Вечный бой - Альфред Ван Вогт

Сильное ощущение тревоги нахлынуло и прошло. Похоже, он ничего не мог сделать — иначе он сделал бы это. Однако последствия шока явно проходили, и этот факт был ему на руку. Несомненно, ему довелось пережить самое большое потрясение, которое когда-либо испытывало человеческое существо.

«Завтра, — наконец подумал он, так как вскоре должно было пробить полночь, — я буду действовать».

Если уже не было слишком поздно.

Все еще переживая необычайное напряжение этого дня, Марин устало направился в спальню. Однако, едва распахнув дверь, он резко остановился. Потому что совершенно забыл про женщину.

Она лежала на одной из кроватей. Над одеялами светлело обнаженное плечо; она лениво повернулась, взглянула на него и сказала:

— На тот случай, если тебе захочется об этом спросить — меня зовут Рива Аллен.

Марин подошел и сел к ней на кровать. Упоминание ее имени вызвало у него некоторые размышления. Он полагал, что групповое проживание исключило существование уличных женщин. И все же одна такая находилась перед ним, и к тому же он не мог отказать ей в привлекательности. Более того, она была прислана группой. Это была неизвестная ему изнанка жизни под властью Великого Судьи, и он на какое-то время заинтересовался этим.

— Расскажи мне о себе, о своем детстве.

Это был косвенный способ узнать, как она стала тем, кем является, — и предназначенный для того, чтобы обойти ее защиту. Похоже, ему удалось это сделать.

— Я родилась, — начала она, — в общине, которая ухаживала за Мозгом. Поэтому я и заинтересовалась твоими часами, — добавила девушка. — Я таких не видела уже давным-давно.

— Мозг! — воскликнул Марин.

Она, казалось, не обратила внимания на странный тон его голоса, потому что тихо продолжила:

— Поэтому я так и не смогла получить номер. Они не регистрируют никого, кто когда-либо был связан с Мозгом — до того, как он исчез, — она прервалась. — Где ты достал эти часы?

Марин почти ее не слышал.

— Ты не зарегистрирована! — проговорил он. Эти слова не имели отношения к мыслям, которые поглощали его. «Контроль все еще уделяет Мозгу столько внимания», — подумал он. То, что рассказывала девушка, оказалось совершенно ново и почему-то важно для него. Чтобы снять возникшую неловкость, он спросил:

— Как ты живешь, где питаешься?

— У меня есть временная карточка на питание, которая возобновляется каждые полгода.

— Но где ты живешь? — повторил он.

— Здесь, — ответила она. Марин терял терпение.

— Это только на этой неделе. У тебя должно быть постоянное… — он оборвал себя, а затем мягко продолжил: — Где ты держишь свою одежду?

— В камере хранения на воздушной станции. Это стоит мне двадцать пять центов в день. Наверху там есть душевые, и я там переодеваюсь.

Несмотря на свои собственные неотложные проблемы, он все же смог представить себе жизнь этой отвергнутой обществом девушки и был глубоко поражен. Она, казалось, была полна энергии и — несмотря на свой смертельно опасный стиль жизни — обладала значительной силой духа и неистребимым запасом хорошего настроения. Он продолжал осторожно ее расспрашивать. Что у нее за работа? Где она спит, когда у нее нет какого-нибудь Уэйда Траска, который обеспечил бы ей временное прибежище? Пользуется ли она почтой? Пыталась ли она когда-нибудь жить в районе города Припп? Не приходила ли ей в голову мысль переехать в сельскую местность?.. Список вопросов был длинным. Рива отвечала, иногда уклончиво, но колебалась она редко. Примерно за час он выяснил полную картину ее жизни.

Раннее детство она помнила смутно. Она рассказала, что жила с родителями, которые постоянно спешили, переезжали, перелетали в поисках как можно более отдаленных мест, где можно было бы скрыться. И везде за ними тянулся кровавый след регистраторов Великого Судьи. Они относились к тому меньшинству, которому неизменно отказывали в групповом статусе. То, что в прошлом они имели отношение к Мозгу, мешало им, это привело их на грань отчаяния и безнадежности. Конец наступил неожиданно. Однажды Контроль приземлился возле лачуги, в которой они жили. Отца, не верящего в происходящее и протестующего, тут же расстреляли. Никаких объяснений не последовало, дальнейшее вмешательство в их жизнь прекратилось — но кормильца не стало. Для матери и дочери наступили кошмарные времена.

Переход к жизни уличной женщины происходил в прямой пропорции от потребности в питании.

Рива уже выказывала явные признаки сонливости, и поэтому Марин задал свой ключевой вопрос, стараясь говорить как можно более безразличным тоном:

— Но куда же девался Мозг?

— Улетел на корабле.

— На чем?

— На космическом корабле — ну, знаешь, космос. Луна, Венера, Марс.

— Но это же просто миф, — возразил Марин. — Существуют какие-то упоминания о космическом полете перед второй атомной войной, но почти все соглашаются в том, что… — он замолк, осознав, что обращается к женщине, погруженной в глубокий сон.

Марин разделся и скользнул в другую кровать. Он лежал без сна и напряженно размышлял.

«Мозг должен быть все еще… жив».

Ничем другим невозможно было объяснить те огромные усилия, которые люди Судьи прилагали для истребления всех тех, кто когда-либо был с ним связан.

Ему вспомнилась одна мысль, которую он когда-то слышал: именно Мозг сделал Великого Судью бессмертным. Тогда он просто пожал плечами. Хотя это продолжалось уже многие годы, он всегда считал ссылки на бессмертие диктатора чересчур наивной формой пропаганды. Но где-то рядом таилась страшная реальность, иначе Рива Аллен не пребывала бы в таком бедственном положении. Ее история сама по себе мало что значила, но она придавала вес всему тому, что он когда-либо слышал о Мозге.

Его сознание странным образом поплыло.

«…Трудно предположить, какой момент будет подходящим для восстания против такого могущественного противника, как бессмертный диктатор. Группа в Джорджии может чрезмерно задержать свое выступление, а он не может ждать».

Марин сонно нахмурился. Это — его мысли?! Никогда в жизни ему в голову не могла придти мысль о восстании. И что там насчет джорджианской группы? Могло ли случиться так, что прямо сейчас, когда он находится на грани засыпания, планы Траска проскользнули в его сознание?

Но почему восстание? Что-то здесь не сходится. Человеку, который может переместить свое сознание из одного тела в другое, не нужны восстания. Кроме того, это невозможно.

Идея группы, объединенная со свободным предпринимательством и оплодотворенная великими идеалами, только еще начинала приживаться. Она шла по стране, как гигант, сметая на своем пути всякое сопротивление и одновременно пробуждая надежду. В такие моменты люди не очень-то прислушивались к голосам, которые предрекали отдаленные катастрофы или вещали о возможности еще большего творческого подъема.