Фрэнсис Дрейк - Виктор Губарев

Попробовав медальон на зуб, Мун скорчил жуткую гримасу, потом размахнулся и сделал вид, что бросает его в море. Но, как записано в протоколе свидетельских показаний, Гомес Ренгифо «не знает, выбросил он его или нет».

Между тем Дрейк распорядился приставить к пленникам четырех стражников, после чего успокоил «гостей», заявив, что «им не надо бояться за свои жизни, что их жизни будут охраняться так же тщательно, как и его».

Испанцев покормили. Затем на корме судна провели богослужение по англиканскому обряду. Сначала принесли стол, за который сел капитан, а также шкатулку, вышитую подушечку и псалтырь. Когда Дрейк два раза стукнул ладонью по столу, к нему тут же подсели еще девять англичан, держа в руках небольшие книжки. Капитан скрестил руки на груди, опустился на колени на подушечку, поднял очи горе и оставался в таком положении примерно четверть часа. Поскольку пленные не захотели распевать псалмы на протестантский манер, всех их отправили на бак, где они почти час слушали, как проходит англиканское богослужение. На корму пришли четверо музыкантов с виолами, и под их аккомпанемент англичане исполнили несколько псалмов. Когда служба подошла к концу, появился юнга — паж капитана, исполнивший для присутствующих народный танец.

Книга, которую Дрейк читал во время службы, была составлена Джоном Фоксом и называлась «Деяния и памятники». В просторечье она была известна также как «Книга мучеников». Капитан показал из нее Симону де Миранде и Гомесу Ренгифо несколько картинок, на которых были изображены лютеране, истязаемые католическими священниками в Кастилии. Отпустив в адрес верховного понтифика ряд колкостей, Дрейк спросил у викария:

— Как это можно допускать, чтобы принц или монарх целовали стопу папе? Это мошенничество, и Святой Петр никогда такого не делал.

Обращаясь к Гомесу Ренгифо, капитан объяснил ему сущность и правомочность своих действий:

— Вы можете сказать, что человек, который ворует днем и публично молится ночью, — дьявол, но то, что я делаю, имеет свою причину. Ибо как король Филипп дал подробные письменные указания вашему вице-королю дону Мартину Энрикесу, в каковых он объяснял ему что нужно делать и как управлять, так и королева, моя суверенная госпожа, приказала мне отправиться в эти края. Поэтому я поступаю так, и правильно ли это — ей лучше знать, никто меня не станет ни в чем винить. Мне действительно жалко присваивать то, что не принадлежит исключительно королю Филиппу и дону Мартину Энрикесу, и меня печалит, что их вассалы вынуждены теперь расплачиваться за них. Увы, я не успокоюсь до тех пор, пока не соберу два миллиона, которые мой кузен Джон Хокинс потерял в Сан-Хуан-де-Улуа.

На ночь все пленные были заперты в каюте, а утром Гомес Ренгифо попросил Дрейка отпустить его на берег, «ибо он взял у него всё, чем он владел, а у него остались дети и жена». Капитан обещал исполнить просьбу испанца и отпустить всех пленных, когда они покажут англичанам источник пресной воды. Это условие было выполнено в тот же день, и Гомес Ренгифо напомнил Дрейку о его обещании.

— Шлюпка уже спущена, — ответил капитан. — Она доставит вас на берег.

Гомес Ренгифо попросил Дрейка дать ему 100 фунтов галет и кувшин вина из тех запасов, которые корсары унесли из его дома. Свою просьбу он мотивировал тем, что все индейцы убежали в леса и в опустевшем городе теперь нет ни крошки еды. В ответ Дрейк рассмеялся и сказал, что не может дать столько галет. Подумав, он добавил:

— Я дам вам два мешка муки, два кувшина вина, кувшин масла и две пачки сахара.

Через два дня все это привез на берег Нуньо да Силва.

Находясь в селении, Гомес Ренгифо сообщил Лопесу, что Дрейк приказал найти Хуана Гомеса, пилота стоявшего в порту судна, и его матросов. Они должны были помочь англичанам доставить на «Золотую лань» запас дров. В противном случае Дрейк угрожал сжечь упомянутое судно. Кроме того, энкомендеро дал понять Лопесу, что им следует навестить Дрейка и попытаться уговорить его не сжигать призовое судно, а также дома и церковь. На «Золотую лань» они решили отправиться на следующий день после обеда, так как это должна была быть среда первой недели Великого поста, и им не хотелось осквернить себя поеданием мясных блюд, которыми Дрейк наверняка угостил бы их.

Когда Лопес и Гомес Ренгифо, сопровождаемые еще несколькими испанцами, прибыли на борт английского галеона, Дрейк пригласил их спуститься под палубу. Там он показал гостям груду серебра, пушки и военное снаряжение, после чего предложил перекусить. Они вежливо отказались, заявив, что уже покушали на берегу. Тогда капитан приказал принести им немного вина. Выпив, гости представили Дрейку свою просьбу. Они умоляли его не сжигать стоявшее в порту судно, поскольку на нем не было ценных вещей, а только кое-какие продукты, принадлежавшие местным беднякам. Дрейк ответил им:

— Пусть объявится пилот этого судна и придет поговорить со мной — тогда все будет хорошо. А если он не объявится…

Тут капитан красноречиво провел рукой по горлу, намекая испанцам, что пилота могут ждать крупные неприятности.

Покидая «Золотую лань», Лопес и другие сеньоры получили от Дрейка приглашение посетить его на следующий день, в четверг, чтобы вместе пообедать. Испанцы дали на это свое согласие, но, очутившись на берегу, решили больше не возвращаться на английский корабль. Старший алькальд Гаспар де Варгас все же приказал Хуану Гомесу исполнить требование Дрейка и обеспечить его судно запасом дров; при этом сам Гомес не захотел встретиться с командиром корсаров, опасаясь, как бы тот не прихватил его с собой в качестве лоцмана.

Капитан «Золотой лани» не стал сжигать испанское судно, однако велел своим матросам сломать на нем бушприт и уничтожить грот-марсель. Кроме того, англичане забрали с него большую партию одежды, 25 бочонков для хранения воды и несколько глиняных кружек. Чтобы разместить эти трофеи на борту галеона, пришлось выбросить за борт значительную часть провианта.

В четверг 16 апреля, в день омовения ног беднякам на Страстной неделе, Дрейк послал на берег за Лопесом и Гомесом Ренгифо, но первый к тому времени уже покинул Гуатулько, а второй нашел предлог, чтобы отказаться от приглашения. В три часа пополудни оба корабля Дрейка подняли паруса и двинулись в открытое море. Перед выходом из порта от «Золотой лани» по направлению к испанскому судну отплыла шлюпка, в которой находился Нуньо да Силва.

Почему Дрейк отпустил этого португальского пилота, остается загадкой. Испанцы, находившиеся в плену на борту «Золотой лани», неоднократно видели, что португалец участвовал в протестантских богослужениях, и да Силвой неизбежно должна была заинтересоваться инквизиция. Возможно, Дрейк договорился с португальским пилотом о том, что он наведет испанцев на ложный след относительно дальнейших планов англичан. Как бы то ни было, очутившись на берегу, да Силва написал краткий отчет об экспедиции Дрейка, в котором отметил, что английский капитан освободил его, не заплатив ему ни пенни за некогда реквизированные на его судне товары. Проведя в Гуатулько около месяца, португалец был отправлен оттуда в Мехико, где 20 мая его допросил вице-король. Через три дня да Силву передали следователям инквизиции. Позже, когда следователи получили информацию об экспедиции Дрейка от кого-то из испанских пленников, португальского пилота заподозрили в ереси и подвергли пыткам, однако показания, которые он дал инквизиторам, пока что не обнаружены. Мартин Энрикес, назначенный вице-королем Перу в 1580 году, пожелал забрать да Силву с собой, и 16 декабря того же года инквизиторы дали на это свое согласие. Однако уже 24 декабря, после получения новой информации о еретических взглядах и деяниях португальского пилота, они изменили свое решение. Новый вице-король Новой Испании, граф де Корунья, стал на сторону инквизиции, так что Мартину Энрикесу пришлось уехать без Нуньо да Силвы. В 1582 году португалец был послан на аутодафе и приговорен к изгнанию из Индий. В том же году его отправили на галеонах «серебряного флота» в Испанию.