случае можно сделать вывод, что Ориген, по всей видимости, был человеком не менее умным, чем Плотин. Если о Плотине говорят как об одном из наиболее гениальных философов, то Ориген также не мог затеряться в истории. Поэтому, скорее всего, это был тот самый Ориген, один из учителей христианской Церкви, который, с одной стороны, оказал огромное влияние на богословие многих отцов Церкви (в частности, великих каппадокийцев), а с другой — вероятно, сам того не желая, своим трактатом «О началах» дал толчок многим ересям, впоследствии осужденным на V Вселенском соборе. Это гипотеза, и до сих пор одни считают, что Ориген — ученик Аммония Саккаса, друг Плотина, и Ориген-христианин — это одно и то же лицо, другие же считают, что это совершенно разные лица. Никаких исторических доказательств в пользу того или иного предположения пока не найдено, поэтому каждый выбирает ту версию, которая ему по душе. Но все же местожительство Оригена и Плотина, годы их жизни, общность философских положений (главное у Плотина — учение об ипостасях, Ориген же первым ввел термин «ипостась» в христианское богословие
