Отвергнутые (СИ) - Ульяна Лаврова

Лумили же наконец дошел до конюшни и скрылся в ее недрах.

Подождав немного, я взял лопату, которая была прислонена к одной из стен конюшни и вошел. Огни магических ламп превосходно освещали стойла и все то, что требовалось убрать. Работы было не мало. Отметил я про себя и то, что лошадей сейчас здесь не было. Это хорошо, иначе пришлось бы что-то придумывать, объясняя капитану, почему они от меня шарахаются.

В самом первом стойле я заметил движение. По мере приближения, ощутил эмоции капитана, они изменились. К унынию прибавилась ненависть. Именно такую ненависть испытывает человек, когда желает другому смерти.

Я подошел и тихо произнес:

— Привет.

Резко дернувшись, Лумили недовольно ответил:

— Что тебе здесь надо?

Запах алкоголя ударил мне в нос. Капитан действительно пил.

— Хотел тебе помочь. Сегодня утром я слышал твой разговор с генералом и считаю, что он поступил несправедливо по отношению к тебе.

Я сделал паузу для того, чтобы он успел осмыслить произнесенное. Но капитан лишь смотрел на меня непонимающе, своим замутненным взглядом.

— Но, если тебе не нужна помощь, то я пожалуй пойду, — я попытался выглядеть равнодушным.

Развернувшись, я направился к выходу. Это был фарс, я рисковал. Если капитан откажется, у меня уже не будет второго шанса завязать с ним разговор. Но капитан не подвел:

— Подожди! — остановил меня громкий крик Лумили.

Обернувшись, я посмотрел на него вопрошающе.

— Зачем тебе это? Зачем тебе помогать мне?

"Ну что, зверь", — обратился я к своей второй сущности, — "помогай, нам надо изобразить ненависть, искренюю, не поддельную, лютую. Мы должны быть убедительны."

Представляя отца, выпуская все накопившиеся на него чувства, оскалившись, я произнес:

— Возможно, не только ты ненавидишь ЕГО, — прорычая я, особо выделяя последнее слово.

Капитан побледнел. Не уж-то я переборщил с эмоциями?

— Ты про генерала Хонсла? — осторожно уточнил он.

Я лишь кивнул, неизменно представляя того, кого ненавидел больше всех — своего отца. Капитан громко выдохнул:

— Если ты мне поможешь, я буду очень тебе благодарен.

Молча, я подошел к нему и начал загребать навоз лопатой, наполняя тележку, стоявшую рядом.

— Проблема в том, что тебе надо вывезти все это за пределы населения. А, там эти, чешуйчатые. Будь они прокляты! Разве генерал не понимает, если несколько таких нападет, это конец! Высокомерный трус, ходит везде со своей свитой, которая его защищает. Я слышал, что с ним прибыл очень сильный оборотень, который в одиночку убил почти всех монстров, а одного даже женщина прикончила. Сам-то генерал может только командовать. Ненавижу!

Последние слова Лумили произнес слишком громко, он едва сдерживал свою злобу на Сантера.

Я мысленно скривился, трусость была мне противна. Также я отметил про себя, что Лумили употребил местоимение "тебе". Это было хорошо, значит он действительно принял мою помощь. Но я не мог не усмехнуться про себя, как же быстро он переложил свои обязанности на меня. Все это играло мне на руку. Страх, ненависть, алкоголь, были как нельзя кстати, мне оставалось лишь плавно вести капитана к тому состоянию, которое мне нужно.

Наполнив тележку полностью, ничего не говоря, взял ее за ручки и направился на выход из конюшни.

В спину мне полетело:

— Не уж-то ты действительно вынесешь это за пределы поселения?

Я утвердительно мотнул головой и не оборачиваясь вышел.

Вернувшись, обнаружил капитана, стоявшего все на том же месте. Одной рукой, он опирался на дверцу стойла, в другой держал бутылку. Прильнув к горлышку, отпил, улыбнулся и протянул мне, предлагая присоединиться:

— Хочешь, для храбрости?

Я не хотел. Но понимал, что нужно поддерживать игру, которую я затеял и пришлось пить.

Взяв бутылку из рук капитана, я сделал маленький глоток. Напиток неприятно обжег горло. Как же я это ненавидел. Хорошо, что я не опьянею. Маги отца постарались, алкоголь на меня не действовал.

— Отлично, друг мой! Я надеюсь ты отвёз навоз за пределы поселения? Мы же не расстроим Сантера?

Я молча кивнул.

— Да, не расстроим. По крайней мере, не в этот раз, — проговорил он, задумавшись.

А затем весело произнес:

— А ты сумасшедший малый. Знаешь, я в долгу не останусь.

Он подошел, похлопал меня по плечу и повторил:

— Я буду очень тебе благодарен, если ты мне поможешь.

— Помогу, — и я улыбнулся, выдавая свою снисходительность за дружелюбие.

Мы принялись за уборку. Как ни странно, он активно мне помогал. Опустошив несколько стойл, капитан остановился. Встал, опершись на лопату и задал мне вопрос:

— И все же, я никак не могу понять, зачем тебе это? Зачем тебе помогать мне?

Я же, не прекращая работы, произнес:

— Я видел, как тебя сегодня отчитывал генерал.

Мне надо было расположить к себе капитана, но врать я не мог. Он тоже был оборотнем, любое неосторожное слово и он заподозрит неладное. Поэтому я надеялся, что Лумили домыслит сам мою недосказанность.

— Ааа, это, — протянул он, — да. Ну ты-то здесь причем?

— А как ты думаешь? — порывисто откинув лопату, развернулся и за пару шагов подошёл к нему, — посмотри на меня! — рыкнул я, пытаясь изобразить негодование.

— Не понимаю, — недоумевающе произнес мой "товарищ" по уборке.

— Ну, что ты видишь? — я нажимал.

— Ничего особенного. Помыть бы тебя и постирать одежду. Даже для конюха ты выглядишь неважно.

— Вот! Правильно! — импульсивно, входя в роль, выкрикнул я и понизив голос, продолжил, — а я! Знаешь кто я?

— Ну, ты же конюх. Приехал из замка с генералом.

— Нет, — и здесь я перешел на шепот, придвинулся ближе к Лумили, — я сын убитого короля. Моё имя Медек. Возможно, ты слышал кое-что обо мне?

— Да ладно? — Он сделал шаг назад, рассматривая.

Я же, выпрямляясь, постарался сделать свое лицо более надменным.

— Ничего себе! А я все думал, кого ты мне напоминаешь? — потрясенно выдохнул он, — точно! Теперь я вижу, ты действительно на него похож. И я понял, почему ты ненавидишь Сантера.

Я кивнул, поднял лопату и возобновил свою работу.

— За покойного короля! — он снова достал свою бутылку, отхлебнул и передал мне.

Я нехотя отпил.

— Теперь ты обязан все мне рассказать. Что там произошло?

— А что рассказывать? Мидаре и Сантеру каким-то образом удалось убить моего отца. А потом меня держали в темнице замка. По неведомой мне причине, они решили оставить меня в живых.

Да, я недоговаривал, но не врал. Не сказал, что после смерти отца, в плен к Сантеру, я сдался сам. И не ждал я пощады, скорее, ждал смерти. Тогда я не знал всей правды о себе. И даже не