О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному. Часть 2 - Мацей Стрыйковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О взятии турками Кафы и Белогрода [246]
В этом тоже году 1475 Магомет, император турецкий, Кафу либо Tеодосию, город великий и славный, над морем Понтским в Таурике, либо в Перекопе, лежащий, который в то время генуэзцы, итальянцы, держали, овладел из-за предательства и сдачей предателями итальянцами, золотом испорченными. Защищался этот город от турков двадцать четыре года от взятия Константинополя. Шляхта вся с женами и с детьми, также с оными предателями, итальянцами, в Константинополь привезена была, и предатели в тюрьму были посажены, и люд простой на половину имущества был покаран и на своих местах оставлен. Один только корабль, в котором были полтораста девушек красивейших из Кафы на срамные дела турецкого тирана перебранных, с дорогой добычей в руки Стефана, воеводы волошского, пришел. Там тоже Магомет царя перекопского Медлигерея с двумя братьями в Кафе взял в плен, которые, как близлежащие соседи из поля для лучшей безопасности в стены итальянские были переведены. Таким образом город генуэнский благородный Кафа, с другими окрестными замками, не имея помощи, турецким цезарем Магометом взят был путем сдачи предателей итальянцев, в нем живущих. Услышав об этом, [349] епископ кафийский Сымен (как летописцы, свидетельствуют), который был в то время в Киеве, спасения желая у Мартина Гаштолта, воеводы киевского, за столом от потрясения внезапно умер, и там же, в Киеве, погребен был.
А Магомет прямо из Кафы в Белогрод волошский, который над Днестровым устьем, где в море Понтское впадает, лежит, притянулся и взял его также путем сдачи. А Стефан, воевода волошский, видя себя неравным против него мощи турецкой, по лесам и по горам лежал, замки укрепив. Когда эта весть внезапно в Польшу пришла, так всех суровая боязнь потревожила, не иначе как бы уже в Подолье и в Руси турки унижали. Стефан же, воевода волошский (как Кромер и Ваповский пишут), как только войско турецкое и татарское отошло, Белгород вновь получил, и турецкий гарнизон на нем перебил. В этом жегоду наводнение от разлива Вислы столь суровым было, что и Казимир, и Страдом, города при Кракове, вода закрыла, и до верхов алтарей вода в костелах достигала. В это же время саранчи суровое множество в серадскую землю [прилетело], также и в ленчицкой, и в Мазовше господствовала и не только луга и зерновые, но и ветви с дерева объедала, сквозь гущу их роя едва солнце проникало, как Кромер и Меховиус, lib. 4 fоl. 341, саp. 71, пишут, так что как облако небо заслоняла.
А король Казимир потом Ядвигу, дочь старшую, в Познань отправил в брак Ежи, князю баварскому, с приданным в тридцать две тысячи злотых причитающимся, к которой не только избранник, но и император Фридрих с курфюстами в тысячу коней выезжал. [349v]
Приехал потом быстро другой посол от Гусанкашана, короля перского к Казимиру, Исаак из Трапезунда, прося, дабы отправился против Магомета, турецкого императора на весну, пререкаясь основательному истреблению турок из Греции и из Азии. Был отправлен ласково, и еще других господ христианских объезжал. А когда король с поляками и с Литвойв Любл ине сеймовал, слал регулярных послов один за другим Стефан, воевода, прося короля о спасении против турок, ибо Магомет у Андрианополя великие войска собирал в Волохию. Советовались господа литовские (как Кромер пишет), ПЛП еt suаdеbаnt quidеm Litуuаni, еtс., дабы король более мощно и благородно против турок Литвой и Польшей башни волошской земли всей мощью оборонял, чем бы ее напрасно потерял, либо, скорее на мясные отруби выдав, остаток государства своего в опасности защищал бы. Но это короля не тронуло, хоть об этом целые пятнадцать дней говорили. Вгоду же 1476 Магомет, император турецкий, с большим войском турок и татар в Волохию вошел, против которого собрался Стефан, воевода волошский. Татар он сперва победил, удачно потом на турок, когда через Дунай переправлялись, ударил, но, числом будучи побежденным, с честью ушел, ничего более, кроме двадцати своих потеряв. Мучил потом турок из тесных углов, и турки, завоевав Волохию, аж до Хотима в Подолье вторглись и несколько весей сожгли. Услышав это, Казимир сразу же двинул русскую, подольскую и белзскую шляхту. Ее наши, когда лежали долгое время в Каменце лагерем, и без [350] короля за границу не хотели, и домой вернуться не хотели и не меньшим ущербом землю подольскую, как и неприятель, измучили. Это происходило, пока Казимир из Корчина в Белз двинулся, дабы своей персоной сердца своим прибавить и турок попугать. Турки же без промедления из Волохии вытянулись. Галеры и корабли, на которых пушки и другое снаряжение для добывания замков везено было с янычарами императора Магомета, почти точно в это время в море Черном затонули, ветрами будучи разбросанными. А Матиаш, король венгерский, расписал письма, хвастаясь, что только собрался на турок, как те удрали из Волохии. По этой причине послали ему папа и города, также князья волошские, дважды сто тысяч злотых в золоте, на помощь против турок. Вскоре после этого турки из Боснии в Венгрии пять замков взяли над Дунаем и все страны окрестные славянские и волошские унизили, после чего итальянцы ложь и напрасную хвалу Матиашову не вовремя увидели. Вскоре после этого потом, в году 1477 Стефан, воевода волошский, мультанскую землю поразорял и Радула либо Дракулу[247], воеводу мультанского, брашовскими горожанами выданнного, взял в плен. Победив и изгнав турецкие заставы, Цыпулиса, одного из своих господ умелых, воеводой мультанским поставил.
Об отборе Новогрода Великого у Литвы князем московским Иваном Васильевичем [248] Великим в году 1477
Иван Васильевич, князь московский, муж великого умения, собрав большие войска, тянулся под Новогрод Великий[249] литовский, и новогродчане, не ожидая, в замкнутости готовились, и вступили с ним битву у реки Холоны, как [350v] Герберштейн пишет, но, перевесом Москвы побежденные,
