Пари куртизанки - Клаудиа Дэйн

Лицо Олдрета посуровело.

— Это из-за Джейми.

София успокаивающе коснулась его руки:

— Ведь так и должен поступать человек чести, ваша светлость.

— Ваш брат, я полагаю, полностью соответствует этому понятию. Если бы мистер Грей был с вами двадцать лет назад, когда вы только приехали в Лондон, то вряд ли кто-то посмел бы причинить вам вред, София. Ведь он не тот человек, которого стоит провоцировать, не так ли?

— Вы правы, — ответила она, раскрывая веер, чтобы скрыть возбуждение, которое вызвали воспоминания. А ведь она давно не позволяла им овладеть собой. — Если бы Джон был рядом… Но он находился в лесах Канады, а я — здесь. Чтобы найти друг друга, нам пришлось преодолеть годы и континенты. Мир велик, Олдрет. Мир очень велик.

— Да, так и есть, — просто ответил он. — На нас смотрят, София, и им всем интересно, что же нас связывает.

— Джон может догадаться, — ответила она, — но все остальные скорее всего подумают, что я пытаюсь вас соблазнить.

Герцог склонил голову и улыбнулся.

— Зоэ захочет получить мою голову на блюде.

— А я сама дам ножи в руки. — София подмигнула ему.

— Любопытно, что они так долго обсуждают? — произнес Далби, наблюдая, как его мать с Олдретом оживленно беседуют.

— Они знакомы много лет, — тихо ответил Джон Грей. — У них множество общих воспоминаний.

— Звучит весьма приятно, — сказал Далби.

— Разве? — спросил Джон.

— А разве не так? — Хоксуорт посмотрел на отца, который выглядел очень спокойным. Странно! Олдрет всегда казался возбужденным, во всяком случае, в собственном доме.

— Что вам известно, Джон? — спросил Далби у дяди.

Тот взглянул на племянника с каменным равнодушием. Младший сын Джона, Мэтью Грей, усмехнулся. Далби нахмурился и предпочел оставить этот разговор неоконченным.

— Я не знал, что отец знаком с леди Далби, — удивленно произнес Хоксуорт. Часы, проведенные в обществе краснокожих родственников Далби, научили его, что большинство тем, которые в обществе показались бы безобидными, были для них абсолютно неприемлемы. Он не был знаком с другими ирокезами, чтобы сравнивать, и не стремился к этому. В конце концов, родственники Софии могли быть особенными людьми.

Ему было приятно так думать!

Брат Софии, Джон Грей, выглядел именно так, как, по его понятиям, и должен выглядеть американский индеец. Он отличался грубыми чертами лица, темной кожей и краткостью высказываний. Если выражаться точнее, этот человек выглядел даже опасным. И его поведение ничем не нарушало этого впечатления.

Старший сын Джона, Джордж Грей, был известен тем, что довольно откровенно преследовал кузину Хоксуорта, Луизу. Говорили даже, что Луиза не вышла бы замуж так скоро, если бы не надоедливость этого индейца. Однако Хоукс не был согласен с этим. Она сама позволила скомпрометировать себя, Джордж Грей не имел ничего общего с этой историей. Он был самым разговорчивым среди троих сыновей Джона. Этот ирокез считал английские порядки необычными, порой и смешными, и не стеснялся говорить об этом.

Среднего сына, Майкла, почему-то называли «младшим». Он почти все время молчал, однако отличался наблюдательностью и сильно напоминал Далби, разве что граф имел большую склонность к разговорам.

У младшего, Мэтью, были яркие голубые глаза и очень темная кожа. Это было первое, что бросалось в глаза. Но если приглядеться, то можно было заметить, что тот часто скучал — если только не гонялся за дичью. За то короткое время, которое Хоукс провел с братьями в полях, он успел поразиться тому, насколько они искусны в охоте.

— Сын многого может не знать об отце. — Таков был ответ Джона Грея.

— Или о матери? — уточнил Далби.

— В течение жизни создается история, — глубокомысленно произнес индеец. — У Софии и вашего отца она своя.

— Понятия не имел об этом, — покачал головой Хоксуорт. — Правда, я не так уж часто вижу отца.

Джон кивнул, но вовсе не одобрительно.

— Мужчина всегда хочет, чтобы рядом были сыновья.

Это прозвучало нелепо, поскольку Олдрету явно были безразличны все, кроме его французской любовницы. Она была рядом с ним столько лет, сколько Хоукс себя помнил.

— У моей матери тоже имеется своя история с мужчинами, — сказал Далби. Его интонацию нельзя было назвать добросердечной.

— Вы очень молоды, Марк, — ответил Джон, используя сокращенный вариант имени племянника, — и еще так мало знаете.

Это было не самым вежливым замечанием, но Хоукс уже понял, что не стоит ожидать любезностей, когда беседуешь с индейцем.

— Вполне достаточно, — буркнул Далби.

— Но не то, что действительно важно. — Эта фраза, прозвучавшая как упрек, положила конец разговору. Из вестибюля послышались мужские голоса, предвещающие смену темы.

— Вот и они! — Глаза Джорджа Грея весело заблестели.

Странно! В сложившейся ситуации не было ничего веселого. Ведь дочь герцога стала мишенью для насмешек, если не сказать хуже.

Прежде чем Хоукс успел ответить, дверь в библиотеку отворилась и вошла Амелия, которая, по правде говоря, выглядела несколько растерянной, в сопровождении дюжины мужчин. Такое количество поклонников могло испугать даже самую смелую девушку, которой она и была. Правда, раньше.

Похоже, она запуталась.

Глава 20

Амелия не представляла, каким образом распутать этот клубок. Крэнли был рядом, бранясь, по своему обыкновению, а ее окружало столько герцогов, графов и лордов, что она не знала, как с ними справиться.

Ей ведь нужен только один муж. Что же делать со всеми остальными претендентами на ее руку? Выгнать на улицу? Но она хотела держать их подальше от глаз Гиллрея, который, как девушка успела заметить, маячил на углу площади, торопливо что-то набрасывая в альбоме. Вполне возможно, что еще одна едкая карикатура появится в результате этой непонятной ситуации.

Как ее благие намерения привели к этому кошмару?

Ее взгляд упал на Софию, с улыбкой стоящую рядом с ее отцом. Леди Далби самозабвенно флиртовала с ним. Это выглядело почти неприлично, но все равно лучше, чем смотреть, как эта дама кокетничает с Крэнли.

Мужчины поклонились, дамы сделали реверансы, а лакеи под руководством Йейтса внесли бокалы и напитки. В Олдрет-Хаусе выдался нелегкий день. Однако герцог не выглядел расстроенным, что было совершенно непонятно. Отчасти это можно было объяснить тем, что София ходила за ним будто привязанная. Но что же еще случилось? Возможно ли, чтобы отец настолько радовался перспективе поскорее выдать дочь замуж?