Записки научного работника - Аркадий Самуилович Дыкман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако грянула Гражданская война, Марк бросил институт и отправился на фронт. Его отца, большевика с 1918 года, белофинны заочно приговорили к расстрелу за большевистскую пропаганду, так что сомнений в выборе стороны у молодого человека не было. В армии благодаря высокой грамотности его использовали преимущественно на «интеллигентских» должностях, последняя из которых — председатель полкового суда.
Как пишет Марк Семёнович в воспоминаниях, в качестве руководства у него была лишь инструкция, где подробно говорилось, как вести документацию, а по существу дела имелась всего одна фраза: «Судить согласно революционной совести».
Эх, знай я об этом факте, попытался бы расспросить о деятельности полкового суда под его руководством!
В 1923 году после демобилизации из Красной армии Немцов был зачислен на химический факультет Ленинградского политехнического института.
Казалось бы, учись в свое удовольствие, но, изголодавшись за время Гражданской войны не только по науке, но и по искусству, Марк поступил в Музыкальный институт по классу виолончели, а позднее и в Академию художеств, где на восемьдесят вакансий было больше девятисот претендентов, и, как вы понимаете, ни о каком блате тогда речь не шла. Но на следующий год вышло постановление, запрещавшее учиться в двух вузах одновременно, и после мучительных раздумий Марк выбрал Политехнический институт, убеждая себя, что рисовать, лепить и играть сможет дома. Правда, потом он пришел к выводу, что «такая надежда является несостоятельной, так как действительный успех в искусстве требует предельной отдачи всех духовных сил». От себя хочу добавить, что концентрация всех сил и возможностей для максимального успеха в достижении поставленной цели необходима в любой творческой деятельности.
В 1928 году Немцов успешно окончил Политехнический институт и начал работать в лаборатории высоких давлений Государственного института прикладной химии (ГИПХ), возглавляемой академиком В. Н. Ипатьевым. В 1929-м лабораторию Ипатьева выделили из ГИПХа в самостоятельный Государственный институт высоких давлений (ГИВД), где в 1930 году Немцов стал заведующим организованного им же сектора гидрирования органических соединений. Как я понял из воспоминаний Немцова, в ГИВДе он в основном изучал процессы деструктивной гидрогенизации. В то время их промышленно использовали лишь в Германии, где из-за отсутствия месторождений нефти бензин получали из каменного угля (процесс Бергиуса). Далее Марк Семёнович пишет в воспоминаниях: «Для нашей страны, богатой нефтью, такое производство особого интереса не представляло, но сам метод открывал широкие возможности наиболее эффективного использования тяжелых нефтяных остатков и смол для получения высококачественного моторного топлива».
Я могу только поразиться гениальному предвидению: это мысли начала 1930-х годов, когда высококачественной нефти в СССР было хоть отбавляй, а сейчас в России, и не только, возвращаются к переработке тяжелой нефти.
Благодаря проведенному Немцовым теоретическому анализу комплекса реакций, происходящих в процессе деструктивной дегидрогенизации углеводородного сырья, он получил признание в мире как главный теоретик в данной области.
К сожалению, в 1941-м Марк Семёнович, как и многие другие представители науки в те годы, был несправедливо обвинен в шпионаже и осужден на пять лет, два из которых провел в тюрьме, а три — в шарашке, где занимался разработкой процессов получения фенола, ацетона и изопрена.
Авторский коллектив разработчиков процесса получения фенола и ацетона состоял из Рудольфа Юрьевича Удриса — бывшего латышского стрелка, Бориса Дмитриевича Кружалова, Петра Гавриловича Сергеева и самого Марка Семёновича.
По рассказам Немцова, этот коллектив жил недружно, тем не менее в рекордно короткие сроки в 1949 году в Дзержинске впервые в мире был запущен завод по производству фенола и ацетона. К сожалению, до этого торжественного дня не дожил основной автор процесса — Рудольф Юрьевич Удрис. Он хоть и был выпущен из тюрьмы в 1946 году, но, не выдержав нищенских условий жизни, покончил с собой в 1949-м, за несколько дней до пуска завода. После коммерциализации процесса, как обычно бывает, стали награждать неучаствовавших и наказывать невиновных. Я не хочу подробно останавливаться на этом, скажу лишь, что Сталинскую премию первой степени получили Кружалов и Сергеев, а Удриса и Немцова по разным причинам не удостоили высокой награды.
В настоящее время по этому методу в мире получают около четырнадцати миллионов тонн фенола в год почти на ста заводах по всему земному шару. Я не сомневаюсь, что Марк Семёнович внес огромный вклад в создание одного из самых крупных и сложных нефтехимических процессов.
После освобождения в 1946 году он был отправлен на работу во ВНИИСК, где под его началом работала группа, создававшая изопреновый процесс.
Здесь я хочу сделать небольшое отступление от основной канвы повествования: меня поражало, что в своей книге Марк Семёнович вспоминал годы в тюрьме чуть ли не ностальгически, не злился на тюремщиков и почти никого из людей, державших его в заключении, не назвал по имени. Хотя я слышал, как он сказал дважды лауреату Сталинской премии профессору Молдавскому, который в начале войны лишь по счастливому недоразумению не попал в тюрьму (по ошибке арестовали его однофамильца): «Знаешь, Боренька, ты хороший человек, но у тебя есть один недостаток: ты в тюрьме не сидел, поэтому всего боишься — даже требование на спирт подписать боишься. А я вот уже ничего не боюсь, так как в тюрьму не посадят, а страшнее тюрьмы в жизни ничего нет». Честно говоря, у меня пробежал мороз по коже: дважды лауреат Сталинской премии, первый в мире открывший реакцию дегидроциклизации парафинов, явившейся базой для разработки получения бензинов, боялся подписать требование на получение литра этилового спирта!
В 1963 году лаборатория, возглавляемая Марком Семёновичем Немцовым, была переведена из ВНИИСКа во ВНИИНефтехим, а в 1964-м в Тольятти и Волжском впервые в мире запустили два производства полиизопрена из изобутилена и формальдегида мощностью по сорок тысяч тонн каждый.
В 1967 году коллективу создателей была заслуженно присуждена Ленинская премия — самая престижная награда страны того времени, и, естественно, Марк Семёнович был одним из награжденных. По всей вероятности, в том же году — спросить, к сожалению, уже некого — лабораторию Бориса Львовича Молдавского превратили в группу парофазного окисления углеводородов, при этом сохранив за Борисом Львовичем руководство. Лабораторию Немцова разделили на три части: две лаборатории под руководством Огородникова и Баталина, которые занимались усовершенствованием технологии получения изопрена, и группу поисковых исследований во главе с Марком Семёновичем,
