Огненный перевал - Сергей Самаров

Он явно просил этими словами признать, что вел себя достойно и не был нам обузой.

— Как выяснилось? — спросил я Павловского.

— Вон тот сообщил… — кивнул капитан на связанного пленника.

— Он предложил мне потихоньку освободить его и дать уйти в обмен на молчание, — добавил Святой. — Мне показалось это слишком большим грехом на мою и без того грешную голову. Тогда он попросту сдал меня капитану, а капитан забрал у меня автомат…

— Зачем? — не понял я.

— Святой, можно сказать, арестован.

— Он наш, он среди нас, он отказался предать нас, а его за это арестовывают? — мне такое положение вещей не понравилось. — Ты что, кэп, принципиальным ментом стал?

Павловскому, кажется, самому такое положение не сильно нравилось.

— Ты здесь командуешь, тебе решать.

Он поднял с земли автомат и через руки лейтенанта Соболенко и ефрейтора Братишкина передал мне, а я, в свою очередь, отдал его Святому. И тут только заметил в руке капитана трубку.

— Здесь что, связь есть? — спросил я.

— Это трофей. Спутниковая. Есть связь. Я уже доложил ситуацию и координаты в погранотряд. Не понял только, что там происходит. Что-то мне невнятное ответили и рекомендовали ждать…

— Дай я позвоню, — потребовал я.

Трубка тем же путем, что и автомат, дошла до меня. Пока она была в пути, я успел спросить, что здесь взрывалось. Капитан объяснил. Довольно скромно и сухо, несколькими словами, но я в этой сухости увидел ситуацию. Павловский действовал хладнокровно и правильно.

Я принял трубку.

— А этого как захватили? — кивнул я на пленника.

Капитан и это рассказал коротко, без хвастовства, и даже принижая свою роль.

— Удивляешь ты, кэп, меня… А говоришь, что не воевал… Тебе прямая дорога после этих событий — в спецназ погранвойск. Многому их научить сможешь…

Он, кажется, комплимента ждал и не сумел скрыть довольную улыбку.

Я набрал номер мобильника комбата. Тот ответил на ночной звонок не сразу. Спал, должно быть, или не сразу решился на разговор с незнакомым абонентом. А может быть, и то и другое. Но все же ответил после долгого моего ожидания, и ответил недовольно.

— Слушаю…

— Здравия желаю, товарищ подполковник…

— Саня! — обрадовался комбат. — Докладывай.

Я доложил обстановку.

— Да, Одинцов дошел до роты, дважды вступая по дороге в бой. Рота выступила к вам. Были некоторые осложнения, но Полуэктов выступил… А осложнения остались… У меня… Что вы там натворили такого? Чем вы ФСБ помешали?

— Я не в курсе, товарищ подполковник, чем мы им помешали. Ими здесь не пахло… А что произошло? Может, объясните, чтобы я в курсе был.

— Придется объяснить, хотя не хочется. Именно, чтобы ты в курсе был. Короче говоря, приходит приказ из Москвы выполнять указания генерала ФСБ Рахманина и согласовывать с ним все свои действия. Словно бы переподчинение произошло. Тут и сам Рахманин прилетает. Такой дядька с гипнотическим взглядом. Спрашивает, что тут у нас с твоим взводом. А мы не в курсе. Мы только знали, что вертолет со связи пропал, утром обещали начать поиски с воздуха, и я готовил несколько групп для десантирования, чтобы наземный поиск начали… Потом генерал сам на карте показал, где вы. И категорично запретил выступать вам на помощь, потому что вы своими действиями срываете важнейшую операцию антитеррористического центра. Я сначала растерялся, скажу честно. А тут капитан Полуэктов позвонил и доложил, что от тебя гонец пришел, контрактник этот, Одинцов. И Полуэктов собирается выступить к тебе в помощь. Генерал и ему запретил. Я, честно скажу, при генерале промолчал, грешен… А как он уехал, сразу с Полуэктовым связался и приказал выступать. Что мне терять, все равно на пенсию пора. А капитан и без меня уже выступил. Вот только что снова был генерал, ему уже доложили, что произошло. Должно быть, пограничники, я с ними беседовал. Генерал тут у нас молнии глазами пускал, обещал под трибунал меня отдать, на что я возразил, что жизнями своих солдат и офицеров не торгую, даже если мне взамен предлагают какую-то большущую цену. Только что ушел… Уже под аккомпанемент твоих звонков…

Подполковник, как я понял, слегка любовался своими действиями. Но я оценил их. Не каждый решился бы так поступить.

— Спасибо, товарищ подполковник.

— Нормально, Саня. Жди, значит, Полуэктова. Уже давно выступил. Вот-вот у тебя будет. Сообщай мне, как дела. С капитаном у меня связи нет. Он рацию на перевале оставил. И один взвод там. Через границу банда эмира Зияудди Бексолтанова перешла. Несколько человек во главе с самим эмиром убиты пограничниками, остальные проскочили. Движутся в сторону перевала. Надо держать и там накрыть. Приказа пропустить их не было.

— Понял. Мы пока здесь работаем. Буду докладывать.

Я трубку не Павловскому отдал, а себе в карман разгрузки под его вопросительным взглядом сунул. Объяснить, однако, пришлось.

— К нам выступило подкрепление с перевала. Комбат просит докладывать обстановку. А обстановка сложная… ФСБ, похоже, желает нашей гибели…

— Как так? — не понял капитан.

— Просто. Нашей роте категорически запретили выступать нам в помощь, чтобы мы не сорвали какую-то операцию антитеррористического центра. Комбат приказал все же выступить. Не знаем, что там происходит. Может, это связано с другой бандой. Прорвалась через границу и идет на перевал. Кстати, как, говоришь, зовут твоего пленника?

— Ширвани Бексолтанов…

— С той стороны шла банда Зияудди Бексолтанова… Сам эмир при переходе убит пограничниками. Не родственник? Не встречу они готовили?

— Сейчас спросим… — Павловский поднялся и пошел к своему пленнику. Разговор нам слышен не был, но вернулся капитан быстро.

— Родственник. Родной брат. Он назвал брата женой Геримхана и говорит, что тот шел на выручку Геримхану. Совсем, надо сказать, не опечалился гибелью. Высказал к нам просьбу дать ему возможность пристрелить самого Геримхана…

— Понял, — констатировал я. — Но сидеть так долго мы тоже не будем. Что там за поворотом? Сложно прорваться?

— Бруствер выложили. После моих гранат не думаю, чтобы снова за него залегли. Там дальше, кажется, еще один бруствер есть. Там, думаю, нас ждут…

— Кэп… Ты место знаешь. Оставляю своих парней тебе. Если идти в атаку, сначала подави встречный огонь пулеметом, потом — вперед. Я с винтовкой на противоположный склон проберусь, пока темнота позволяет. С противоположного склона можно за поворот заглянуть. У меня внизу тоже пулеметчик. Его выставлю. Будет вашу атаку прикрывать.

— Годится, — согласился Павловский.

Я быстро спустился к группе младшего сержанта Отраднова. Группу отправил наверх под командование Павловского, с собой взял только пулеметчика, выбрал место вместе с ним, пользуясь тепловизором, чтобы определить сектор обстрела для пулемета, потому что в темноте самостоятельно подобрать себе позицию пулеметчик не смог бы. А сам я полез выше. Правда, теперь у меня не было такой острой необходимости забираться слишком высоко и висеть на корнях куста, подобно горной обезьяне. Мне необходимо было подняться только на пять метров выше уровня тропы противоположного склона. Там я пристроился у корня дерева, чтобы было о что опереться. И включил тепловизор.

Поворот охраняло только три человека за вторым, как и предполагал Павловский, бруствером. Остальные, в большинстве, спали, положив оружие под голову, и только четыре человека сидели в стороне и оживленно что-то обсуждали.

Дальнобойные винтовки, к сожалению, не снабжаются таким же мощным, как сам ствол, глушителем. Это по той простой причине, что стреляют из них, как правило, с дистанции, с которой выстрел не услышишь. И не учитывается то, что стрелять иногда приходится в ущелье, которое выстрел может унести далеко-далеко. Правда, есть, я слышал, и такие винтовки с глушителем, но мне такая в руки не попала…[17]

Я выбрал себе цели — уж слишком заманчиво смотрелись в качестве мишени люди, оживленно беседовавшие в стороне от других, и мне почему-то показалось, что это командиры бандитов, эмиры. Долго прицеливаться я не стал. Просто перевел для тренировки ствол с одного на другого и в последнего уже выстрелил. Отдача помешала мне сделать следующий выстрел сразу. Вернув прицел на место, я убедился, что пулю напрасно не истратил и что трое оставшихся в живых не убежали в поисках укрытия, а залегли здесь же, и мне с более высокой позиции их было видно хорошо. Еще три выстрела последовали с коротким интервалом на возвращение прицела в зону обстрела. Наверное, я обезглавил только что проснувшиеся джамааты…

Бандитов осталось, кстати, не так и много. Я насчитал двадцать два человека в лагере и тут же округлил это количество до двух десятков. Скорострельность винтовки была низкая из-за отдачи, и с простой, не дальнобойной винтовкой, но снабженной тепловизором, я добился бы большего результата.