Сама невинность - Бертрис Смолл

– Меня? – удивился Ранульф. – Господин, но ведь эта огромная честь подобает знатному лорду. Я же всего-навсего простой рыцарь с небольшим поместьем, и, несмотря на все значение Эшлина для английских королей, у меня даже титула нет, хотя я и обещал поклясться вам в верности.

Блестящие серые глаза пристально смотрели на Ранульфа.

– Ты считаешь себя недостойным такого поручения, но я выбрал тебя именно по тем причинам, которые ты перечислил. Я желаю, чтобы моя семья прибыла в Англию тихо и без всякой помпы. Знатному лорду такое не по плечу, и, кроме того, любой барон посчитает, что, получив под свою опеку моих жену и сына, он тем самым приобретает власть надо мной. Я такого не допущу! Ты же человек честный. Я знаю, что могу тебе доверять, Ранульфде Гланвиль. Королева должна всюду появляться рядом со мной. Как только она и мой сын будут здесь, я сумею их защитить. Но путешествие крайне опасно. Когда я через несколько дней вернусь в Нормандию, ты поедешь в кортеже моих рыцарей и станешь одним из многих. Никто ничего не заподозрит, тем более что всем известно о болезни короля Стефана. Подумают, что ты открыто перешел на мою сторону теперь, когда власть короля слабеет. – Но тут герцог, заметив расстроенное лицо Ранульфа, участливо спросил:

– Что-то случилось?

– Моя жена Элинор всего два дня назад разрешилась нашим первенцем. Она гостила у друзей в монастыре Святого Фрайдсуайда, когда настало ее время. Я заехал туда по пути к вам, господин, навестить ее и нашего сына и обещал, что сам заберу их домой, в Эшлин. Если я поеду с вами, как сдержать данное жене обещание?

– Разве у тебя нет оруженосца, который мог бы проводить даму с ребенком? – с некоторым раздражением осведомился герцог.

– Господин, я уже говорил, что владения мои весьма невелики. Пока я не женился, у меня не было средств содержать оруженосца. По-моему, куда меньше бросится в глаза, если я отправлюсь в Нормандию один, и никто не обратит на меня внимания. Подумаешь, очередной рыцарь, желающий попасть в милость к будущему государю.

– Это ваш первенец, говорите?

– Да, – невольно улыбнулся Ранульф. – Симон Хыоберт. Родился в День святого Хьюберта, как сказали добрые монахини. Элинор показалось, что это имя пристало настоящему мужчине.

– А ты любишь жену, Ранульф де Гланвиль? – хмыкнул герцог. – Я страстно влюблен в Алиенору. Она была французской королевой, но Людовик, с его монашескими повадками, сумел дать ей всего двух дочерей, а потом добился развода на основании якобы близкого родства. Глупец! Лишился таких богатых поместий! А его новая жена, Констанция Кастильская, родила ему третью дочь, в тот же год, как моя Алиенора принесла сына. Я обожаю ее! Ты любишь Элинор?

– Да, господин, – тихо признался Ранульф, хотя и не той особе, что похитила его сердце. – Она должна была стать монахиней, но брат ее умер и оставил Эшлин. Она само совершенство, господин мой. Никогда не думал, что такой старый, закаленный в битвах воин, как я, женится, да еще на такой чудесной девушке.

– Меня уверили, что Стефан протянет это лето, – заметил герцог Генрих. – Даю тебе месяц уладить дела, а потом отправляйся в Нормандию, ко Дню святого Суитена. Поезжай в Барфлер, а оттуда – в Руан. Я повезу туда жену и сына, чтобы представить матери. Там ты присоединишься ко двору. Рад, что ты любишь жену, Ранульф. Однако позаботься и о моей семье и благополучно доставь ее в Англию. Как только окажешься в Нормандии, мы обсудим, каким маршрутом им лучше ехать.

Ранульф поднялся и низко поклонился будущему королю:

– Готов вам служить, милорд.

– Только никому не говори, кроме разве что жены, если, разумеется, она не из сплетниц, – предупредил герцог.

– Понимаю, – кивнул Ранульф и вышел из маленькой комнаты в коридор. Там никого не было.

Он направился к конюшне, где нашел свою лошадь в просторном стойле. Отстегнув пояс, на котором висел меч, Ранульф отложил его в сторону, лег на вязанку соломы и заснул. Пробудил его узкий луч света, проникавший в крохотную щель на стене.

– Оседлай жеребца через полчаса, – велел он конюху, убиравшему противоположное стойло, вышел во двор и плеснул на лицо воды из лошадиной колоды. Немного придя в себя, он последовал за толпой священников в парадный зал, где уже подали завтрак. На раскладных столах стояли корзины с хлебом и деревянные чаши, которые наполняли элем слуги. Ранульф, вынув небольшой каравай, отрезал ломоть сыра. Ел он торопливо и молча, поскольку кругом не было видно ни одного знакомого лица. Гаррик Талиферро куда-то исчез, но это к лучшему: не придется объяснять, чего хочет от него герцог.

Ранульф съел половину каравая и сыр, сунул остаток в сумку, на дорогу, поскольку не знал, когда представится возможность поесть в следующий раз. Допив эль, он отправился во двор. Лошадь была уже оседлана и привязана у конюшни, но конюх куда-то исчез. Ранульф вскочил в седло и отъехал.

День занимался, когда он выехал на дорогу, ведущую к Эшлину. Солнце поднималось все выше, и Ранульф остановился у быстрой речки, чтобы напоить лошадь. Потом пустил животное пастись и доел хлеб с сыром, утоляя жажду ледяной водой. Освежившись, Ранульф продолжал путь. Стоял июнь, и сумерки наступали поздно. Ранульф обрадовался, когда на вершине холма показался монастырь, в котором он ночевал по пути в Вустер. Добравшись до него, он попросил гостеприимства у привратника.

Он как раз успел к ужину, который подавали посетителям. Слуга подал хлеб, ножку вареного кролика и небольшую чашу с элем. Однако монах, распоряжавшийся странноприимным домом, сжалился над Ранульфом и принес ему еще кусок крольчатины, видя, что рыцарь голоден, что неудивительно для такого великана.

– Куда направляетесь, господин? – полюбопытствовал он.

– В монастырь Святого Фрайдсуайда, – объяснил Ранульф, благодарно кивая монаху. – Моя жена гостила там, когда у нее начались роды. Она принесла сына. – Он неспешно дожевал кусок мяса и сделал глоток эля. – Я был в Вустере, – солгал он, – когда знакомый путник передал мне новости. Теперь я еду за ними, чтобы отвезти домой, в Эшлин.

– Эшлин? Вы хозяин Эшлина? – удивился монах.

– Да, преподобный отец.

– Да ведь это совсем близко от Уэльса, а там, как я слышал, теперь неспокойно.

– Поместье хорошо защищено, отче. Стены высоки, а мои люди прекрасно обучены.

– Ничто не поможет, если урожай сожгут, а скот угонят, – вздохнул монах. – И сделают это ради удовольствия напакостить. Валлийцы – безбожные создания.

– В таком случае попрошу вас молиться за Эшлин и его людей, – расстроился Ранульф. – Вы что-то слышали в последнее время, преподобный отец?