(Не) измена (СИ) - Алика Фортис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зачем, Никит? Видишь же, что у нас уже не получилось. Зачем возвращаться в развалины? — господи, дрожь в голосе не поддаётся контролю. Смотрит на меня так, что всё нутро наружу. Щёки горят под его ладонями. Кожу тысячами игл покалывает.
Я прекрасно понимаю, о чём он говорит. Потому что сама испытываю то же самое. Запихиваю всё это, как можно дальше, а оно всё равно лезет наружу. Это стало ежедневной борьбой с самой собой. И когда кажется, что вот-вот научился с этим жить, происходит что-то, отчего откидывает назад.
Но какой в этом смысл? Каждый раз, когда я позволяла себе думать о нас, как едином целом, мне казалось, что я придаю свои установки. Те, в которых настроила себя на отсутствие НАС. Такое болезненное, пустое, тянущее. Но, реальное.
— Дай мне шанс, хотя бы попытаться всё вернуть. В этот раз получится. Да и тогда всё у нас получилось. Просто я мудак. Заигрался, тешился, считал, что я не такой и никогда не предам. — так искренне он это всё говорил, что хотелось отвернуться и заткнуть уши. Потому что пробирает.
— И что поменялось? Ты перестал им быть? — всё же продолжала колоть в ответ. Пусть и нет сильно.
— Многое поменялось. Мудаком я остался, но не по отношению к тебе. Я тогда накосячил. Долго задавался вопросом, почему всё так сложилось. Почему практически переспал с другой. — и дальше несло Никиту, невзирая на мою сухость и немногословность в общении. Он словно поймал шанс высказаться и не хотел его упустить.
— Никит, может, не будем? Знаешь ли, это не самая приятная тема для разговора. — снова пропустила через себя все те эмоции, которые испытала несколько месяцев назад. И они отравляли.
— Я понимаю. Но всё же, думаю, что озвучить это должен, чтоб между нами не оставалось недосказанности. Поверь, я многое усвоил и сделал выводы. И повторения подобного не допущу. Я же сам виноват, что допустил всё это. Тешил эго. Вроде как приглянулся кому-то помимо жены и не заметил, как превратился в тупого осла. Стёр все грани допустимого. Заигрался. Но я не на секунду не переставал тебя любить. Просто привык к нашей спокойной семейной жизни. К тому, что ты рядом как что-то неизменное, само собой разумеющееся. Важное, нужное, как кислород. Но не оценил так, как должен был. А ведь я и правда без тебя дышать не могу.
— И где гарантии, что опять не повторится? Потом, спустя время. Когда тебе снова наскучит тихая и спокойная семейная жизнь. — больно, как же больно. Пока я упивалась нашим семейным уютом, Никита захотел острых ощущений. Ему стало мало того, что есть.
— Мы же оба понимаем, что все гарантии — это лишь мои слова. Я могу обещать и клясться как угодно, но ты всё равно будешь сомневаться. И это, должно быть, нормально, ожидаемо. Понимаю, что стопроцентного доверия от тебя уже не получу. Но также знаю, что перспектива окончательно потерять тебя, для меня страшнее всего. Слишком высокую цену я заплатил за то, что предал. Быть без тебя мне непосильно.
Его трясло. Било мелкой дрожью. Пальцы, обхватывающие мои щёки, подрагивали. Смотрел на меня блестящими и покрасневшими глазами. Никогда не видела его таким. Чувство было, что ещё немного и по заросшим короткой щетиной щекам, скатятся слёзы.
Один-единственный раз видела его, пусть и сдержанные, но слёзы. Тогда, когда родилась Кариша. Тогда я поняла, что такое безусловная отцовская любовь. Увидела это в нём. Крепкая, необъятных объёмов, любовь отца к своей крошке дочери.
Сейчас же этот взгляд был направлен на меня. И я не знала, как реагировать. Неужели его до сих пор ломает так же сильно как и меня? И разница в том, что он даёт этому выход, говорит. А я трусливо отмалчиваюсь. И не по тому, что научилась с этим жить, а потому что страшно. Страшно дать ему надежду на что-то. Страшно подпустить. Страшно разбиться вдребезги. Страшно не устоять.
— Тебе мало меня. Я всегда считала, что у нас всё хорошо, что я для тебя, если не центр вселенной, но точно что-то значимое настолько, чтоб не предать. Уверена в тебе была. Мысли не допускала о ком-то третьем в наших отношениях. А теперь, я не знаю, что должно произойти, чтоб я смогла вернуться к этому убеждению. — как же сложно говорить. В горле першит, глаза щиплет, язык деревенеет.
— Мне никогда не было тебя мало. Зато чертовски сильно не хватает сейчас. Если бы был какой-то универсальный рецепт, и можно было вернуть тебя, клянусь, я бы душу дьяволу продал, землю зубами грыз, но использовал его. А сейчас я могу только просить, умолять, дать мне шанс. Шанс доказывать тебе изо дня в день, что никто, кроме тебя на хрен не всрался. Только ты. Ты одна. Я оступился, я знаю. Предал, растоптал, разрушил. Но едва попав в эту грязь, чудом не захлебнулся. Но теперь и дальше захлёбываюсь ежеминутно, думая о том, что всё «наше» расхерачил. Своими, блядь, руками.
Я, уже не сдерживаясь, всхлипывала и негромко шмыгала носом.
— Зачем, Никит? Зачем ты мучаешь? — только сейчас поняла, что большими пальцами, он стирает дорожки слёз с моих щёк.
— Потому что люблю. Я чёртов грёбанный эгоист. Но не получается у меня без тебя. И не получится. Варя, прости меня. Прости за всё дерьмо, что вывалил на тебя. — дёрнув меня к себе, крепко прижал к груди. — Как же я тебя люблю. Пиздец, как же сильно люблю.
Я стояла прижавшись к нему и изо всех сил сдерживала рыдания. Так и не осмелившись обнять в ответ. Руки свисали вдоль тела. Никита продолжал говорить, пару раз, негромко шмыгнув носом. Согревал макушку своим дыханием. Гулкие удары его сердца врезались в меня. А мне хотелось зажмуриться и провалиться сквозь землю. Из-за того, что позволяю обнимать себя и из-за того, что не могу оттолкнуть. Хотя мозгом понимаю, что нужно. Но пытаюсь вдоволь насытиться безобидным контактом, за всё то время вдали. Какая же я глупая дура.
Люблю. И ненавижу за то, что он сделал с нами и за то, что выворачивает душу наизнанку сейчас.
Набравшись сил и собрав всю волю в кулак, всё же выбралась из крепкого кольца его рук.
— Мне пора, Никит. — проговорила, не глядя ему в лицо. Не
