Тропа Селим-хана (сборник) - Владимир Дружинин

Валентин рассказал, где он учится, кем станет потом. Вообще-то ему больше хотелось в университет, на литературный, но так уж получилось…

— А я собираюсь в институт киноинженеров, — сообщила Гета. Оказалось, что она тоже любит стихи, и Валентин прочел ей Блока. Затем, расхрабрившись, он спросил Гету, когда у нее свободный вечер. Может быть, сегодня? Нет, сегодня не выйдет, по средам приходит маникюрша.

— Тогда завтра, — предложил Валентин.

Он взял места во втором ряду партера. На это ушел остаток стипендии.

Гуляя в фойе, он снова услышал от Геты об Ипполите, — они были недавно в ресторане «Интурист»; там играет превосходный джаз. Валентина кольнуло. А с ним она согласится пойти? Ни разу в жизни он не был в ресторане. Конечно, он ни за что не сознается ей в этом…

— Что ж, давайте сходим, — сказала Гета. — В субботу! Вы зайдите за мной.

Денег должно хватить. Отец прислал двенадцать рублей на ботинки. Валентин думал забрать половину, но положил в карман все. В квартире Лесновых, ослепившей его блеском натертых полов, мебели и металлической посуды, его приняла мать Геты. Еще очень рано, Гета еще одевается…

Людмила Павловна, потчуя конфетами, учинила мягкий допрос, — откуда приехал в город, какую инженерную специальность избрал, успевает ли в учебе. Похвалила костюм Валентина, — отлично сшит!

— Свой портной, — произнес Валентин.

Этим было положено начало лжи. Он хотел прибавить, что портной — его отец, но что-то помешало ему.

После, наедине с собой, он отлично разобрался, — помешал блеск старинных блюд и чаш на стеллажах, помешала маникюрша, приходящая на дом, машина, в которой Гета ездит на вечеринки…

Ему представилось маленькое ателье в Муроме, закопченное, с выцветшими обоями. Ножницы отца, футляр для очков… Валентин любит отца, но… Книги, которые Валентин читал с детских лет, газеты и радио прославляют сталеваров, комбайнеров на целине, строителей домен, мостов, жилых домов. Отец и сам завидует им, приговаривая: «Эх, выбирать ведь не приходилось нам!» В сыновнем чувстве Валентина есть любовь, есть жалость, но нет одного — уважения к труду отца.

В мраморном зале ресторана кружилась голова от ароматов духов, пряной еды, сказочные огоньки горели на хрустале, а на эстраде вздымались золотые трубы — фонтаны веселья, — и все было праздником, устроенным нарочно в их честь — Валентина и Геты. Он не заговорил бы о своем отце, но начала Гета; она восхищалась своим отцом, его талантом хирурга, его операциями, известными и за пределами страны. Тогда и Валентин завел речь о своем отце, в тон Гете, но обиняками, — мол, о службе отца лучше не распространяться. Он очень видный знаток в своей области.

В тот вечер легко было потерять грань между реальностью и фантазией, и Валентин вообразил себе отца — выдающегося физика, проникающего в тайны атома или космических лучей. Выпив шампанского, Валентин уже почти поверил в свою выдумку.

А как бы ему самому хотелось обладать каким-нибудь ярким талантом! Наверное, Гете куда интереснее с Ипполитом, — ведь он музыкант, подает большие надежды. Валентин так и сказал Гете и в следующую минуту ощутил прилив счастья, — она проговорила тихо, держа бокал у самых губ:

— Я рада, что вы не похожи на Ипполита… Я рада, что вы такой…

— Какой?

— Вот такой… Настоящий.

Он не понял и ответил лишь благодарным взглядом, — ему стало невыразимо хорошо.

Гета держалась за столом хозяйкой. Она заказывала, не прикасаясь к меню. Шампанское надо пить с ананасом. И, разумеется, ужин не будет завершен без черного кофе с ликером. Она пожурила официанта, — очень уж бедна карточка напитков. Ну, так и быть, — апельсиновый ликер!

Хорошо, что он захватил тогда все деньги на ботинки, — отдал за ужин почти все. А дальше…

Попросил денег у земляка — у Хайдукова. Тот направил к Лапоногову. И верно, — Лапоногов дал деньги, дал даже больше, чем нужно было. Чтобы вернуть долг, Валентин грузил в порту пароходы. Но долг все рос.

«Нет денег — отработаешь, — бросил Лапоногов. — Есть просьба…» И Валентин получил объемистый пакет и адрес Абросимовой. И повез пакет, еще не зная, что в нем и чего вообще хочет Лапоногов.

А потом…

Каждую неделю — ресторан, театр, загородная прогулка. Или день рождения у кого-нибудь из знакомых Геты. Изволь покупать подарок, и конечно, — дорогой. Лихорадочная, фальшивая, тягостная жизнь… Прекратить ее — значит потерять Гету…

«Вы настоящий!» — повторялось в мозгу. Если бы она знала!.. Она и не подозревает, как он добыл деньги на вечера, последовавшие за тем волшебным первым вечером. Верно, относила все за счет мифического физика, сочиненного папаши… А скорее всего и вовсе не думала об этом.

Уже утром, выйдя из вагона, Валентин зашел на почту — написать Гете письмо. Рядом с ним опустился на табуретку могучий детина в расстегнутой рубахе, с волосатой грудью. Он пробовал перья и бормотал ругательства. Старший! — вдруг представилось Валентину. Писать он уже не мог.

Сейчас он опять в почтовом отделении дачного поселка, пахнущем смолистой сосной, заклеенном плакатами. Теперь опасаться некого как будто. Две старушки получают переводы, подросток-курьер сдает кипу бандеролей… Правда, девушка, колотившая по бандеролям печатью, как-то очень внимательно посмотрела на вошедшего Валентина.

Но подняться и сразу уйти не было сил. «Поздравляю, — написал он, — желаю всего самого лучшего…» А что дальше? Надо же объяснить! «Всем сердцем я был с тобой в день твоего рождения. Тяжело заболела тетя, и я не мог оставить ее…»

Он скомкал листок. Довольно лгать!

Но как написать правду, как доверить ее бумаге, как выразить эту постыдную правду? Он купил открытку, в отчаянии набросал: «Мы долго, может быть, никогда не увидимся. Я недостоин тебя. Любящий тебя В.»

Он поднял крышечку ящика, помедлил, потом сунул открытку в карман.

Он едва не заплакал — от нового приступа жалости к самому себе. Расстаться? Нет!!

Вечером Валентин вернулся в город. Он решил увидеть Гету, открыть ей всю правду.

11

В парке Водников редеет толпа гуляющих. За деревьями, на площади, сверкает живыми огнями кинотеатр. Идет новый фильм с участием Лолиты Торрес.

На скамейке, против фонтана, сидит лейтенант Стецких. Он убежден, что лишь напрасно потерял время тут, в «лягушатнике».

Очередная фантазия Чаушева! Правда, нет худа без добра. Стецких купил билет на Лолиту и теперь ждет сеанса.

Мимо, топоча и поднимая пыль, проходит ватага мальчишек. Их голоса сливаются в один невнятный звон. Одного Стецких знает. Юрка, нарушитель Юрка, неудавшийся юнга!