Позвольте ваше сердце (СИ) - Астель Натали

— Как долго сын живёт с тобой?

— Алексии нет уже десять лет. Бари — семнадцать, — Джеймс замолк на мгновение, а после продолжил чуть более тихим голосом: — Я не знал о его существовании и, по всей вероятности, и не узнал бы, не напади на них грабители. Она умерла до прибытия стражей, но имя моё Бари сказать успела. Других родственников у него не обнаружилось. Моё решение было очевидным.

Теперь вздохнула я, представив, как ребёнок вынужден был стать свидетелем смерти собственной матери, не в силах помочь, а, может, даже осознать. В Салтее тимократия, власть военных. И те устои, что царят в их обществе, поражают жестокостью. Взять хотя бы то, что сирот на планете по закону ждёт смертельная инъекция, как и стариков, оставшихся без детей. Жутко и, определённо, далеко от принципов гуманности. Тем страшнее знать, что Салтея — вторая в Галактике по уровню мировых фондов планета, после Накирии. Выживает сильнейший? Не так далеко мы ушли от предков.

— Полагаю, родство стало для тебя сюрпризом, — отозвалась я через какое-то время.

— Он хороший парень, — ответил Джеймс.

— Хороший, — согласилась и снова заглянула ему в лицо, чтобы задать ещё один вопрос: — Твои отношения с Еленой. Охарактеризуй одним словом, — поспешила добавить.

Сковавшее его напряжение, зародившееся в начале фразы, развеялось. Да, видимо, мне удалось пройти по черте допустимого. Того, чем он мог поделиться.

— Нестабильные.

Не сдержавшись, я фыркнула, на что Джеймс, уверена, улыбнулся. Он расщедрился ещё на несколько фраз, которые, не сказать, что мне понравились, но внесли некую ясность:

— Елена не так плоха, как тебе кажется, — о космос, надеюсь, он не собирается рассказывать мне, как она хороша! — Но мы не подходим друг другу. Закономерная вещь, которую стоило признать гораздо раньше.

— А ты понял, когда она против твоих боёв выступила, — вздохнула я, выражая сомнение. — Боюсь, страсть — это не гарант взвешенного решения.

— Я не говорил, что мы прекратили отношения из-за моей «страсти». В тот момент я ответил ей тем же, что услышала сегодня моя мать, — я испытала удивление, представив, как он сказал ей, что это не её дело. — Елена никогда не отличалась сдержанным нравом, а я не мог ей отказать. Мы заигрались.

Вот это да! Как он сказал?

— Заигрались? Надеюсь, ты осознаешь, что это преуменьшение. У тебя паническая атака началась, стоило лишь обездвижить!

— В твоём голосе возмущение, Нинэль. Но разве я кажусь тебе сломленным или забитым?

— Ты кажешься замкнутым.

— Кто бы говорил, — пробормотал он, но я не обратила внимания, зацепившись за ещё один вертящийся в голове вопрос.

— Твои отношения с Аддерли. Можешь снова обойтись одним словом.

— Холодные, — ему не потребовалось и пяти секунд на размышления.

— А с отцом?

— Несуществующие.

Значит, не знает о нём. Хотя Лейла ведь так и говорила. Но всё же мне казалось, Джеймсу Аддерли обязана была сказать правду. Видимо, женщина так не считала.

— Почему ты вышла из клана? — не дал мне пуститься в пространственные размышления мужчина.

Я закатила глаза, ощущая досаду, что этот вопрос не даёт ему покоя.

— Джеймс, я не из тех, кто непременно отвечает взаимностью в обмен.

— Ты мне не доверяешь, — сделал свой вывод он.

— Дело не в доверии.

— Ты мне не доверяешь, — всё тем же упрямым тоном повторил мужчина.

— Ладно! — спокойно признала. — Я тебе не доверяю. Меня извиняет то, что я никому не доверяю.

Казалось бы, разговор окончен, но он лишь вышел на новый этап. Новый этап упрямства Джеймса.

— Тебе не нужно доверять мне, чтобы рассказать часть прошлого.

— Да ты же сам себе противоречишь! — я искренне и немного насмешливо возмутилась, на что он пожал плечами.

— Я всего лишь добиваюсь от тебя небольшого рассказа. Я не стану тревожить твою душу, Нинэль. Только выслушаю то, что сама расскажешь.

И всё же молчала я долго, не из вредности или болезненных терзаний, я просто прокручивала в голове возможное начало предложения и методично отвергала все варианты. В итоге, начала я издалека.

— На Лилии, как известно, клановый строй общества. Это означает, что все подчиняются решениям старейшин. Жизнь каждого мага расписана ими до мелочей: что надевать, что говорить, с кем общаться, где учиться, кем работать. Тотальный контроль, но его не воспринимаешь, как нечто возмутительное, когда фундамент понятий закладывается всё теми же старейшинами из уст родителей с самого детства. Да и причин для бунта нет. Маги обеспечены. Живя в роскоши, ради которой ничего не делал, чувствуешь себя обязанным и даже радуешься тому, что можешь что-то сделать «на благо клана».

Почему-то дальше я продолжить не смогла. Снова мне не нравились фразы, что вертелись на языке. Хотелось быть беспристрастной и объективной, не пропуская речь через призму собственных обид и терзаний, но это явно была непростая задача.

— Что «на благо клана» должна была сделать ты?

Космос, спасибо! Я порадовалась тому, что он освободил меня от половины изъяснений.

— Всё тривиально, Джеймс. Выйти замуж. Связать себя узами, по-вашему, — я почувствовала, как недовольно сжались его руки на моей талии в собственническом жесте, и улыбнулась. — Моя семья была второй в иерархии клана, мой предполагаемый жених принадлежал к первой. Союз укрепил бы позицию Дома, ведь я принадлежу к Сиренам, что считаются ценнейшим достоянием легендариума. А нашей семье — повысил бы финансовое состояние и статус. Родители заверяли, что я счастливейшая из магов.

Те дни были полны милой житейской суеты с обсуждением помолвки, колец, нарядов. Даже сейчас вспоминалось с умилением. Короткий эпизод чисто женского ликования и волнения.

— Но это было не так?

Догадливый. Прикрыв глаза, я потёрлась кончиком носа о его грудь.

— До поры до времени. Он был весьма галантен и обходителен. На виду. Не за закрытой дверью. После наших уединений у меня оставались синяки на теле. Не напрягайся так, он не поднимал на меня руку, я бы и не позволила. Но в маленькие жесты, вроде пожатия, он всегда вкладывал больше силы, чем того требовалось. Несколько раз я встречала в их поместье его мать. Ужасно несчастная женщина. Жертву домашнего насилия всегда заметно издали. Она жалко улыбалась и, сжимая холодной ладонью мои пальцы, сообщала, как рада, что я стану частью их семейства. Меня всегда пробирала дрожь. Жаль, родители ничего и слышать не хотели, но не стоит их винить, это порядки системы. Понятие «семья» обесценено, заменяясь «мы» на уровне клановой общины. Но речь не об этом. Я всегда была любознательной натурой. Со временем я обнаружила в их доме документы, где значились перечисления сумм от Закрытого сектора. Не сложно было сделать вывод человеку, знакомому с экономикой и математикой. Вот в чём был основной доход поместья — в продаже живого товара. К сожалению, я была столь взбудоражена, что потребовала у своего суженого объяснений, да ещё и не заметила, как он пьян…

— Только не говори, что «вы заигрались»!

Я рассмеялась. Его голос звучал так по-особенному яростно, что меня согрело вспыхнувшими эмоциями.

— Нет, Джеймс. В отличие от тебя, я достаточно внятно говорила «нет». Столь внятно, что ему потребовалась помощь целителей. Магия моя была совершенно нестабильна, и я… Кхм, можно сказать, разошлась не на шутку. В кругах магов подобные выбросы энергии недопустимы и постыдны. Так что я не уходила из клана, меня изгнали. Сказать, что расстроилась? Огорчилась? Нет. Сейчас я понимаю, что никогда бы не смогла существовать в этой системе. В системе, где родители отворачиваются от детей, потому что так сказала община. Строй Лилии не плохой, нет, взять хотя бы то, что магам не известны такие бедствия, как нищета, голод, лишения. Но он не для тех, кто имеет своё мнение. Когда АрДжи лишь только появились на просторах Галактики, я знала, что Дорты не упустят такую возможность наживы. И оказалась права — в базах и хранилищах пиратов нашлась уйма информации о деятельности семейства. В операцию я ввязалась прежде всего из-за давних счётов, а не ради геройства и гуманности. Представляешь? — я нахмурилась и напряжённые нотки появились в голосе сами собой: — Ты первый, с кем говорю об этом. И, Джеймс, я определённо не испытываю приятного очищения.