Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 2 - Коллектив авторов

В сентябре 1862 г. главой прусского правительства и министром иностранных дел стал О. Бисмарк. С этого момента в течение 28 лет он бессменно стоял у политического руля Пруссии, а затем и Германской империи. Бисмарка знали как волевого, решительного политика, за плечами у которого был богатый дипломатический опыт (он являлся делегатом Пруссии в Союзном сейме, а затем послом в Петербурге и Париже). Придя к руководству прусским правительством, Бисмарк имел заранее разработанную программу. Ее целью было объединение всех германских государств во главе с прусской монархией Гогенцоллернов, а главным средством реализации этой программы должны были стать силовые методы. Через несколько дней после своего назначения Бисмарк заявил в ландтаге: «Пруссия должна собрать свои силы для благоприятного момента, который уже не раз был упущен. Не речами и постановлениями большинства (т. е. парламентскими резолюциями. – Авт.) решаются великие вопросы времени – это было ошибкой 1848 и 1849 гг., – а железом и кровью». В конце жизни Бисмарк с гордостью говорил, что на его совести лежат 3 войны и 80 тысяч человеческих жизней, скрепивших фундамент воссоединения Германии.

Готовясь к будущим войнам, Бисмарк искал любые возможности для сближения с Россией. Он хорошо усвоил печальный опыт прусско-датской войны 1848–1850 гг. и полностью отдавал себе отчет, какое важное значение будет иметь позиция российского правительства. В качестве основы для сближения с ним Бисмарк опирался на идею общности династических интересов в борьбе с революционной опасностью в Европе и использовал семейные связи Гогенцоллернов и Романовых (Вильгельм I приходился дядей Александру II). Но главное заключалось в том, что Бисмарк, стараясь заручиться дружбой царя, оказывал ему услуги на международной арене и предлагал сотрудничество. Когда в январе 1863 г. началось восстание в Царстве Польском, по инициативе Бисмарка в Петербург был направлен генерал-адъютант прусского короля А. Альфенслебен, который подписал с министром иностранных дел Горчаковым конвенцию о совместном противодействии повстанцам. В случае необходимости преследования восставших поляков русским войскам предоставлялось беспрецедентное разрешение вступать на прусскую территорию. Авторитет Пруссии в Зимнем дворце необычайно возрос. В то время как Франция и Англия повели себя откровенно враждебно к России, пытаясь вмешаться в польские дела и навязать ей свои требования, Вильгельм, в глазах Александра, выступил как преданный друг. Вскоре Бисмарку представился случай приступить к выполнению своей программы и проявить на общеевропейской арене свои дипломатические дарования.

Весной 1863 г. в очередной раз обострился шлезвиг-гольштинский вопрос. Лондонский протокол 1850 г. отнюдь не означал его разрешения и последующие полтора десятилетия продолжал оставаться весьма острым. С одной стороны, в Копенгагене не отказывались от намерения интегрировать Шлезвиг в состав Дании, а с другой – германские государства продолжали отстаивать особый статус Шлезвига, Гольштейна и соседнего с ним маленького Лауэнбурга, добиваясь их полного отделения от Дании и включения в Германский союз как самостоятельного немецкого государства. В то время как датский король Фредерик VII шел на отдельные уступки Франкфуртскому союзному сейму, правящие круги Дании стали склоняться к военному решению шлезвиг-гольштинской проблемы, рассчитывая, как и раньше, на поддержку великих держав, прежде всего Англии, а также Швеции – Норвегии, где были сильны настроения скандинавизма (единства трех североевропейских государств).

В марте 1863 г. датское правительство опубликовало указ о намерении обеспечить Гольштейну и Лауэнбургу независимое положение в государстве со своим законодательным собранием, армией и собственной администрацией; Дании и Шлезвигу должна быть предоставлена общая конституция, что обеспечило бы полное присоединение Шлезвига к Дании. Это нарушало прежние международные соглашения, предусматривавшие, что Дания и приэльбские герцогства могли быть связаны только личной унией. В июле Франкфуртский сейм под угрозой оккупации Гольштейна, по-прежнему считавшимся членом Германского союза, потребовал от датского короля отмены мартовского указа, добиваясь установления во всех владениях Фредерика такого режима, который подчинил бы в королевстве скандинавское большинство немецкому меньшинству и, следовательно, Германскому союзу. Копенгаген заявил, что будет рассматривать вторжение немецких войск в Гольштейн как объявление войны. В Германии тотчас же громко заговорили о чести и национальных интересах. И все же, 13 ноября датский парламент вотировал для Дании и Шлезвига общую конституцию. Переволновавшийся Фредерик умер, а с его смертью пресеклась старшая ветвь династии Ольденбургов. На престол вступил представитель младшей линии Кристиан IX Глюксбург (его права были гарантированы великими державами в 1852 г.). Под сильным давлением правительства и датского общественного мнения он подписал конституцию. Ответом явилось восстание в приэльбских герцогствах, где было сформировано правительство герцогом Фридрихом Августенбургским, который требовательно заявил о своих правах на Гольштейн, Лауэнбург и Шлезвиг (герцоги Августенбурги принадлежали к дому Ольденбургов, но в 1851 г. отец Фридриха отказался сам и от имени своих потомков от прав на герцогства).

Бисмарк отнюдь не желал создания немецкого государства Августенбургов. Он намеривался захватить и присоединить герцогства к Пруссии и воспользоваться шлезвиг-гольштинским вопросом в качестве инструмента своей политики объединения Германии. С целью замаскировать свои захватнические замыслы прусский министр-президент действовал весьма хитроумно и изобретательно. Он всячески старался показать европейским дворам, что Пруссия не стремится аннексировать Шлезвиг и Гольштейн, а лишь хочет обеспечить населению приэльбских территорий мирное национальное развитие в границах утвержденных протоколом 1850 г. Но, как только Бисмарк убедился, что никакого серьезного сопротивления Пруссии державы не окажут, берлинский кабинет начал раскрывать свои карты. Было заявлено, что Пруссия не может более сдерживать законные требования германского патриотизма в шлезвиг-гольштинском вопросе, и карательные меры федеральных войск в отношении Гольштейна и Лауэнбурга не могут быть отложены. При этом Бисмарк доказывал, что подобные меры не только не нарушат прав Кристиана IX, но даже косвенно их признают, так как из самого факта применения к датскому королю принудительных мер в силу федерального акта вытекает, что король состоит членом Германского союза, законным государем Гольштейна и Лауэнбурга. Это, следовательно, не будет благоприятствовать беспочвенным притязаниям Фридриха Августенбургского.

Готовясь к схватке с Данией, прусский министр-президент предложил австрийскому правительству вдвоем решить шлезвиг-гольштинскую проблему, направив австро-прусские войска в Шлезвиг. Это было нужно, чтобы не вызвать преждевременный конфликт с Австрией; кроме того, вовлекая австрийцев в войну, Бисмарк ссорил их с Союзным сеймом. В Вене приняли прусское предложение, так как боялись, что единоличное разрешение Гогенцоллернами шлезвиг-гольштинского вопроса может привести к их гегемонии в Германии. Франц Иосиф льстил себя надеждой, что союз с Пруссией позволит ему держать прусскую внешнюю политику под контролем, а также обеспечит гарантии Берлина по сохранению австрийской власти в Венецианской области, обещанные Бисмарком венскому двору. Очень скоро, однако, Австрии пришлось испытать жестокое разочарование.

7 декабря 1863 г. Франкфуртское собрание, поддерживая притязания Фридриха Августенбургского, постановило оккупировать Гольштейн и Лауэнбург. В конце месяца саксонские и ганноверские войска перешли границу на Эльбе. Кристиан IX вывел датские части из Гольштейна. Бисмарк же использовал занятие Гольштейна для захвата Шлезвига. Вслед за ультиматумом датскому правительству об отмене ноябрьской конституции австро-прусские войска вторглись 1 февраля 1864 г. в Шлезвиг. Протесты так называемой «триады» – Баварии, Саксонии, Ганновера – оказались пустым сотрясением воздуха. Проведя военную демонстрацию на границах двух последних немецких государств, Берлин добился от Франкфуртского сейма «разрешения» для Пруссии и Австрии осуществлять всю полноту власти в трех приэльбских герцогствах. Дания осталась совершенно одинокой – ни одна из европейских держав не пришла ей на помощь.

Пруссия обеспечила себе благожелательную позицию России. Последняя вместе с другими державами побуждала Копенгаген отменить конституцию 1863 г. Когда правительством Швеции обсуждался вопрос об оказании Дании военной помощи, Александр II пригрозил послать войска в Финляндию. Уже во время австро-прусско-датской войны Петербург отклонил предложение Лондона о военной демонстрации держав по примеру 1848 г. Это была щедрая плата Пруссии со стороны России за содействие в польском вопросе. Англия – другой союзник датчан в предыдущей их войне с Пруссией – внешне проявляла живое участие к Дании (симпатии к ней со стороны английской общественности усилились благодаря браку принца Уэльского с дочерью Кристиана Глюкбурга, который через несколько месяцев после «англо-датской свадьбы» стал королем Дании), но воевать в ее интересах сент-джеймский кабинет не собирался. Тем более, что война за Шлезвиг и Гольштейн была бы сухопутной войной, которую Англия не могла вести без союзников на континенте. В начале датско-германского конфликта британский премьер Г. Пальмерстон заявил в палате общин, что Дания не останется одна. Пальмерстон всячески обнадеживал сперва Фредерика VII, а затем Кристиана IX обещаниями помощи, провоцируя их на сопротивление. Глава Форин офис Д. Рассел стремился найти мирное решение, и в этом его поддерживала испытывавшая горячие симпатии к приэльбским герцогствам и находившаяся под сильным влиянием берлинского двора королева Виктория – дочь немки, супруга немца и теща прусского кронпринца. Рассел поверил или, скорее, дал Бисмарку себя убедить в его желании мирного разрешения кризиса.