Делай все наоборот - Дарья Калинина

Двери существенно помогли Марише, но они же, едва она очутилась за ними, превратились в изрядный недостаток. Верней, с ними все было в порядке, просто их конструкция предусматривала свободный вход и выход с обеих сторон, а значит, теперь любой мог ворваться к Марише, пользуясь тем, что двери были сделаны из стали и отличались редкой непроницаемостью как для пуль, так и для визуального контроля.

– Они там могут делать все, что угодно, а я об этом узнаю последней, – недовольно сказала Мариша.

Она поспешно огляделась вокруг себя, чтобы хоть примерно представлять, куда ее занесла судьба. Вокруг громоздились полки с красивой никелированной посудой, украшенной позолоченными ручками и снабженной таймерами для правильной варки, при виде которых Маришу, как противницу всяких излишеств, затошнило. Кухня, в которой она оказалась, была оборудована по последнему слову техники. Везде, куда падал взгляд, стояли дорогие сервизы и еще более дорогая техника. Одних агрегатов, сильно напоминающих посудомоечные машины в том виде, к которому привыкла Мариша, здесь насчитывалось не менее трех штук. Так как Мариша неплохо соображала, то ей довольно быстро стало ясно, что даже помешанной на ведении домашнего хозяйства женщине не придет в голову заводить сразу три однотипные машины. Две остальные должны были нести какие-то иные функции, но какие, Мариша не могла догадаться.

В центре кухни стояла огромная плита, которой самое место было в городском кафе, а не в кухне баптиста, проповедующего умеренность и воздержание. На ней не было конфорок, вся ее поверхность представляла сплошную раскаленную сковороду. На ней и сейчас стояло несколько кастрюль, в которых соблазнительно булькали и аппетитно пахли различные варева. На полках, помимо кастрюль, стояла еще масса сыпучих и жидких продуктов, упакованных в красочно расписанные жестянки, деревянные бочонки и стеклянные банки различных цветов и конфигураций. Но хитом сезона были торты.

Они громоздились повсеместно, где только обнаруживалось свободное пространство, пригодное для этого. Не стоит из этого заключать, что тортов было так уж много. Нет, просто свободного места в кухне было маловато, поэтому торты, тортики и пирожные пристраивались кто где мог. Они стояли за прозрачными стенками навесных шкафчиков, лежали на противнях и фарфоровых блюдах, на стиральной машине и холодильнике. Все торты были удивительно привлекательны и соблазнительны, они так и манили отведать кусочек. Торты были украшены целой россыпью цветов, которые своими формами могли соперничать с самыми изысканными из живых своих сородичей. По ним вились гирлянды из маслянистых узоров и хороводы шоколадных человечков. Но на более детальное исследование оных Марише времени не оставили.

Только она успела занять оборонительную позицию, как в дверь вломились ее недоброжелатели. Впрочем, надо отдать им должное, вломились не все вместе. Первыми они пустили Майну. Это было просто некрасиво с их стороны, потому что никогда в жизни Мариша не стала бы стрелять в собаку. Максимум, на что она была способна, – это дать озверевшей и клацающей возле ее бесценных икр псине хорошего пинка.

Но для того, чтобы приступить к действию, надо было добраться до собаки раньше, чем она доберется до ее ног. Это Мариша усвоила еще с детства, когда ее отвозили летом на дачу, где водилось множество подобных животных. Мариша резво запрыгнула на шаткий столик, на котором скопилось изрядное количество жирных пирожных, и принялась метать их в собаку. Ощутимого результата это не приносило до тех пор, пока Майна, ловко уворачивающаяся до этого от всех снарядов, не проглотила один из них. После этого она перестала уворачиваться, а, наоборот, стала жадно глотать все, что кидала ей Мариша. Но эта идиллия не могла продолжаться вечно. Видя, с каким проворством поглощает пирожные собака, Мариша начала всерьез тревожиться, что они закончатся быстрей, чем Майна насытится. Что же делать тогда?

Кидая пирожные по одному, Мариша начала с лихорадочной поспешностью шарить по полкам, ища что-нибудь взрывоопасное. Единственной добычей стала баночка горчицы.

– Не уверена, что подействует, – сосредоточенно вытряхивая густую массу на одно из трех последних пирожных, бормотала Мариша, но, так как собака уже жадно раскрыла пасть, демонстрируя свою готовность к продолжению банкета, Мариша метнула миниатюрную бомбочку вперед.

Майна проглотила подачку и жадно облизалась. На очереди у Мариши был соус для гурманов. Она вылила его, почти целиком покрыв пирожное, но собака проглотила и снова требовательно подняла голову.

– Ну и ну, – поразилась Мариша. – Чем тебя хозяева кормят?

Напоследок она припасла маленькую, к тому же полную лишь наполовину баночку соуса «Чили». Но так как Майна начала недвусмысленно скалить зубы, Мариша бросила ей последнюю корзиночку, начиненную огненной смесью. Она оказала долгожданный эффект, Майна взвыла, как паровоз, и заметалась по кухне в поисках воды, сбивая по пути все, что не падало само. Мариша была, в сущности, доброй девочкой и не любила мучить животных, даже таких свирепых и негостеприимных, как Майна. Поэтому Мариша поискала глазами, чем бы уменьшить страдания собаки, кастрюль тут было множество, и, недолго думая, Мариша выплеснула на резвящуюся собаку целую кастрюлю вишневого компота, который остывал на окне.

Вместо изъявлений благодарности Майна взвыла еще громче.

– Видимо, компот недостаточно остыл, – глубокомысленно заметила Мариша и, чтобы исправить положение, метнула несколько порций до этого благополучно застывающего мороженого, которое сделало Майну вдвойне привлекательной, хотя она и без него производила глубокое впечатление своими вишневыми разводами, украсившими ее пышную шкуру, и ягодками, застрявшими у нее в усах и бороде. Решив, что для своих хозяев она сделала уже достаточно, Майна выскочила прочь.

Снаружи раздалось испуганное восклицание и шум падения, видимо, вид Майны в обрамлении взбитых сливок и вишневых косточек был слишком тяжел для ее хозяйки. Мариша резво спрыгнула со столика, который при этом рухнул на пол. Два огромных блюда, на которых еще сохранились остатки былой роскоши, с мелодичным звоном упали на испанский кафель и, естественно, разбились. В этой беде Мариша не чувствовала себя виноватой. Кто заставлял хозяев делать кафельный пол? Вполне могли бы обойтись утепленным линолеумом. Пусть пеняют теперь на себя.

После того как отзвучал последний стон погибающих тарелок, двери кухни затрепетали и в них влетел возбужденный и пышущий негодованием секретарь. Слова, которые он изрыгал при своем появлении, заставили бы устыдиться и покраснеть самого падшего ангела. Мариша половины их просто не поняла вследствие своей дремучести. Например, ей было незнакомо имя Юдифь, и про вакханалии она имела самое смутное представление. Ей всегда казалось, что это сорт вафель, поэтому она не слишком обиделась. Но, кроме выкрикивания бранных слов, секретарь размахивал тяжелой лопатой. Язык жестов Мариша понимала значительно лучше уходящих корнями в седую древность метафор, поэтому она тут же в целях самосохранения метнула в учителя сковороду, а за ней еще одну. Первая же с чем-то вроде шкворчащих кусков свинины произвела разрушения в стане противника, а вторая вместе с густой луковой подливкой довершила начатое первой.

Учитель взвыл не хуже Майны и вылетел из кухни, сшибив по пути симпатичное кофейное деревце лопатой, которую он прихватил зачем-то с собой. Пока противник перегруппировывался, Мариша вплотную приступила к сооружению стратегического вала.

– Почему я не слушала фронтовые рассказы дедушки! – рыдала она от досады, перетаскивая различные бытовые приспособления и выстраивая их на линии огня. – Теперь бы знала, правильно ли я строю буфер.

Оно называлось как-то иначе, но Мариша толком не помнила, а слово казалось подходящим. Так как никого, кроме нее, тут не было, а слово ее устраивало, она так и решила называть свое сооружение.

– Дедушка бы знал, как назвать то, что я соорудила, – постановила Мариша после окончания работ. Времени ушло немного, так как все в кухне было снабжено колесиками.

Рота Маришиного дедушки всю войну провела в тылу, и он вернулся лишь с одной медалью «За Победу», поэтому если бы даже Марише удалось заполучить его каким-то образом на эту кухню, то он все равно ничем не смог бы помочь своей внучке, которую никогда к тому же не видел, так как по возвращении очень быстро умер от таинственной болезни, при которой ему частенько мерещились веселые зеленые чертики, впрочем, вероятно, то могли быть вестники грядущего появления Мариши на свет.

Поэтому сейчас все Маришины стоны были бесполезны, надо было самой позаботиться о себе, а не перекладывать заботы на дедушку. За дверями раздавались подозрительно тихие голоса, враги явно придумывали новую стратегию, так как старая успеха им не принесла.